Эмили Маккей - Солнце Калифорнии

– Ты права, Сэс. Я совершил немало ошибок. Но разве твое прошлое свободно от них?

– Не могу этим похвастать, – ответила Шерил.

– Ты понимаешь, что сегодняшнее событие – поворотный пункт для нас обоих. Если я начну отвечать на твои справедливые упреки, мы только сильнее увязнем в старых счетах. Предлагаю двигаться вперед. Ты со мной, Сэс?

Шерил лишь прижалась к груди своего супруга, а он подхватил ее на руки и отнес на постель. В этот миг она впервые почувствовала себя его невестой, его женой, а не актрисой в бутафорском наряде.

Джек хотел спасть с ней, но… боялся вожделеть. Ведь теперь она была его женой.

В семейных отношениях он стремился быть ведущим, а безумное, алчное стремление к женщине лишило бы его столь желанного хладнокровия.

Но Сэс не умела быть покорной в постели. Если она шла на то, чтобы обнажить тело, то обнажала и всю свою сущность. А сущность оказывалась столь ураганной, что не оставалось ни малейшего шанса не потерять и голову.

Она присела на край постели, занесла над головой точеную руку, перехватила тонкими пальцами густые пряди и отбросила их на грудь, позволяя супругу снять с себя колье и расстегнуть кремового оттенка платье.

Джек положил ладони на ее грудь и поцеловал обнаженное плечо. Неторопливо отвернув ткань платья, он провел рукой по обнажившейся спине и расстегнул бюстгальтер. На это его выдержки хватило, после чего Джек резко развернул ее за плечи, бросил на постель и опустился на нее.

– Ты мнешь мой наряд, дорогой. А ведь он мне может еще пригодиться, – пошутила Сэс.

Джек сорвал с супруги платье, не менее поспешно избавился и от своего свадебного костюма. Лег на постель.

Он не был любителем затяжных прелюдий, но не осязать эти соблазнительные груди и бедра не мог. Руками и губами он ласкал их, доставляя не только Сэс, но главным образом самому себе неимоверное наслаждение.

Они целовались и занимались любовью, как три года назад, но впервые – как муж и жена. И их обоих это забавляло.

Забавляло бы до самого утра, если бы они не услышали странный шорох под окном.

Тихо подкравшись, они прислушались к голосам в саду, тем более странным, что все в доме уже давно спали.

– Я хочу провести с тобой этот уик-энд, – требовательно шептал мужской голос.

– Нет, это невозможно, – отвечал ему женский шепот.

– Кто это? – спросила мужа Сэс.

– Тшш, – отозвался Джек, вслушиваясь.

– Стоит тебе приехать в город, как у меня в семье возникают проблемы. Это нужно прекращать! – повысила тон женщина.

– Это же твоя тетя Сабрина, – прошептала на ухо Джека Сэс.

– Какие проблемы? – презрительно спросил мужчина.

– Мне кажется, Маркус догадывается, – отозвалась женщина.

– Ты права, – шепнул жене Джек.

– Ерунда! Какие у него основания?

– По-твоему, Маркус идиот?

– Я не узнаю голос мужчины, – прошелестела одними губами Сэс.

– Это Дэйвид, – процедил Джек.

– Твой отец? Невероятно! У него интрижка с твоей тетей? – изумилась Сэс.

– Хуже всего, что у него интрижка с женой собственного брата, – гневно проговорил Джек и отошел от окна.

Утром все семейство Хадсонов-Кэссиди собралось за завтраком. Белле так понравилось ее платье подружки невесты, что она решила надеть его и сегодня. На коленях у нее сидел крохотный пес Кексик и выпрашивал булочки.

– Привет всем! – сказала Сэс, появившись со значительным опозданием.

– Привет-привет, – кивнула ей Белла из-под низкой мелированной челки. – А у меня новость.

– Какая? – спросила ее Сэс.

– Дядя Дэйвид приглашает меня сняться в кино, которое он сейчас продюсирует. Говорит, что я могу стать актрисой не хуже Лилиан, – похвастала свояченица.

– Ух ты! Мои поздравления!

– Я рада, – флегматично проговорила будущая актриса, прикармливая свою крохотную собачку, потявкивающую на тощих коленках девушки. – Дядя Дэйвид удивился, как меня до сих пор не привлекли к работе в «Хадсон пикчерс».

– Это может означать только то, что взгляд дяди Дэйвида немного отличается от принципов, которыми руководствуется «Хадсон пикчерс» при подборе актеров, – дипломатично проговорила Шерил.

– Никто в этой семье не воспринимает меня всерьез! – бросила Белла. – Что я должна сделать, чтобы меня здесь кто-нибудь заметил?

– От тебя ждут, что ты пойдешь в колледж, – напомнила ей Шерил.

– Но я хочу быть актрисой, и только дядя Дэйвид выслушал меня серьезно и предложил роль.

– Какую именно? – поинтересовалась Сэс.

– Не знаю еще. Я не читала сценарий. Мы только-только об этом поговорили… Да и какая разница?

– Не знаю. Тебе виднее, – произнесла Сэс, остыв к этой теме.

– Садись же за стол! Ты уже изрядно опоздала, – распорядилась Лилиан, вновь восседавшая во главе семейного застолья, похудевшая, бледная, но все такая же несгибаемо прекрасная. – Рассказывай, каково это стать наконец женой Джека Хадсона?

– Почему – наконец? – с улыбкой спросила Сэс, зная, что ни одно слово Лилиан Кольбер не произносит напрасно.

– Ну, потому что ты с ранних лет смотрела на моего милого мальчика полным любви и обожания взглядом! – во всеуслышанье объявила пожилая дама, вынудив Шерил растерянно оглядеть присутствовавших за столом.

– Есть тут кто-нибудь, кто не знал, что я была влюблена в Джека? – не менее смело проговорила Сэс.

– Ты полагаешь, это было для кого-то секретом? – спросила ее Лилиан.

– Джек этого точно не знал. Я, признаться, до поры тоже, – ответила Сэс.

– Ах, Джек! – воскликнула Лилиан. – Мой внук слепец! Он родного сына не признал, пока ему об этом по телевизору не рассказали.

– Для меня это тоже было чем-то смутным… – грустно проговорила Шерил и невозмутимо добавила: – Не хочу показаться пренебрежительной, но не настал еще тот момент, когда бы я могла сказать с абсолютной уверенностью, что жизни не мыслю без этого человека, хотя и оспаривать тот факт, что всегда любила его, тоже не стану.

То, что Джек услышал подокном своей спальни, чрезвычайно расстроило его. Он пребывал в полнейшем смятении, не зная, как к этому относиться. Как вообще можно относиться к событию, когда одни родные люди творят что-то постыдное за спиной у других близких людей, в ущерб им.

Джек и без того не был склонен идеализировать своего отца, теперь же Дэйвид вообще предстал ему в образе исчадья ада. Только самый низкий человек мог крутить шашни с супругой родного брата. Сабрина же в глазах Джека тоже приобрела самые гротескные очертания, не имеющие цензурных названий.

Он был расстроен и обескуражен настолько, что больше не прикоснулся в ту ночь к своей супруге, не спал, когда ее сморил сон, даже не вышел утром к завтраку, чтобы не пересечься ни с отцом, ни с женой Маркуса.