Эмили Маккей - Солнце Калифорнии

– Одно дело – рисковать под пулями, и совершенно иное – в моих обстоятельствах, – пробормотала новобрачная.

– Но ведь не напрасно говорят: в любви и на войне… Милая, если ты думаешь, что получила любимого в мужья и можно расслабиться, то очень ошибаешься. В твоих ли обстоятельствах, в каких-то иных – это значения не имеет. Любому мужчине – даже твоему Тео – каждый месяц новую игрушку подавай, а то и чаще. Не хочешь этой мороки, живи одна. Больше ничего женщине не остается. Но ведь можно от игры и удовольствие получать! Рекомендую, – хитро произнесла Лилиан. – И помни одну важную вещь: без любви и любимого никогда не поймешь кто ты, никогда не найдешь дорогу к себе настоящей. А без этого нет ни жизни, ни творчества…

При всем желании проводить больше времени с сыном Джеку плохо удавалось. Он лишь мог удивляться, каким образом на протяжении всего детства чувствовал себя под крылом у Лилиан, если она была занята не менее его. Бабушка обладала непостижимой способностью все успевать. Казалось, она совершенно не нуждалась в уединении от коллег, друзей, домашних, почти все проблемы решая налету. Она посвящала семье каждое мгновение своей жизни, но никто не мог этого понять и оценить до тех пор, пока сам не обзаводился семьей, пока не сознавал, сколь тяжкий труд быть всегда в настроении, в контакте, в курсе, никогда не срываться на пустое брюзжание.

С момента женитьбы Джек постоянно изводил себя мыслями, что не уделяет сыну столько времени, сколько бы хотел, что с женой у него много недоговоренного, что с каждым днем лишь множится недопонимание между ними. Но по утрам он спешил на студию, потому что это было панацеей от той головной боли, которую принесла с собой семейная жизнь.

Дэйвид стал появляться в особняке чаще обычного. Джек как-то застал отца, издали наблюдающим за тем, как няня играет в саду с Тео.

– Надеюсь, ты догадываешься, что это твой внук? – саркастически проговорил Джек.

– Вся Америка уже об этом знает, – съязвил в ответ Дэйвид Хадсон.

– А ты и в старости намерен оставаться все тем же черствым истуканом? – раздраженно спросил его сын.

– Что ты сказал?! – свирепо прорычал в ответ отец.

– Это твой внук, говорю тебе! Мог бы хоть раз подойти к нему, словом перемолвиться. Он, между прочим, уже неплохо соображает!

Дэйвид долго боролся с накатывавшим гневом, но, вовремя отвернувшись от сына, хмуро уставился на снующего между кустами веселого мальчика.

– Хм… сколько ему? Четыре? – спросил он, откашлявшись.

– Два, – ответил сын.

– Не может быть! Не знал, что двухлетка может быть таким развитым. Это даже интересно… А ты, случайно, не знаешь, почему Маркус отказывает мне в технической поддержке относительно реализации моего нового проекта, говорит, что мне придется нанять собственную команду? – тотчас отвлекся он от наблюдения за малышом.

– Вероятно, он считает невозможной параллельную реализацию двух проектов. Маркусу виднее, – осторожно отозвался Джек и назидательно добавил: – Он руководствуется интересами «Хадсон пикчерс».

– Именно это он и сказал мне тогда, на вашей свадьбе, – пробормотал Дэйвид.

– Ха… Я-то все думал, что это ты вдруг решил посетить мою свадьбу! – рассмеялся Джек. – А у тебя, оказывается, были свои причины.

– Не говори ерунду. Просто я совместил одно с другим. Так, кажется, в нашей семье дела делаются? – резко проговорил Дэйвид.

– Судя по всему, воспитание детей ты не счел возможным совместить со своими великими проектами. Интересно, как такое удалось Чарлзу и Лилиан? – осведомился Джек.

– Вот только этого не нужно. Мне с пеленок тыкали примером этих великих личностей. Что конкретно ты ставишь мне в упрек? То, что рос в хорошем доме? Что тебя холили и лелеяли? Думаешь, мне неизвестно, что у тебя и Шарлотты было все, для того чтобы чувствовать себя счастливыми детьми? Тогда как мне пришлось начинать с нуля, создавать собственное имя вдалеке от сферы влияния великой Кольбер. Частенько я бывал без гроша, но двигался вперед, не останавливаясь, чтобы теперь на равных говорить и с Лилиан, и с Маркусом, и тем более с тобой, сопляком.

– Надеюсь, осознание этого делает тебя счастливым?

– Я же не порицаю тебя за то, что ты готов довольствоваться званием внука великой бабки, – парировал отец.

– Такого, значит, ты мнения обо мне? По-твоему, способность поддерживать хорошие отношения с людьми, которые тебя вырастили, а также желание продолжать семейное дело – достойны осуждения?

– Я считаю, настоящий мужчина обязан понять, чего он стоит!

– Согласен. Но в отличие от тебя, я не собираюсь делать это за счет близких людей! – бросил Джек. – Я был не так мал, чтобы не помнить, что мама постоянно рыдала. Ваша жизнь была постоянными дрязгами. Мне странно, как ты мог не любить маму. Ведь она была такой удивительной!

– Я любил ее. Если хочешь знать, я до сих пор люблю только Аву! Но любить женщину просто, а сделать ее счастливой практически нереально. Сам-то ты уверен, что твоей Сэс с тобой хорошо?

Джек впервые прямо, без обид и ухмылок, посмотрел на отца и, переведя взгляд на играющего в саду сына, пожал плечами.

Джек долго не мог забыть разговор с отцом, в особенности финальную фразу. Он наблюдал за Сэс, но по ее нейтральному поведению ничего не мог понять, для нее словно жизнь и не менялась. Ее так же часто можно было застать у монитора компьютера или же в комнате Тео. Да и Джек не сильно переменил свой распорядок дня. Тем более он удивился, когда однажды распахнулась дверь его рабочего кабинета и на пороге появилась Шерил с Тео на руках.

– Ты не станешь возражать, если сын немного побудет с тобой? У меня есть кое-какие дела на студии, – объяснила она.

– Лучше пойдем туда все вместе! – неожиданно для самого себя обрадовался он возможности развеяться. – Устроим сынишке маленькую экскурсию.

– Отличная идея. Если он настоящий Хадсон, то любовь к кино должна быть у него в крови. Во всяком случае, Тео уже большой знаток многосерийной мультипликации.

– И вишневого пирога, – вставил Тео.

– Ха! Я тоже всем прочим предпочитаю вишневый! – воскликнул Джек.

– Может быть, ты сомневался, что это твой сын? – шепнула ему на ухо Шерил.

– Ни на секунду, Сэс.

– Я пойду, – спешно проговорила она, вручив сына мужу.

– Постой! Я должен тебе кое-что сказать, – остановил ее Джек.

Шерил задержалась в дверях и озабоченно взглянула на циферблат наручных часов.

– Я… – начал Джек, но счел нужным сперва приблизиться к жене. – Я люблю тебя, – ласково прошептал он, склонившись к ее виску. – Помни это всегда. Я люблю тебя, Сэс. Люблю.

Шерил прижалась щекой к его плечу. Можно было расслышать, как она всхлипнула.