Дорис Уилкс - Поверь и пойми

Подняв лицо к тугим струйкам воды, бьющим из душа, и чувствуя, как теплый поток стекает по ее телу, она представила, будто вода смывает все ее беды, и попыталась полностью погрузиться в успокаивающую своей обыденностью процедуру. Но это оказалось совсем непросто. Когда наконец Шэрон выключила воду, то почувствовала себя совершенно опустошенной и измученной.

Выйдя на ватных ногах из великолепной ванны зеленоватого мрамора, к своей досаде, она обнаружила на вешалке только одно маленькое полотенце.

Промокнув им волосы, Шэрон некоторое время стояла в нерешительности, размышляя, позвать ли ей Марка — чего ей очень не хотелось делать — или пройти в ванную комнату его спальни, расположенной в конце коридора.

Решив в пользу последнего, Шэрон, как могла, вытерлась влажным полотенцем и на цыпочках пошла по коридору.

В спальне, намеренно стараясь не смотреть на огромную кровать, Шэрон торопливо скользнула в арочный проход, ведущий в помещение, бывшее когда-то ее гардеробной, из которого можно было попасть в ванную.

— Ты уже закончила?

Низкий голос Марка заставил Шэрон замереть от неожиданности, но он вошел прежде, чем она смогла что-то предпринять.

— Я… я пришла, чтобы взять полотенце, — запинаясь, пробормотала она. — В гостевой ванной его не было.

— Да, я только что принес их туда, — хрипло ответил Марк. — Боюсь, что забрал другие утром, когда шел в спортивный зал. Тори обычно меняет их, но она взяла пару свободных дней.

Так, значит, он по-прежнему занимается по утрам!

— Спасибо! Я как раз собиралась позвать тебя… — солгала Шэрон дрожащим голосом.

— Врушка, — мягко укорил он. — Ты скорее оделась бы, не вытираясь, чем рискнула бы вот так появиться передо мной, не правда ли? — спросил он, глядя на нее пристальным, проницательным взглядом. — Слишком уж интимна эта сцена. Не потому ли ты решила принять душ в гостевой ванной?

Он был прав.

В замешательстве Шэрон попыталась проскользнуть мимо него обратно. На сегодня с нее достаточно! Она воспользуется одним из полотенец, которые, по его словам, Марк оставил в той самой ванной. Но все тяготы дня неожиданно возымели действие, и, почувствовав головокружение, Шэрон пошатнулась и с тихим стоном оперлась рукой о стену арочного прохода.

— Что за…

Внезапно она почувствовала на своих плечах большое, мохнатое, теплое полотенце, и сильные руки Марка поддержали ее.

— С тобой все в порядке?

Благодарная ему за помощь, она кивнула и попыталась освободиться.

— Все хорошо, спасибо.

— Нет, не хорошо!

Она смутно чувствовала, как Марк поднимает ее, несет в спальню и сажает на кровать. Совсем как ребенка, подумала Шэрон и тут же вспомнила о Бобби. Боже! Бобби…

Раздалось гудение фена для волос, который Марк, должно быть, отыскал в ящиках туалетного столика. Она, наверное, забыла его, когда уезжала из этого дома. А может, фен принадлежал Джулии… Теплый воздух вздымал рыжие пряди ее волос.

— Раньше ты никогда этого не делал, — пробормотала она, просто чтобы что-нибудь сказать.

Ничего не ответив, Марк выключил фен, отложил его в сторону. А потом, прежде чем Шэрон успела что-либо сообразить, уложил ее на кровать, которую они когда-то делили вместе…

— Марк… — Почувствовав, что полотенце исчезло с ее тела, она полностью пришла в себя. — Это ничего не изменит…

Теперь на нее накинули прохладное покрывало.

— Я не могу остаться здесь! — Шэрон попыталась встать. — Я не могу с тобой…

— Лежи, где лежишь! — грубовато приказал он, кладя руку ей на плечо и силой укладывая обратно. — Если для тебя не очень оскорбительно провести ночь под одной крышей со мной, я воспользуюсь другой спальней.

Услышав его слова, она постаралась подавить вздох облегчения.

— Я… я не взяла с собой ночную рубашку, — пробормотала Шэрон, по-прежнему испытывая неловкость оттого, что лежит на кровати, где он неоднократно доводил ее до экстаза, где они в первый раз занимались любовью…

— Если уж благопристойность значит для тебя так много, уверен, ты найдешь себе что-нибудь. Ведь ты почти ничего не забрала, когда уходила, — напомнил он с беспощадной холодностью. — А когда-то тебя это совсем не волновало…

Да, это было правдой…

Марк сел рядом с ней и, наклонившись, чтобы вытащить вилку фена из розетки, оперся рукой на подушку. Привычный запах одеколона, тень щетины на небритых щеках, до боли знакомый наклон головы и сосредоточенность, с которой он выполнял это простое действие, — все это Шэрон слишком хорошо знала. Знала и любила…

Пожалуйста, обними меня! Облегчи мою боль! Избавь от одиночества! — мысленно взмолилась она. Но тут пришла в себя. Марк был ей таким же врагом, как и тот, кто украл ее ребенка! И тут в порыве безнадежного отчаяния вместе с рыданиями у нее вырвались слова:

— Ведь это не ты забрал его, Марк? Это не часть твоего плана? Чтобы наказать меня? Вернуть меня обратно?

Не вставая с кровати, он наклонился над ней, и его губы скривились в гримасе, в которой не было ни капли тепла.

— Отдохни немного! — сказал он, как будто ее вопрос вовсе не заслуживал ответа, и, поднявшись, вышел из комнаты.

Как ни удивительно, Шэрон все-таки удалось немного поспать, не более двух часов, и то после того, как уже начало светать.

Разбудил ее телефонный звонок, и тотчас же, как только ее сознание прояснилось, она вспомнила, почему привычный звук показался ей столь зловещим. Через несколько секунд звонок оборвался. Значит, Марк снял трубку где-то в другой комнате.

С бьющимся сердцем Шэрон вскочила с постели, рука ее в нерешительности замерла над аппаратом. Может быть, это из полиции? Какое-нибудь известие о Бобби?

И она подняла трубку.

— О, дорогой, я так тебе сочувствую! Что я еще могу сказать… — Узнав вкрадчивые интонации Джулии, Шэрон словно окаменела. — Может быть, мне приехать?

— Нет-нет, — торопливо ответил Марк, и она поразилась, насколько устало звучал его голос. — Здесь Шэрон.

— Шэрон? — В восклицании Джулии послышалось неприкрытое удивление. — О да, конечно…

А чего ожидала эта стерва? В конце концов, у Бобби только одна мать! Или Джулия уже не принимает ее во внимание?

— Послушай… могу я чем-нибудь помочь? Сын так много для тебя значит!

Помолчав, Марк ответил:

— Если бы я только знал, где он, Джулия!

Смущенная тем, что оказалась в столь щекотливой ситуации, Шэрон не знала, положить ли ей трубку или продолжать слушать. И тут сдерживаемые эмоции Джулии прорвались наружу:

— О, Марк! Если бы я могла хоть что-нибудь для тебя сделать! Облегчить тебе эту боль…

Как можно тише Шэрон опустила трубку на рычаг. Бобби принадлежал ей. Ей… и Марку. Но свои страдания он предпочел разделить не с ней, Шэрон, своей женой, а с другой женщиной!