Люси Гордон - Любить по-сицилийски

— Предложение? — Хизер перевела взгляд с одного на другую.

— Мама считает, что ты должна сразу приняться за работу в компании, — объяснил Ренато.

— Мне уже пора на пенсию, и ты должна занять мое место, — сказала Баптиста. — В противном случае в совете директоров не будет ни одного женского голоса. А это грозит катастрофой.

— А вы состоите в совете директоров?

— О, да! Ты получишь истинное наслаждение, увидев мамину работу, — с иронией в голосе произнес Ренато. — Сначала мама говорит нам, чего хочет добиться. Собрание начинается. Первым делом мама выдвигает свои предложения, а потом мы все голосуем по ее инструкциям.

— Вздор! — откровенно отреагировала Хизер.

— И нет ничего удивительного в том, что мама хочет, чтобы ты заняла ее место. Ты такая же настырная, как и она.

— Занять ее место?

— Я же не буду жить вечно, детка, — заговорила Баптиста. — А у тебя, дорогая, есть мозги, красота и хватка. Короче говоря, ты представляешь собой значительную ценность. Поэтому-то я и хотела «заполучить тебя».

Сказанное могло бы прозвучать цинично, но Хизер уже знала, что ее будущая свекровь полюбила ее. И теперь Хизер осознала себя в качестве не только невесты, но и весомого члена компании. Именно для этого и заключались такие браки.

Хизер предпочла бы скромную церемонию. Но пришлось заново приглашать всех гостей, чтобы никто не обиделся. Итак, приготовления шли уже по отлаженному плану. Повара дни и ночи проводили на кухне, колдуя над разнообразными блюдами.

Как и в прошлый раз, Бернардо был шафером, а Анжи — подружкой невесты. Вечером перед свадьбой Хизер встретила ее в аэропорту, они поужинали в Палермо и приехали домой, не замеченные Бернардо.

— Он, правда, ничего не знает? — спросила Анжи, готовясь ко сну в их комнате.

— Никто не говорил о твоем приезде. И Бернардо узнает об этом, только когда ты войдешь со мной в церковь. Ты, кстати, не поменяла своего мнения?

— Нет, — твердо ответила Анжи. — А он?

— Он так же несчастлив, как и ты, — сказала Хизер. — Но доверься мне. Я все улажу.

— Боже мой! Ты уже говоришь как Баптиста, — пораженно воскликнула Анжи.

— Для этого я им и нужна, — просто ответила Хизер.

— Не поняла?

— Это брак не по любви, а по договоренности.

— Так вот почему ты выходишь за Ренато! Потому что это «удобно»?

— Конечно, — сказала Хизер с ноткой грусти в голосе.

Анжи улыбнулась.

— Ты сама себя обманываешь.

Настало утро. Все выехали в церковь. На этот раз не было никакой толпы, никаких приветственных криков. Она выходила замуж по контракту. Никакой романтики, никакой лирики. Была только уверенность, что теперь жених будет ждать ее в положенное время в положенном месте, чтобы заключить сделку. Разумный брак для двух разумных людей.

У алтаря Хизер увидела лицо Ренато. На нем не было ни тени разумности или деловитости. Бледный и напряженный, он выглядел точно так же, как тогда, когда собирался вести ее к алтарю на свадьбе Лоренцо.

Все присутствующие затаили дыхание, пока Хизер и Ренато отвечали священнику, и облегченно вздохнули, когда эта пара, уже муж и жена, направилась к выходу. Договор был подписан, сделка заключена.

На приеме все превосходно играли свои роли. Хизер улыбалась, разрезая торт. Они выпили по бокалу шампанского и, сопровождаемые аплодисментами, первыми под звуки вальса открыли бал.

Краем глаза Хизер посмотрела на Анжи, танцующую с Бернардо. Они растворялись друг в друге, но их лица были грустными.

— Ты действительно думала, что, если ты ее вернешь, они, наконец, решатся? — прошептал ей на ухо Ренато.

— Я надеялась, — призналась Хизер. — Ведь они так любят друг друга!

— Именно поэтому ни один из них не способен мыслить здраво. Не то, что мы с тобой.

— Наверное, это делает нас счастливчиками, — улыбнувшись, ответила она.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Думаю, мы могли бы ими стать.

Ренато крепко держал ее за талию, все ближе и ближе прижимая к себе. Она не могла не признаться, что ее сердце стало биться чаще.

Наконец гости стали разъезжаться, и молодожены могли покинуть торжество. Вещи Хизер уже были перенесены в спальню с огромной дубовой кроватью.

Комната была освещена небольшой лампочкой на туалетном столике, которая выделяла темно-бордовый атлас постели. Все остальное оставалось в полумраке. Хизер подошла к высокому зеркалу, и отразившаяся в нем женщина показалась ей незнакомой.

Оглянувшись, она увидела в дверях Ренато. Она не слышала, как он вошел. Интересно, как долго он стоял там и наблюдал за ней? На лице его было странное выражение, которого она не могла понять.

На столике их ждало шампанское во льду. Ренато наполнил бокалы и протянул один ей.

— За нас, — произнес он. Они чокнулись и выпили.

Потом осторожно Ренато снял с нее жемчужную диадему и фату, ее золотистые волосы рассыпались по плечам. Хизер внезапно почувствовала дрожь в руке и опустила бокал.

— Ты не передумала? — неожиданно спросил он.

— Нет.

— Ах, да, я совсем забыл, ты же человек слова.

Он притянул ее к себе, внимательно вглядываясь в ее лицо, будто пытаясь найти в нем что-то недосказанное.

Потом наклонился и коснулся губами ее шеи. Она обняла ладонями его голову, чувствуя, как его руки расстегивают пуговички на ее платье.

То, что началось, когда он впервые увидел ее в магазине и бросил ей вызов, подходило к развязке. Теперь она узнает, стоило ли ставить на кон всю свою жизнь.

Он сбросил свою одежду и обнял Хизер. Его первый поцелуй был нежным, они изучали друг друга. Потом последовали жесткие, властные поцелуи. Сегодня у них впервые было время насладиться, изучить друг друга без споров и ссор. Сегодня они были просто мужчиной и женщиной, жаждущими дарить друг другу наслаждение.

Она страстно хотела, чтобы с этого момента он принадлежал ей, и только ей, навсегда. И ее рот сказал ему об этом, принимая в себя его чувственный язык. Она отвечала ему губами и языком, производя движения, о которых раньше даже и не догадывалась, но которые, похоже, ему очень нравились, потому что он простонал и повторил свою атаку.

Она не помнила, как оказалась на кровати. Он сбросил с себя остатки одежды и присоединился к ней, прижимая ее к себе до тех пор, пока она не почувствовала напор его твердой груди. Он напоминал мраморные статуи, украшавшие этот древний остров. Он был частью этого острова, частью цивилизации, уходящей корнями в далекое прошлое. Но то, что она чувствовала сейчас, было явно нецивилизованное, примитивное и захватывающее.

Однажды он уже видел ее обнаженной, когда она не знала об этом. Теперь она снова была в его руках, и он был так же обнажен, как и она. Прижимая ее к своему мощному телу, он, не переставая, ласкал ее губами и руками. Она тоже отвечала ему, сначала медленно, стеснительно, а потом со все возрастающей уверенностью, чувствуя, как его мускулистое тело реагировало под ее нежными пальцами.