Камилла Франс - С любовью не играй

Но сначала надо было решить деловой вопрос, касавшийся матери. И он сказал:

— Моя мать никогда не была взрослой. Наверное, потому, что это ей было не нужно. Ее всю жизнь баловали и носили на руках. Я пытался говорить с ней на эту тему, еще учась в колледже. Однако очень скоро понял безнадежность своих усилий. Как-то раз матушка откровенно призналась, что отлично понимает всю странность своего поведения, но это отнюдь не мешает ей быть счастливой и довольной жизнью. С подобного рода логикой очень трудно бороться, Саманта. Поэтому я решил пустить все на самотек.

Девушка надолго задумалась. Потом подняла глаза на Говарда:

— Вероятно, вы прав. В Джорджии есть нечто, чего я пока не поняла, но что мне определенно начинает в ней нравиться. К примеру, сегодня на сеансе физиотерапии она работала так прилежно, как собака в руках дрессировщика.

— За что я вам бесконечно благодарен, Саманта, — сказал Говард.

Они подошли к выдававшейся в море скале. Эллиот предложил девушке сесть на выступ и немного отдохнуть.

— Я знаю, — продолжил он, что мама согласилась на эти упражнения только потому, что не хочет, чтобы вы ушли, лишив ее развлечений. — Говард рассеянно посмотрел на море и, повернувшись к Саманте, сменил тему разговора: — Пока я за вами охотился, вы сбежали другой дорогой. Тем не менее мы не может остановиться на полпути, не добившись желаемых результатов.

— Каких таких результатов? — удивилась Саманта, наблюдая, как Говард усаживался рядом с ней на выступе скалы.

Несколько минут они сидели, молча глядя на океан. Серые сумерки постепенно уступали место ночной тьме. Саманта украдкой бросила любопытный взгляд на Говарда. Знает ли он о занятном предположении его матушки, почему-то решившей, что Саманта может стать ее невесткой? И о том, что она, Саманта, отвергла эту идею? Вряд ли… Джорджия просто не успела ему об этом сказать. А сам он при всей его сообразительности не смог бы до такого додуматься.

Говард повернулся к девушке и улыбнулся такой детской, мальчишеской улыбкой, что Саманта не могла не ответить ему тем же. Хотя ни на секунду не забывала того, что уже успела узнать.

— Говард, вы не ответили мне. Чего все-таки вы хотите?

— Конечно, полного выздоровления Джорджии, — тотчас же отозвался Эллиот, подняв руку девушки и прижимая к губам ее ладонь. Саманта почувствовала, как все ее тело охватила дрожь. — Но в первую очередь, — сказал он, — мне нужно больше времени, чтобы убедиться, имеют ли девушка из небольшого городка и шалопай из большого еще что-нибудь общее, помимо желания сидеть вместе и целоваться…

Голос Говарда дрогнул. Он взял обе руки Саманты, положил их ладонями на свои плечи и прижал девушку к себе. Его губы накрыли ее рот чуть раньше, чем она вспомнила, что должна немедленно спрыгнуть с выступа скалы и бежать прочь. Подальше от Говарда, от искушения, от его слегка чудаковатой, но все же довольно милой мамаши.

Но эта мысль как-то незаметно улетучилась. Да и некуда ей было бежать. Ускользнуть от Говарда…

За короткое время их знакомства она уже успела запомнить веселые морщинки вокруг его насмешливых карих глаз. Издали узнавала его уверенную, широкую, несколько надменную походку. Ей начинали нравиться его мягкий голос и манера разговаривать.

Саманта заметила, что в присутствии Эллиота ей становится трудно дышать. И даже думать. Она забыла предупреждения своей матери остерегаться велеречивых смазливых молодых людей, приезжавших в Кейп-Мэй и заводивших романы с местными девушками, продолжавшиеся неделю, месяц или, самое большее, летний сезон, а потом бесследно исчезавших.

Конечно, пора бы уже перестать быть впечатлительной молодой девицей. Но на дворе стояла весна, а в такое время года воображение непременно заводит… Черт побери! И все же у него очень сладкие губы…

Саманта позволила себе расслабиться и вновь капитулировала перед поцелуями Говарда. Она чувствовала его руки, крепко прижимавшие ее тело к своему и поочередно гладившие ее растрепавшиеся локоны. Саманта отвечала на его поцелуи. И ей было бы абсолютно все равно, даже если бы все жители Кейп-Мэя вдруг разом высыпали на берег и увидели, чем она занимается.

Здравый смысл не мог устоять перед зовом сердца, волнением от прикосновений Говарда, уверенностью, что этот мужчина — самый сильный и нежный из всех, кого она когда-либо знала. И Саманта уже почти не сомневалась, что именно он носит у себя в кармане ключи к ее счастью.

Она высвободила обе руки и припала к Эллиоту. Кончики ее пальцев ощущали гладкую кожу его лица и шеи. Ее тело вздрогнуло в страстном порыве, когда его рука как бы ненароком оказалась под ее блузкой и сжала одно из полушарий груди. На нежное поглаживание соска девушка ответила чуть слышным стоном. Может быть, все это и не было самым сильным потрясением в жизни Саманты, но она ощущала себя почти счастливой. Остальное не имело уже никакого значения…

Говард почувствовал, что Саманта сдалась, и упивался этим. Он знал, что может позволить себе и гораздо большее. О чем она в ту минуту, возможно, еще и не думала. И снова, после данных самому себе многочисленных обещаний не поддаваться неожиданно возникшим желаниям. Эллиот держал девушку в объятиях, целовал ее, делая тем самым еще один шаг в направлении, ему совсем не известном до встречи с Самантой Ричардс.

Ее губы были непередаваемо сладкими, кожа над бюстгальтером — шелковой, а ее первые несмелые ответы на его любовь — волнующими. Руки Говарда соскользнули к талии девушки. Он попытался встать, чтобы, прижавшись к ней всем телом, ощутить ее рядом, совсем близко. С трудом оторвавшись от ее губ, он прошептал:

— Мы выбираем для уединения довольно странные места. Сначала это был лифт. Теперь — далеко не пустынный берег. Я бы предложил подняться ко мне в номер на верхнем этаже, но там Джорджия. Она жаждет продолжить наблюдение за тем, что произойдет дальше. Как будто мы — главные герои ее любительской пьесы.

Саманта пришла в себя.

— А почему я непременно должна хотеть подняться к вам в номер, Говард? — спросила она, избегая смотреть ему в глаза.

Но тут же подумала, что уже поздно разыгрывать невинность. В конце концов, не поцелуи ли этого человека все еще горели на ее губах? И не тепло ли его ладоней она продолжала чувствовать на своей груди? Ее блузка была почти полностью расстегнута, а из-под пояса брюк проглядывало обнаженное тело.

Саманта резко отстранилась от Говарда, лихорадочно застегнула пуговицы на груди и сказала:

— Простите! Дурацкий вопрос. Забудьте о нем.

Он подождал несколько секунд, пока Саманта совсем успокоилась, затем взял ее за руку и повел от берега к бульвару, центральная аллея которого скупо освещалась уличными фонарями.