Алекс Вуд - Лекарство от любви

Господи, а я-то что здесь делаю? — с отчаянием подумала Мэган. Меня вполне устраивала моя жизнь. Мэтт, конечно, подлец, но он не стоит того, чтобы отрекаться от самой себя и запираться в импровизированном монастыре! Фрэнк взял на себя слишком много, когда привез меня сюда.

Ох, и устрою же я ему, когда он приедет! Мэган сжала кулаки. Всю душу из него вытрясу, но заставлю вернуть меня домой! Что он о себе возомнил, мессия новоявленный?! Думает, можно средь бела дня безнаказанно похитить известную актрису? Да мои родные и друзья весь мир перевернут, но меня найдут!

Мэган попыталась представить, кто именно в этот момент волнуется за нее. Родители пять лет назад переехали в Майами и ждут ее в гости лишь трижды в год — на Рождество и дни рождения. Мэтт снимается с очередной красоткой и не вспоминает о жене. Да и к тому же все уверены, что она на гастролях.

Выходило не очень весело. Единственный, кто может и должен поднять тревогу из-за ее исчезновения, это Энтони. Во время гастролей пропадает ведущая актриса, занятая во многих спектаклях. Есть из-за чего беспокоиться. Меня уже ищут, успокаивала себя Мэган. Тони всех на уши поставит, но выяснит, что со мной случилось. Он этого «учителя» на мелкие клочки разорвет.

И все-таки неспокойно было на сердце у Мэган. Фрэнк был кем угодно, но только не идиотом, и раз он вполне серьезно решил заточить ее в своей лесной крепости, то и обо всем остальном должен был позаботиться. Неважно как, но наверняка он обставил ее исчезновение так, что комар носа не подточит.

От тревожных мыслей у Мэган поднялась температура, и она начала в бреду метаться по подушке. Зашла Глэдис, пощупала ее лоб, нахмурилась. Смочила Мэган виски, накрыла одеялом. Посидела с ней, пока она не заснула, закрыла ставни, чтобы солнечный свет не тревожил больную. Выздоровление новой сестры откладывалось на неопределенное время.

Еще два дня Мэган пролежала в постели, обессиленная горячкой и тревожными мыслями. Каждый раз она просыпалась с уверенностью, что поселок, Фрэнк, Глэдис только сон, длинный, правдоподобный, неприятный сон. Увы. Терпкий брусничный морс, бревенчатые стены, яркое солнце снова и снова убеждали Мэган в том, что она в иной реальности, где нет ни театра, ни кино, ни Мэтта Джейкобса, ни Мэган Холланд, а есть сестра Мэган и Наставник, великий, мудрый, всевидящий и всезнающий, без которого жизнь не имеет смысла.

Глэдис не упускала случая восхититься Наставником в присутствии Мэган, рассказать о его щедрости и великодушии, проницательности и доброте. Мэган не смела высказывать вслух крамольные мысли. По мере того как уходила болезненная слабость, приходили понимание и хитрость. Можно было до бесконечности удивляться нелепой случайности, которая забросила ее в лесную глушь в лапы одержимого Наставника и его почитательниц. Но, спрашивая себя как и почему, легко было сойти с ума. Примитивный инстинкт выживания советовал Мэган замереть, залечь на дно, притвориться. Раз обстоятельства нельзя перебороть, к ним нужно приспособиться, и Мэган перестала задавать опасные вопросы, перестала посмеиваться над откровениями Глэдис о Наставнике. Она безотчетно отбросила все мысли о прошлом, чтобы жить настоящим ради будущего.

Через три дня Мэган окрепла настолько, что Глэдис разрешила ей выйти из дома.

— Только надень вот это. — Она протянула Мэган темно-коричневое платье. — Я для тебя подогнала.

Платье было впору, но его цвет и фасон были чудовищными. Этот длинный балахон напомнил Мэган наряд медсестры времен Первой мировой войны. Но Глэдис всплеснула руками.

— Ох, какая же ты в нем красавица!

— А зеркало тут есть? — спросила Мэган с улыбкой, не надеясь на положительный ответ.

— А как же, — удивила ее Глэдис. — Пойдем.

На втором этаже, в комнате, где, по всей видимости, и жила Глэдис, на стене висело довольно большое зеркало с отколотым краешком.

— Мне Наставник подарил, — выдохнула Глэдис. — Он очень щедрый.

Мэган подошла к зеркалу, страшась того, что она может там увидеть, но все оказалось не так уж плохо. Из зеркала на нее глянула большеглазая девушка с бледным личиком и небрежными темными кудрями. Нелепое коричневое платье, как ни странно, молодило ее, делая похожей на школьницу.

— Красавица, что и говорить, — повторила Глэдис. — Как хорошо, что ты к нам пришла как раз перед праздником. Наставник точно тебя выберет.

Мэган похолодела.

— Для чего выберет?

— Ох, все время забываю, что ты ничего не знаешь о нашей жизни, — рассмеялась Глэдис. — Наставник одинаково любит всех сестер, но ведь он мужчина и не может ограничиваться одними духовными отношениями. Иногда он выбирает кого-нибудь из сестер и дарит ей счастье, — сказала Глэдис с придыханием. — Самой мне не повезло, старовата я для Наставника, но девчонки рассказывали, что это неземное наслаждение. Ни один мужчина не может с ним сравниться!

— Ну не знаю, — задумчиво протянула Мэган, вспоминая собственный опыт. Конечно, было неплохо, но ничего выдающегося. На неземное наслаждение не тянет.

— На празднике с Наставником обязательно должен быть кто-нибудь из сестер, — с упоением продолжила Глэдис, — ведь любовь прекрасна во всех ее проявлениях!

Слушать, как эта крупная немолодая женщина рассуждает о любви с видом утонченного эстета-сладострастника, было смешно.

— А что за праздник такой? — спросила Мэган.

— Каждый июль, когда на небе появляется Звезда любви, мы благодарим Наставника за то, что он просветил нас и сделал счастливыми, — на полном серьезе ответила Глэдис. — Отмечаем день основания нашего поселка и радуемся тому, что любовь вошла в нашу жизнь.

— А-а… — протянула Мэган. Она вспомнила, что в Нью-Йорке ей рассказывал Фрэнк. — Понятно.

— Если ты станешь его избранницей, ты же расскажешь мне, как все было?

Мэган чуть не рассмеялась Глэдис в лицо, хотя, по правде говоря, смешного в ее положении было мало.

— Обязательно расскажу, — пообещала она.

После просветительских рассказов Глэдис Мэган без удивления гуляла по поселку, наблюдая, как трудятся его обитательницы. Здесь действительно жили одни женщины, и им приходилось делать немало мужской работы — таскать воду из речки в огромных ведрах, пилить, строгать. Каждая сестра была чем-то занята, чтобы обеспечить их небольшую общину всем необходимым, и Мэган спрашивала себя, какая работа будет уготована ей, после того как она окончательно выздоровеет. В лесном поселке от актрисы толку будет маловато.

Появление Мэган на улице особого интереса не вызвало. На нее смотрели, ей улыбались, но никто не пытался с ней заговорить. Мэган чувствовала, что для этих женщин в темных одеждах новая сестра явление обычное, ничего не значащее. Они знали, что в свое время познакомятся с ней поближе, оценят ее, отведут ей место в устоявшемся укладе городка. Торопиться некуда, ведь у них впереди вся жизнь.