Робин Грейди - Жаркие ночи, тихие дни

— Уснул и должен проспать примерно до семи утра. — Встав рядом с Джеком, который методично начищал металлические части уздечки, она посмотрела на усыпанное звездами небо.

Свежий бриз принес тихое лошадиное ржание. Поблизости послышалось кваканье лягушки. А Джек все начищал уздечку.

Итак, начинать разговор придется Мэдди.

Она переступила с ноги на ногу:

— Как давно у вас вороной конь?

— С тех пор, как был жеребенком.

— Могу поспорить, он рад вашему возвращению.

— Не так сильно, как я.

Она подняла брови. Ну, считается, что лошадь — лучший друг ковбоя.

Мэдди прислонилась к другому ближайшему дереву и завела руки за спину:

— Куда вы ездили?

— Мне было нужно повидаться со Сноу Гибсоном. Он живет в паре миль отсюда, в сторожке.

Мэдди вспомнила их предыдущий разговор:

— Кейт говорит, у Сноу сложный характер.

Уголков губ Джека коснулась едва заметная улыбка.

Они снова погрузились в молчание, но оно не было слишком неловким.

Поддавшись слабости, Мэдди закрыла глаза и подняла лицо к звездам, позволяя легкому бризу ласкать его. Она вообразила, что ощущает идущий от Джека Прескотта магнетизм.

Открыв глаза, Мэдди отмахнулась от опасных размышлений и сосредоточенно посмотрела на яркую звезду на горизонте. Она приехала сюда не для того, чтобы предаваться фантазиям, какими бы сладкими они ни оказались. Кроме того, Джек не свободен. Тара явно обозначила свою позицию: руки прочь от Джека!

Почувствовав внезапную усталость, Мэдди оттолкнулась от дерева.

Не следовало ей сюда приходить. Разговаривать с Джеком — все равно что затаскивать слона на гору. Пора ей пожелать ему спокойной ночи.

Она уже собиралась уходить, когда в ночи послышался резкий голос Джека:

— Эта собственность принадлежит моей семье с 1869 года. — Он кивнул на вытянутые темные строения слева. — Вы их видели?

Он пошел вперед. Потерев ладони, на которых остались следы от прикосновений к коре дерева, Мэдди последовала за Джеком. Если он делает попытку к примирению, она ее принимает.

— Это корыто было свадебным подарком, — говорил Джек. — Мой прапрадед предложил своей жене прорезать отверстие в стене ванной комнаты, чтобы использовать корыто как ванну и как поилку для лошадей во дворе.

Мэдди побледнела. У нее сложилось ощущение, что Джек говорил серьезно. «Слава богу, что есть современные удобства. Иначе как бы здесь выживали женщины?»

— Когда мне было шесть, я вырезал на корыте свои инициалы, — продолжал он, проведя загорелым пальцем по гравюре на дереве. — Тогда наша собака только ощенилась. — Он указал на несколько зарубок. Один, два, три… Семь щенков. Он выпрямился и изучающим взглядом посмотрел на Мэдди, взвешивая в руке уздечку. — У вас никогда не было собаки?

— У меня были уроки игры на фортепиано и куча платьев.

— Но не собака, — настаивал он.

— Собаки не было.

В близлежащих кустах что-то зашелестело, когда Джек пожал плечами:

— Вы многое потеряли.

Сосредоточив внимание на кусте — не змея ли там? — Мэдди призналась:

— Когда я была маленькой, на меня напал доберман.

Выражение его липа стало ледяным, он рассеянно положил уздечку на корыто:

— Мэдди… Боже, извините.

Несколько недель в больнице, несколько лет борьбы со страхом. Она заставила себя пожать плечами:

— Могло быть и хуже.

Несколько мгновений он пристально смотрел на нее, потом неуверенно улыбнулся:

— Однажды я тоже был в передряге. Я сломал руку, упав с жеребца, когда тот перепрыгивал ручей. Мне было десять лет. Он был самым норовистым конем, какого я знал.

Мэдди искренне улыбнулась. «Крокодил Данди» осчастливил ее признанием.

Он снова неторопливо пошел вперед, приглашая Мэдди присоединиться к нему.

— Фортепиано и платья, — тихо сказал он. — Итак, вы были мамочкиной дочкой.

— Моя мать умерла, когда мне было пять.

Он остановился. Она заметила, как он содрогнулся всем телом.

— Я опять сморозил глупость.

Мэдди не обиделась. Ведь Джек ни о чем не знал.

— Я отлично помню, как она укладывала меня в кровать. У нее была красивая улыбка. — Мэдди носила в кошельке любимую фотографию матери — смеющаяся женщина держит на руках своего первого и единственного ребенка, высоко подняв его на фоне ясного синего неба.

— Ваш отец по-прежнему у дел?

Образ в мозгу Мэдди померк, и она расправила плечи:

— Угу. Он энергичен и неотразим. Я работаю в его фирме «Тайлер эдвертайзинг».

— Я слышал об этой фирме. Она очень уважаемая. — Носком сапога он пнул камень. — Итак, вы пошли в отца?

— Надеюсь. Скоро мне предстоит заключить первую важную сделку.

— Ожидается большая премия?

— Полагаю.

В лунном свете он пристально разглядывал Мэдди.

— Но вас стимулирует не премия.

— Совсем нет.

— Вы хотите, чтобы отец гордился вами, — предположил он, и она кивнула.

— В этом нет ничего необычного, — прибавила она. — Такова моя жизнь.

Она в это верила, и, наконец, ее отец тоже в это поверил. Она видела его взгляд, когда в шестнадцатилетнем возрасте заявила о своем желании стать работником рекламного бюро в клиентском отделе. Отец понятия не имел о таких ее задатках. Он поговаривал, что она больше похожа на свою мать, то есть обладает не слишком сильным характером. Мать Мэдди была хрупкой женщиной и не смогла победить лейкемию, но Мэдди — иное. И как только она подпишет договор с клиентом…

— Вероятно, вы жаждете вернуться домой, — сказал Джек, останавливаясь у редкой изгороди из жердей.

Она изогнула губы:

— Я не стану отрицать того, что с радостью рассталась бы с мухами.

— Они не такие уж прожорливые. Вам следует опасаться огромных муравьев.

— Тогда я лучше не буду задерживаться на одном месте.

Он хихикнул, их взгляды встретились. Поняв, что они слишком долго смотрят друг на друга, Мэдди покраснела. Ее грудь и живот опалило чувственным пламенем, а Джек потер ладонью затылок и отошел в сторону.

— Как вы познакомились с Далией?

— Мы были университетскими подругами, — произнесла она. — Далия была на два года младше меня. Мы учились на разных факультетах, но, встретившись на вечеринке, подружились. У нее был лучший на свете смех. Заразительный.

«Ее смех был похож на твой, Джек, только не такой глубокий», — захотелось ей сказать.

Отведя взгляд, он потер висок костяшкой пальца:

— Да. Я помню ее смех.

Мэдди поборола желание прикоснуться к его руке — предложить некое утешение. Мужчины вроде Джека были воплощением силы, ума и решительности. Джек — лидер, а лидеры не проявляют эмоций и не пробуждают чувств у других. В случае опасности он знает, как действовать лучше всего. Даже сейчас, стоя рядом с Джеком в непривычной тишине ночи, она чувствовала себя в безопасности. Ей даже захотелось сказать об этом вслух.