Энн Хэмпсон - Пикирующий орел

Служитель приветствовал их улыбкой и спросил, первый ли раз они в музее.

— Да, — сказал Пол. — Нам посоветовали посетить его.

Служитель, очень довольный, сразу же начал рассказывать им что-то из истории музея. Здание принадлежало леди Лок, и она собрала в нем множество ценных предметов, относящихся к жизни деревни около ста лет назад. Затем подарила дом со всем содержимым городу, и тогда были сделаны некоторые изменения и добавления к экспонатам.

Служитель провел их по всему помещению, и во время его рассказа усталость сошла с лица Пола, уступив место заинтересованности. Он снова стал самим собой и даже комментировал рассказ, иногда по-гречески, но чаще по-английски.

Здесь было много сундуков для приданого. Они обязательно украшались резьбой, сказал служитель, и заполнялись тончайшим бельем. Он открыл один из них.

— Кедр, — сказал служитель с улыбкой. — Чувствуете запах?

— Да, конечно. Люсинда, как выглядит резьба?

— Спереди он украшен панелями, и они все разные. — Она детально описывала каждую дощечку и с радостью заметила, что Полу действительно здесь нравится.

— Это прекрасное вышитое белье, представленное на выставке, как раз того типа, которое укладывали в сундуки. Вот покрывало, это салфетки, а это скатерть.

Тесса подробно описывала каждый предмет, иногда служитель добавлял что-то к ее рассказу.

— А это супружеская постель, — сказал он, останавливаясь у деревянной кровати с великолепно выполненной резьбой. Кровать была полностью застелена и накрыта покрывалом с изумительной вышивкой.

— Похожа на загон, — удивилась Тесса. — С трех сторон окружена перилами. — Она посмотрела на служителя. — Они всегда такие?

— Это типичная супружеская кровать, мадам. Они должны быть такими и именно такой высоты.

— А почему так важна высота?

Служитель пожал плечами и развел руками, но голос его звучал торжественно.

— Это традиция. Обычаи были очень важны и всегда тщательно соблюдались.

— А покрывало? Могу я… можно мне его потрогать?

— Конечно, мадам.

— Пол, ты только дотронься. Оно такое мягкое и так красиво сделано! Вот здесь, дорогой; ты можешь представить, как оно выглядит? — Она вспыхнула, поражаясь, как у нее вылетело это слово. На лице Пола появилось странное выражение. Но он не проявил никаких признаков раздражения, когда она поднесла его руку к чудесной вышивке, которая потребовала, наверное, не одного месяца кропотливой работы.

— Да, могу. Ты же говоришь, что это сделано замечательно. — Он провел рукой по покрывалу; затем потрогал материал пальцами, чтобы почувствовать качество ткани. — Чистый шелк… да, он такой гладкий, как ты сказала.

Здесь были свадебные платья, все ручной работы и с вышивкой: специальный стул, украшенный резьбой, на котором должна сидеть невеста, принимая гостей и подарки. Тесса рассказала это Полу и добавила с ноткой удивления:

— Все считают, что на Востоке мужчина — главный, но на свадьбе явное преимущество принадлежит женщине.

Служитель улыбнулся.

— У нас на Кипре в общем-то матриархат, хотя, — добавил он со смешком, — мужчина достаточно тщеславен и считает себя хозяином. Но дом, в котором он живет, принадлежит жене. А поскольку дети тоже ее, на самом деле она имеет более выгодную позицию. Если жена умирает раньше, муж не должен жениться во второй раз.

— Не должен жениться? — Тесса обернулась к мужу. — Я этого не знала, Пол.

— Это не запрещено законом, — спокойно ответил он. — Не это не принято. Я слышал о вдовцах, которые женились через определенное время, но друзья и соседи смотрели на них неодобрительно.

— Естественно, — согласился служитель. — Обычно если мужчина остается вдовцом, он должен примириться с тем, что проведет в одиночестве оставшуюся жизнь.

— И то же самое с женщиной?

— Да, то же самое.

— Ты не согласна с обычаем, что нельзя повторно жениться? — спросил Пол с сардонической усмешкой, когда вечером в сумерках они сидели на веранде, наслаждаясь прохладным бризом, дующим с моря. — Ты бы вышла снова замуж, если бы со мной что-нибудь случилось? — Он говорил с какой-то странной интонацией, и Тесса страшно испугалась, подумав о его головных болях и сразу представив себе самое страшное.

— Не надо. Пол! Мучай меня как угодно, но не говори так… — Ее голос прервался, но он только засмеялся и переменил тему.

— Ты так стараешься… верно, Люсинда? Как тебе, наверное, тяжело, когда мы выезжаем, детально мне все описывать. У тебя такое терпение; я буквально вижу все твоими очаровательными глазами.

— Ты опять играешь со мной, Пол? — мягко спросила она.

Он сразу изменился.

— Почему ты не убираешься отсюда? — прорычал Пол. — Ты уже поступила так однажды, — напомнил он ей. — Что же мешает тебе теперь?

— Я люблю тебя, — ответила Тесса просто.

— А я тебя ненавижу! — Его кулаки сжимались и разжигались; чувствовалось, что он взволнован. — Я тебя не понимаю. Неужели ты так любишь меня, что согласна терпеть этот ад всю свою жизнь?

— Может быть, когда-нибудь ты решишь, что я достаточно наказана.

Он покачал головой.

— Это твоя судьба, Люсинда! Я раздавлю тебя. И пока ты продолжаешь надеяться, буду мучить тебя. Я уничтожу твою надежду, превращу ее в такую маленькую сморщенную штучку, которая будет корчиться от боли внутри тебя, пока не погибнет в муках агонии…

Вся кровь до капли отлила от лица Тессы. Этот человек был совсем не тем Полом, которого она знала в Англии. Он не только потерял свой внешний лоск, о чем ей писал отец, но и вернулся назад во времени, назад сквозь века, когда его грубые предки подвергали своих врагов самым варварским пыткам, пока их не настигала смерть, суровая и безжалостная. Тесса разглядывала его лицо, злое и мрачное, которое в сумерках казалось лицом дьявола. Это был злобный и беспощадный мститель. Огромная горечь добавилась к ее страданиям. Люсинда так часто делала из нее козла отпущения, и вот это опять случилось! По правде говоря, ее сестра не приложила прямо к этому руку, но все это предназначалось ей, а она исчезла. Как говорил Джо, Люсинда удачно помолвлена, и ее ожидает счастливое будущее с человеком, которого она теперь любит. Убитая горем, Тесса прошептала:

— Но ведь я по своей воле приняла все это, так какое право я имею жаловаться? Пол наслаждается местью, и я не могу обвинять его, потому что Люсинда заслужила наказание за то, что бросила его.

— О чем ты думаешь? — резко спросил он, повернувшись к ней, как будто хотел прочитать ее мысли невидящими глазами.

— Я не могу сказать тебе, — еле слышно прошептала она. — Но если бы ты знал, Пол, что у меня на сердце, то, Может быть, не обращался бы так со мною.

— Ты просишь пощады?