Эмма Голдрик - Проделки малышки

— Денег, конечно, нет. Но если бы только это! Я сломлена. У меня и раньше было чувство какой-то неустроенности. Тяжело было жить вдвоем на мое пособие, а тут еще пришел этот счет. — Она протянула руку к своей сумочке, вынула какой-то бланк и отдала его Джебу.

— Счет за похороны? — воскликнул Джеб.

Мэг крепко сжала руку Джебу и, пройдя мимо него, села поближе к его сестре. Джеб всерьез расстроился. Сколько он помнил свою сестру, она плакала впервые. Мэг старалась ее успокоить.

— Тоти не вынесла этого, — проговорила Гвен сдавленным голосом, заливаясь слезами.

— Тоти? Кто это? — спросил Джеб.

— Тоти Д'Аморе. Помнишь ее? Мы вместе ходили в школу в Ричмонде и жили по соседству. Она была моей лучшей подругой.

— Ах да, Тоти! — вспомнил Джеб.

Мэг подошла к бару, налила хорошую порцию бренди и дала расстроенной женщине.

— Вот, выпейте все до дна и расскажите, что стряслось, — велела Мэг.

Гвен с благодарностью взяла бокал и залпом осушила его.

— Тоти, — сказала она задумчиво. — Мы вместе закончили школу, но потом наши пути разошлись, и мы несколько лет не виделись. Примерно год назад она позвонила мне из Нью-Йорка, где тогда жила, и сказала, что ей необходимо со мной увидеться. Как она узнала мой номер телефона, не знаю, но то, что она рассказала, было ужасно, и я поехала к ней. Можно еще бренди?

— Конечно!

Бренди придал Гвен смелости, и она продолжила свой рассказ:

— Тоти всегда была очень послушной девочкой. Своего отца она до смерти боялась и, когда он велел ей выйти замуж за Фрэнка Фангольда, не сопротивлялась. Через десять лет замужества — крайне несчастливого — она забеременела. Вот тогда-то она и позвонила мне с просьбой помочь.

Гвен отпила немного бренди.

— Как бы там ни было, Тоти убедила меня, что она должна уйти от Фрэнка и его семьи. Я по наивности решила, что Тоти имеет в виду семью Фрэнка. Но оказалось, что у него не было семьи. Его единственная «семья» — мафия! Тоти выждала, когда муж уедет из Нью-Йорка по делам, взломала сейф в их доме, и мы бежали с ней в Канаду. Сначала все шло неплохо. Ребенок родился здоровым, но Тоти так и не поправилась. Месяц назад ей стало совсем плохо.

— Как раз тогда, когда ты объявилась здесь, а потом бросила ребенка на меня, — прервал ее Джеб.

— Брат, дорогой, на кого же еще? Как малышка? Что с ней?

— С ней все хорошо, — ответила Мэг. — Долго же вы собирались спросить о ней!

— Я равнодушна к детям, — сказала Гвен. — К тому же сообщники Большого Фрэнка преследуют меня по пятам, так что не до нее.

— Что же было дальше? — нетерпеливо спросила Мэг.

— Ничего особенного. Я вернулась в Онтарио, нашла недорогой пансионат на окраине Торонто, и мы с Тоти там поселились. К сожалению, дней через десять ей стало еще хуже. Она часами говорила только о Фрэнке и его «семье» — мафии. Я приготовилась безропотно нести свой крест, но Тоти… она умерла. Я похоронила ее на кладбище «Святое сердце» в пригороде Торонто и стала искать, кто бы мог мне помочь. Мать, конечно, меня отшила, так что пришлось снова обратиться к тебе, Джеб. Счет за похороны ты видел.

— Платить не так уж много, — сказал Джеб. — Разумеется, я этот счет оплачу. Но Гвен, знай, люди Большого Фрэнка ищут тебя и ребенка здесь, в Урбанне. Фрэнк в городе. Здесь даже опаснее, чем в Канаде.

— О Господи, — простонала несчастная женщина. — Я должна ехать. Где моя машина?

— У тебя не хватит сил доехать даже до Перкинс-Крик, — сказал ей Джеб. — Наш дом как крепость. Я советую тебе принять душ и на боковую. Поспи хоть немного. Сам Шерлок Холмс не смог бы выследить тебя в переполненной фестивальной Урбанне. Согласна?

Гвен кивнула.

— Я вот что подумал, а не съездить ли тебе в Париж, к матери, — продолжал Джеб. — Это ей, может, и не понравится, но у нее не будет ни малейшей возможности отвертеться. Что ты об этом думаешь?

— Ты действительно уверен, что она смирится с моим присутствием? — спросила Гвен.

— Она ждет от меня свое ежемесячное пособие. Вот ты ей его и доставишь. Она встретит тебя с распростертыми объятиями. Как соловей — лето!

— А малышка? — спросила Мэг пронзительным от волнения голосом. — Я ни за что не отдам нашу малышку!

— Не беспокойтесь, Мэг, — сказал Джеб. — Мы с вами единственные, кто претендует на ребенка. Даже Большому Фрэнку она не нужна — ведь он мечтал о мальчике. Вот что, Мэг, позаботьтесь о Гвен; Диксон, дайте поручение Гертруде подыскать несколько приличных платьев для моей сестры.

— Если уж раздавать задания, так всем поровну, — заявила Мэг. — Что вы сами собираетесь делать?

— По справедливости так по справедливости, — безропотно согласился Джеб. — Лично я буду присматривать за малышкой. А миссис Брилл будет готовиться к завтрашнему переезду в дом вашей бабушки. Разумеется, под неусыпным контролем Энни Мэй.

— Знали бы вы, — задумчиво сказала Гвен, — как трудно было мне — девочке — с младшим братом, который не отходил от меня ни на шаг. Н-да, Джеб, мне и в голову не приходило, что у тебя будет все что хочешь.

— Ну, только подумай, ты абсолютно права! — Джеб подмигнул Мэг.

Показав ему язык, Мэг помогла Гвен подняться по лестнице.

Казалось, Фестиваль устриц начался еще до восхода солнца. Когда пришла пора перевозить Энни Мэй в ее дом, все улицы были запружены народом. Повсюду — на улицах, автостоянках, у пирсов — чего только не было: устрицы, крабы, мидии, польские колбаски, кальмары и реки сидра — все ждало своего часа.

Официальное открытие фестиваля состоялось в десять часов утра. По всему городу играли оркестры, карнавальные шатры на игровых площадках трещали от наплыва посетителей. Внизу, у набережной, были пришвартованы два теплохода для любителей морских прогулок, и береговая охрана следила за порядком с удвоенным рвением — на всякий случай.

К часу дня праздник был в самом разгаре. Мэг оставила бабушку на миссис Брилл, а сама вернулась на Виргиния-стрит. Диксон поставил «кадиллак» и взятую напрокат машину Гвен за домом и пошел по набережной в надежде отлично провести остаток дня. Гертруда и ее молодой человек тоже отправились гулять по городу.

— Я и забыла, когда была такой же молоденькой, — сказала Мэг, спускаясь по лестнице. — А вы? — поинтересовалась она у Джеба.

— Я? — Джеб сидел, вытянув ноги, на диване. — Мне всегда казалось, что я взрослее своих сверстников. Единственный мужчина в семье, я сразу родился взрослым. А где сестра?

— Все еще спит, — ответила Мэг. — Проснулась в восемь утра — мы как раз отвозили бабушкины вещи. Я накормила ее яичницей с ветчиной, напоила чаем с черничными вафлями. И она тут же снова ушла спать. Сказала, что не выйдет из дома, пока не узнает, что Большой Фрэнк вернулся в Нью-Йорк.