Терри Грант - Горячий шоколад

— А по-моему, ты просто никак не можешь вырваться из плена воспоминаний о маняще-томном взгляде Элеоноры и ее знаменитой обворожительной улыбке, которыми так восхищались все твои коллеги мужского пола, — заметил Карло. — Хотя «девушка из телевизора», на мой взгляд, ничем не хуже Элеоноры, и с улыбкой у нее тоже все в порядке. И у нее тоже есть шанс пленить тебя… Если конечно она не будет с таким упорством прятаться в своем Монтефалько. Насколько я знаю, этой особе из мэрии отправили по почте уже несколько уведомлений о том, что ее ждет денежное вознаграждение за победу на конкурсе, но она так и не дала о себе знать.

— Возможно, это моя вина, — внезапно помрачневшим голосом объяснил Ренато. — Не могу сказать точно, кем я выглядел в тот день в ее глазах… Но теперь сам себе кажусь настоящим кретином… Я произнес тогда вовсе не те слова, которые она ожидала услышать…

Хотя я тоже не ожидал услышать, что мое имя значит для нее не больше, чем самая обычная реклама, которую она к тому же использует с целью обмана, подумал про себя Ренато.

— Вот как? — Карло на мгновение задумался. — Ну, может, хоть я сейчас смогу услышать от тебя именно те слова, которых жду с таким нетерпением… — с напускной серьезностью проговорил он.

— Господи, ну что ты за человек… — с упреком ответил Ренато. — С тобой просто невозможно говорить на серьезные темы.

— На серьезные как раз очень даже возможно. А вот на романтические — не советую, — живо откликнулся Карло. — Все женщины, когда-либо имевшие со мной знакомство, а таких, должен заметить, наберется не мало… Так вот, все они в один голос твердили, что в моей приземленной личности нет ни малейшего намека на романтику. А потому поговорим лучше о деле. Поскольку с половиной своих денежных средств ты, можно сказать, уже без сожалений попрощался, то теперь тебе следует всерьез задуматься о ее восполнении. Ведь любое производство, и производство шоколада в том числе, требует определенных финансовых вложений. А той половины, что останется у тебя после развода с Элеонорой, вряд ли будет для этих целей достаточно… Тем более что в данный момент нам требуется большое количество закупок различных ингредиентов для выполнения имеющихся заказов. Просмотрев список этих самых заказов, я пришел к простому и очевидному выводу: восполнить финансовый пробел нам помогут самые крупные из них, сделанные состоятельными и уважаемыми в определенных кругах людьми. Так что тебе придется на время забыть о любовных перипетиях и, засучив рукава, взяться за разработку оригинальных рецептов, — безапелляционным тоном завершил Карло свою пространную речь.

Некоторое время Ренато разглядывал его ничего не выражающим взглядом, затем взял со стола так и не завершенный им во время телефонного разговора рисунок и, ни слова не говоря, протянул его своему коллеге. Карло недоуменно уставился на разбросанные по листу хаотичные линии.

— Что это? Перспектива унылого будущего нашей планеты в результате исчезновения шоколада? — иронично поинтересовался он.

— Нет, это перспектива унылого будущего нашей фирмы в результате исчезновения у ее владельца творческих идей, — тоном, не оставляющим места даже для самой невинной шутки, объяснил Ренато.

Карло вскинул на него удивленный и недоверчивый взгляд.

— То есть ты намекаешь на то, что в ближайшее время…

— Не намекаю, а прямо заявляю тебе о том, что в ближайшее время я буду просто неспособен придумать ни нового рецепта, ни нового эскиза, — прежним тоном сообщил Ренато. — Я пуст, понимаешь, пуст и уничтожен, как разбитая вдребезги копилка, — запальчиво продолжил он. — В моей голове нет ничего, кроме имени Лаура, кроме ее облика, кроме ее улыбки, голоса, взгляда… Ее взгляда, а не Элеоноры. Я не могу думать ни о чем, ни о ком другом, кроме нее. Я сижу сейчас рядом с тобой, в этом офисе, а вижу себя в кондитерской Монтефалько, я живу в Перудже, но, выходя из дома, вижу перед собой улочки Монтефалько… Я кляну этот городишко, в котором впервые увидел ее, но не могу выкинуть его из головы. Не могу, потому что там живет она… — Ренато устало перевел дух и, скомкав в сердцах свой нелепый рисунок, швырнул его на стол.

Карло, который словно загипнотизированный слушал друга, устремил задумчивый взгляд куда-то поверх его головы.

— Что ж, по крайней мере у тебя хватило духу в этом признаться, — медленно прокомментировал он услышанное, затем, словно ему на ум вдруг пришла какая-то неожиданная и в то же время очевидная в своей простоте догадка, бросил заинтересованный взгляд на Ренато. — Послушай, раз уж твой «идейный» кризис произошел по вине этой самой Лауры, эскиз которой победил на конкурсе, то, может быть, она может…

— Нет, она не может, — с горячностью оборвал его Ренато. — Вернее, это я не могу. Не могу больше обращаться к ней за чем бы то ни было…

— Неужели? И почему же?

Ренато замялся, бросив на своего собеседника нерешительный взгляд.

— Не спрашивай… Поверь мне на слово.

— Боже правый, ты провел с нею всего лишь один день, а уже успел и влюбиться, и разочароваться, и разругаться насмерть, — со вздохом проговорил Карло и, нехотя поднявшись с кресла, направился к двери. — Подумать только, сколько можно всего натворить за какие-то считанные часы… — философским тоном добавил он на ходу.

— И это все, что ты можешь мне сказать в завершение разговора? — удивленно спросил Ренато, ожидавший потока уговоров, долгих убеждений и непримиримых возражений.

Карло остановился возле двери и, не оборачиваясь к нему, медленно развел руками.

— Ты ведь сам уже все сказал… и сам все решил… Надеюсь, с делами нашей фирмы ты разберешься так же лихо, как сделал это с делами любовными…

Виттория поставила в клетку Джакопо тарелку с его любимым фруктовым салатом и, к своему удивлению, увидела, что он не отвернулся от нее, как делал это каждый раз, когда еду ему приносила она. Подождав, пока Виттория закроет дверцу, птица с жадностью набросилась на долгожданную трапезу.

Наверное, Лаура совсем заморила его голодом по причине непрекращающейся любовной тоски, мысленно заметила она и, осторожно приоткрыв дверь, заглянула в спальню. Лаура стояла у окна, устремив отсутствующий взгляд на открывающийся из него вид всегда пустынной узкой улочки.

— Ты что, вот так и стоишь здесь целыми днями, как статуя скорби? — негромко спросила Виттория, приблизившись к подруге. — Может, расскажешь, что ты надеешься увидеть на этой улице? Или кого?

Лаура ничего не ответила, продолжая стоять неподвижно. Виттория сокрушенно покачала головой и, издав протяжный вздох, присела на краешек постели.

— Послушай, все эти твои переживания просто смешны, — тоном, не допускающим возражений, продолжила она. — Я поняла бы, если бы они были вызваны вашей размолвкой с Джанрико. Ведь вы вместе уже более трех лет… Но этот шоколадник… Прости, но он ведь никто для тебя. Всего лишь краткий эпизод… И тот факт, что вы провели вместе одну ночь, не может являться поводом для безутешных терзаний…