Терри Лоренс - Свет в ночи

Его короткое предостережение заставило ее улыбнуться полной изумления, чуть наивной улыбкой, которую он будет помнить до последнего вздоха. Ее пальцы скользнули вдоль его шеи. Его судорожный вздох в ответ на это прикосновение наполнил ее торжеством. Казалось, она только сейчас обнаружила, что он по пояс голый.

— Ты не замерз?

Она неуверенно провела рукой по его плечу. Жара нельзя было не почувствовать. Его кожа буквально его излучала. Бриджет осторожно опустила руку к ребрам.

— Больно? — спросила она.

«Милая, если ты не остановишься, я сейчас умру совсем от другой боли». Но Бриджет спрашивала про его ребра.

— Только если я делаю глубокий вдох. Хочешь — можешь поцеловать, чтобы побыстрее зажило.

Не в силах устоять перед соблазном, она наклонила голову, прихватив волосы рукой, чтобы они не мешали ей провести губами по его ушибленному боку.

— Так лучше?

— Ниже, — попросил Бен, словно маленький мальчик, поверивший взрослым, что нежный поцелуй может успокоить боль.

В темноте она осторожно нащупала следующее ребро. Бриджет провела губами по всей его длине, от бока до живота. А потом спустилась на следующее.

— Еще ниже?

Соображает она прекрасно.

Бен схватил ее за плечи и заставил выпрямиться, повернув так, чтобы ее лицо залил бледный свет луны. Он знал, что сейчас скажет. Но прежде чем говорить, он хотел, чтобы Бриджет убедилась в его искренности.

Вот почему он поцеловал ее — ее лицо, шею, плечо, с которого откинул волосы… Она ахнула, и Бен повторил свой поцелуй, на этот раз сделав его более страстным. Он не ждал от нее ненужного кокетства: его Бриджет была слишком жизнелюбива, слишком открыта всем поворотам судьбы, слишком честна. Когда он провел своей колючей щетинистой щекой по ее нежной шее, она со стоном попросила еще. Он раздвинул тонкую ткань пеньюара, покрыв ее грудь быстрыми легкими поцелуями.

Ему хотелось дать ей все, что он может, замереть над ней — а потом наполнить ее собой. Ему хотелось, чтобы она впилась ему в плечи и обвила его ногами. Ему хотелось, чтобы она со стоном повторяла его имя в такт их движениям. Когда в глубине ее тела возникла дрожь, ему захотелось прикоснуться к ее источнику.

Но больше всего Бену хотелось, чтобы она поняла: между ними возникла не просто плотская страсть.

— Я говорил серьезно, — проговорил он неестественно резко. — Тем вечером, насчет того, чтобы сделать тебе ребенка.

Ее отяжелевшие веки вдруг поднялись, и она изумленно выдохнула:

— Что?!

— Если ты этого хочешь, Бриджет. Разреши мне дать его тебе.

Она попятилась, отрицательно качая головой.

Бен притянул ее к себе, не желая расставаться с теплом и нежностью ее тела.

— Я был никудышным мужем. И отцом почти не успел побыть. Но это я сделать могу. Для тебя. Ребенку отцом должен стать реальный мужчина, а не анонимный донор. Кто-то, кого ты знаешь, у кого есть лицо и прошлое. Ты могла бы смотреть на своего ребенка, зная, кто его отец.

— Почему?

«Потому что это так естественно, — подумал про себя Бен. — Потому что мне хочется этой близости. Потому что вид твоих слез терзал меня сильнее любой огнестрельной раны. Во мне открылось что-то новое — потребность быть нужным, быть полезным». Когда он уедет, — а он знал, что рано или поздно это произойдет, — ему важно оставить с нею частицу самого себя. Это было бы честным обменом: у него до конца жизни останутся воспоминания о ней.

— Разреши мне это сделать.

Бриджет снова моргнула — на этот раз от изумления. Все больше волнуясь, она замотала головой:

— Это невозможно!

— Я не настолько серьезно ранен.

— Нет, я хотела сказать, что ничего не получится. Сейчас неподходящее время. Для меня.

— Ну, так через неделю. Через две. Когда для тебя лучше всего. Я по-прежнему буду здесь.

Бриджет стояла, то терзая пальцами ткань пеньюара, то проводя обеими руками по волосам, словно проверяя, не случилось ли у нее чего-то с прической.

— Даже не знаю, то ли мне расхохотаться, то ли убежать и запереться у себя в комнате.

— Ты этого хочешь?

— Ребенка — да. Но так… — Она помахала перед ним рукой, словно отгоняла муху. — Такие вещи не назначают словно обычное свидание! «Ровно через две недели встретимся у меня в спальне»!

— В любой день и в любое время. Не думаю, чтобы у нас возникли трудности.

Бриджет решительно выпрямилась, когда Бен с трудом поднялся на ноги.

— Я имела в виду совсем не это. Сейчас вообще не время обсуждать такие вещи.

Она была абсолютно права.

— Я слишком поторопился. Я не хотел. Ты совсем не обязана делать что-то прямо сейчас.

— Я вообще ничего не обязана делать! — встревоженно парировала она.

— Бриджет, я… — Он беспомощно взъерошил себе волосы. — Господи, я все делаю не так!

— Извини, что помешала тебе работать, — затараторила она, пятясь к двери. — Не знаю, с чего мне вдруг понадобилось сюда заходить. Я не хотела, чтобы ты неправильно меня понял, мне просто нужно было, чтобы рядом был кто-то…

А он превратил ее приход в нечто совсем другое.

— Извини, Бен.

Это она просит у него прощения?! Да он готов себя убить за то, что все испортил.

— Бриджет, я только хотел тебе помочь и как-то отблагодарить…

— Ну, это уже слишком! — Она распахнула дверь и резко повернулась к нему, так что полы пеньюара завихрились вокруг ее ног. — Ты ничего мне не должен! Давай просто забудем о том, что здесь сейчас было.

— Бриджет!

Звук решительно захлопнувшейся двери гулко разнесся по коридору.

Бриджет оттолкнулась от двери своей спальни, включила лампу на тумбочке и юркнула в постель. Под одеялом ей удалось задержаться не больше чем на пять секунд. Сбросив его, она начала метаться по комнате. Как он мог? Как она могла? Конечно, он неправильно истолковал ее появление в его комнате. Ее слезы были искренними, ее горе — неподдельным. Но и поцелуи тоже были настоящими. Она невольно ему что-то пообещала — прикасаясь к нему, наслаждаясь каждой минутой близости…

Она нагнула голову, обхватив ее обеими руками. Бриджет ощущала тошноту, тоску, опустошенность. Она чувствовала себя униженной — и винить в этом надо было только себя.

Бен постучал в ее дверь.

— Я знаю, что ты собираешься сказать! — громко отозвалась она. — «Погаси свет!» — Пройдя к тумбочке, она выключила лампу. — Команда выполнена. Спокойной ночи.

Он открыл дверь.

— Бен…

Зажегся свет, упавший теплыми бликами на рубашку, которую он надел, не застегивая. Бронзовый тон его смуглой кожи был виден в просветах завитков, которые она только что целовала. Бриджет заставила себя смотреть ему прямо в глаза. Его темные волосы еще никогда не казались ей настолько черными, а лицо — таким безрадостным.