Тори Файер - Роса на розе

— Мне кажется, — Фейс поднялась с места, — мы слишком засиделись.

— О да! — посмеиваясь, согласилась с ней Мэри. Она обняла подружку за талию и повлекла к песочнице.

— Постойте! — добродушно окликнул их Дон. — Не уходите. Ничего страшного!

Однако они не обернулись.

Дон, покраснев, откинулся на спинку стула, сорвал мокрое полотенце и отшвырнул его прочь. Кора не смогла сдержать любопытства и, умудряясь сохранять на лице непринужденное выражение, опустила взгляд на его плавки. С некоторым сожалением она увидела, что в полотенце теперь действительно не было нужды. Изображая сочувствие, она доверительно наклонилась к Дону.

— Бедненький! С тобой все в порядке? — прошептала Кора таким задушевным и заботливым тоном, точно он только что оправился от тяжелой и опасной болезни. — Бедный Дон… Эта холодная вода… Ты, наверное, пережил настоящий шок!

Дон посмотрел на нее странным взглядом и неожиданно засмеялся. Громко хохоча, он вдруг вскочил со стула и наклонился к Коре — высокий, рыжеволосый и могучий, словно настоящий викинг.

— Шок! — пророкотал он хриплым голосом. — Шок произошел очень вовремя. Но мне кажется, что тебя тоже необходимо привести в чувство подобным образом. — Схватив Кору, он поднял ее на руки. И раньше, чем она успела крикнуть: «Отпусти меня немедленно, ты, чудовище!», это чудовище с размаху швырнуло ее в бассейн.

На следующий день вечером заехала Ада и привезла для Ника подарок. Она торжественно позвонила в парадную дверь. Ее пышные волосы были уложены в какую-то немыслимую прическу, а полноватую фигуру хорошо маскировало свободное фиолетовое платье. Кора пригласила ее выпить чашечку кофе с остатками праздничного пирога. Они сидели на кухне, непринужденно болтая, когда Дон вернулся с работы.

Он отказался от кофе, сказав, что сначала переоденется и примет душ. Заметив, что он выглядит как-то необычно, Кора спросила:

— У тебя что, голова болит?

— Да, слегка.

Кора обратила внимание, что Дон действительно бледен.

— А лекарство у тебя есть?

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда я сейчас поднимусь к себе и принесу аспирин.

— Да я же сам иду наверх, — возразил Дон. — Так что ты только скажи, где его найти.

— В ванной комнате твоей бабушки висит шкафчик с лекарствами, — объяснила Кора и, когда Дон было повернулся, чтобы идти, показала рукой на лежавший на столе сверток: — Это Ада привезла в подарок Нику.

— Спасибо. — Дон улыбнулся и благодарно похлопал свою старую подругу по плечу. — Мне очень приятно, дорогая.

Минут через двадцать Дон вернулся на кухню. Он переоделся в шорты и черную футболку.

— Кора говорила тебе, — обратилась Ада к Дону, — что раньше я приезжала сюда раз в неделю, чтобы сделать миссис Кросс прическу? Как бы она себя ни чувствовала, твоя бабушка, Дон, считала себя обязанной выглядеть безукоризненно. Старая гордая леди…

— Да, — Дон с неудовольствием кивнул головой, — гордость была ее отличительной чертой.

Кора поняла, что ему неприятен разговор на эту тему, однако Ада, не замечая его реакции, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Миссис Кросс доверяла мне. Ну, вы понимаете, как обычно клиент любит поговорить со своим парикмахером. — Она усмехнулась. — Через определенное время мы становимся для клиентов вроде исповедников. Они перестают видеть в нас людей, считая нас просто благодарными слушателями, перед которыми можно облегчить душу, выговориться. Миссис Кросс говорила мне, что ни один человек не сделал ей столько добра, сколько Кора. Чтобы заботиться о ней, она даже бросила хорошую работу. И мало того! Подруги мне рассказывали, что Кора поссорилась из-за твоей бабушки со своим женихом.

— Ада, ну пожалуйста! — Кора почувствовала, что готова заплакать. Она низко опустила голову.

— Прости, дорогая. — Ада ласково погладила ее руку. — Но Дону же надо знать, сколько ты сделала для его бабушки, как сама измучилась за этот долгий ужасный год, на какие жертвы ради нее пошла. Ведь отвергнуть руку и сердце самого Бона Фримена — это…

— Черт! — вырвалось у Коры. Девушка отвернулась, чувствуя, что слезы все-таки покатились по щекам.

На кухне воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов и прерывистым дыханием Коры. Она вынула носовой платок и вытерла непрошеные слезы. Молчание прервал Дон.

— Ада, — тихо предложил он, — может, прогуляемся в саду? У Коры был вчера очень тяжелый день, она устала, готовя праздник, так что пусть немного отдохнет, посидит одна. Давай не будем ей мешать.

— Да, конечно, — серьезно согласилась Ада. — Конечно, Дон. До встречи, милая!

Коре было трудно говорить, и она смогла только кивнуть головой в знак прощания. Они ушли из кухни, оставив девушку наедине с воспоминаниями.

Бон Фримен был ошибкой в ее жизни. Если бы он действительно ее любил, то поддержал бы в решении заботиться о миссис Кросс, а не предъявил бы свой жестокий ультиматум: «Она или я, дорогая. Я хочу жениться, и жениться сейчас. И не собираюсь ждать, пока ты будешь изображать сиделку и ухаживать за старухой, которая, очень может быть, проживет еще лет десять».

Кора пыталась ему объяснить, скольким она обязана миссис Кросс, но ее жених не желал ничего слушать. Раньше девушке казалось, что она его любит, однако после такой открытой демонстрации эгоизма поняла, что не знала Бона по-настоящему. И когда они расстались, Кора уверила себя, что не ощущает ни малейшего сожаления. Так почему же сейчас она чувствует себя такой подавленной и несчастной? Может, это реакция на слова Ады? Ведь теперь Дон будет считать, что она все еще любит своего бывшего жениха? Ну и что? Сам-то Дон испытывает к ней только плотское влечение, ничего больше. Но даже если бы у него появились другие чувства, между ними стоит непреодолимая стена — каждый раз, когда он на нее смотрит, то видит только ее мать.

Через полчаса Кора услышала, как заработал мотор розового «кадиллака» гостьи и вскоре затих вдали. Кора решила уйти в свою комнату, но в коридоре наткнулась на Дона. Она отвернулась, не испытывая желания разговаривать, но он остановил ее, положив руку на плечо.

— Ада сказала правду? У тебя действительно был жених?

— Да, мы встречались несколько месяцев.

— Ты хотела выйти замуж за фирму «Фримен»? Недурно.

— Нет, — преувеличенно терпеливо возразила Кора, — за Бона Фримена, человека, который говорил, что любит меня.

— А как вы познакомились?

— Нас познакомил мой товарищ из университета.

— Ты никогда об этом мне не рассказывала, — недовольно протянул Дон.

— Потому что это не твое дело, — строго осадила его обиженная таким тоном Кора.

— Тебе надо было мне рассказать! Я должен был знать об этом. Потрудись, пожалуйста, объяснить, зачем вообще понадобились все эти жертвы? Неужели нельзя было нанять сиделку, которая бы заботилась о бабушке и дала бы тебе возможность жить спокойной жизнью?