Карла Неггерс - Заветное желание

В этот вечер, уйдя из их чудесного дома, он постоял у ограды, внимательно всматриваясь в бесконечные равнины Канзаса. Дул сильный ветер, но воздух был чистым и прозрачным, и в небе поблескивали звезды. Все вокруг было видно на многие мили. Сев в родительскую машину, он поехал домой. Да, домой. В первый раз в жизни он не чувствовал неудовлетворенности от того, что был дома. И всей душой ощущал близость родного городка. Нет, его не тянуло домой, но теперь он знал, что и у него есть прошлое.

Он хотел, чтобы оно и оставалось прошлым. И снова, и снова не уставал он повторять это в последние часы на родной земле и уже по пути в Нью-Йорк. Он не желал, чтобы прошлое вторгалось в его жизнь в облике Лиззи Олсон. Пусть уж закончит свою работу и проваливает на все четыре стороны, его это не касается. Он не собирается останавливать ее, помогать ей или, еще чего доброго, надевать на нее чадру.

Она так и останется для него Элизабет Гест.

Но когда в понедельник утром он зашел в свой кабинет и, сев за стол, взглянул на свою рабочую папку, ему тут же представились ее маленькие ножки, комбинезон, вся ее аккуратная фигурка и ослепительная улыбка.

И он понял, что не излечился.

— Против таких женщин надо было придумать противоядие, — раздраженно сказал он, прекрасно понимая, что больше всего злится на себя.

Она пришла, когда он подписывал письмо одному из редакторов. Он даже подумал «она» — не «Лиззи» и не «Элизабет», а именно «она», потому что это была и она, и не она. Парика не было, но не было и той косынки, а только ее рыжие волосы и красивое лицо. Экзотический костюм дизайнера тоже исчез, но не было и того странного комбинезона. На ней были прекрасно сидящий темно-синий костюм, белая шелковая блузка, подвязанная узким белым шарфом. Под мышкой черный кожаный портфель. Ногти нормальные, с изящно подобранным нейтральным лаком. Вольф хотел было подняться ей навстречу и поцеловать, но поскольку так и не понял, кого она изображала на этот раз, остался сидеть в кресле.

— Доброе утро, Майкл, — приветливо проговорила она, но в голосе чувствовалась тревога.

Он положил ручку.

— Так кто вы, черт возьми?

Излучая сияние, она спросила:

— Вы не узнаете меня? Удивляясь, почему ему нравятся люди, которых не удалось запутать, Вольф ткнул ручку в папку и приставил большой палец к перу. И наконец сказал:

— Не уверен, что имею к этому желание. Положив портфель на край стола, она отодвинула стул и присела. Она втягивала носом воздух и, как ему казалось, тянула время, продолжая разглаживать юбку, в чем также не было необходимости. Она нервничала, но нисколько не боялась его.

— Я ваш дизайнер по внутреннему интерьеру. — Сказав это, она улыбнулась. — Я немного изменилась с тех пор, как вы видели меня в последний раз. В любом случае я захватила с собой планы по отделке вашего офиса. Мы с Челси долго спорили по поводу цветовой гаммы вашего кабинета и…

— Она перебралась в квартиру Макгавока?

— Да, мы обе перебрались. Я заняла гостиную, а она — спальню. Нормально обживаемся, правда, спорили, в какой цвет выкрасить стены: она хочет в персиковый, но, на мой взгляд, он туда никоим образом не подходит. Обычно цвета выбирает она, но на этот раз мое мнение возобладало.

Вольф почти проколол палец ручкой, поэтому он взял ее посредине и переломил пополам. Глаза ее широко раскрылись. Это успокоило его.

— Мы работали все выходные, — срывающимся голосом продолжала она, — над окончательным вариантом плана.

— Что случилось с Семьдесят второй улицей?

— О, она по-прежнему на месте, я уверена.

— Понятно. Вы покрасили волосы?

— Нет, хмм.

Он задумался, что было ему несвойственно, над тем, как вести себя в дальнейшем.

— На прошлой неделе у вас были темные волосы, не так ли?

— Вы правы.

— Что с ними случилось?

— Я продала их.

Он опять молчал. Он только взял одну из половинок ручки и переломил и ее пополам.

— Понимаете, это был парик.

— А почему вы носили парик?

— По деловым соображениям. Вы знаете.

Да, к сожалению, он знал, но совсем не был уверен, хочет ли говорить ей, как много он знал. Это ее признание или нет? Может, она просто постаралась избавиться от парика, чтобы, занимаясь с ним любовью, не беспокоиться о том, что он слетит с головы? Ладно, с ним все в порядке.

Он заворчал на себя: «Нет, черт возьми, с тобой как раз не все в порядке!»

— Видите ли, мое настоящее имя не Элизабет Гест. Элизабет — правильно, хотя, как вы и угадали, многие называют меня Лиззи. А Гест… Моя прапрабабушка когда-то носила такую фамилию. Она родом из Висконсина, а когда переехала в Канзас, стала Олсон.

— Олсон?

Вольф попытался изобразить на лице удивление и подозрение, но не был уверен, что поступает правильно. Почему бы не оборвать ее и не сказать, что он знал все с самого начала? «Потому что, — подумал он, — она убьет меня». Она облизала губы. О Господи! Как ему хотелось поцеловать ее в губы.

— А я думал, что вы из Чикаго.

— Я была в Чикаго, но несколько лет жила в Уичито.

— Не в Нью-Йорке?

— Нет! — Она раз-другой встряхнула головой, как бы пытаясь обрести храбрость. Затем перевела свои светло-голубые глаза на него. — Я приехала в Нью-Йорк две недели назад, Майкл. Я очень неплохой дизайнер, но из Уичито. Соедините все вместе: Лиззи Олсон из Уичито.

Он взял огрызок ручки и стал водить им по папке.

— Как у…

— Как у той девочки, которая работала в магазине стройматериалов Вольфа в Уилсон-Крике и дралась с вами на стогу сена.

Обломок ручки остановился, и Вольф уставился на Лиззи, как будто впервые услышал эту новость. Она села на стул и тяжело дышала, словно ожидая, когда топор опустится на ее шею. Вольф молчал.

И она добавила чистым, хотя и дрожащим голосом:

— Прости меня, Майкл, я лгала тебе. Но он ничего не ответил, и она снова принялась разглаживать юбку. Она многое бы отдала, чтобы узнать, о чем он думает в эту минуту. Утром, перед тем как отправиться в офис, Челси просила и умоляла ее изменить решение и не признаваться ни в чем. Но Лиззи уже продала парик и не собиралась отступать.

— Пока вы не решили, расторгнуть со мной контракт или нет, я прошу вас посмотреть мой план по отделке офиса.

Майкл пошевелил губами. Она не смогла понять, что означает эта гримаса, и приготовилась к худшему. А он без всякого намека откинулся на спинку стула и расхохотался. И Лиззи совсем не была готова к тому, что он, быстро поднявшись из-за стола, обойдет вокруг него и, подняв ее, обнимет. — Майкл! — вскрикнула она и тоже радостно засмеялась.

Легкий запах одеколона, исходивший от него, сливался со всем тем, что она мечтала видеть в мужчине: силой, добротой, веселостью и надеждой. Всем тем, что она увидела в нем и почувствовала в его глазах, губах и волосах, тем, что переполняло ее чувствами. От его прикосновения у нее захватывало дух. Она жаждала любви, прямо здесь, сейчас, в любое время.