Елена Кшанти - Блаженная несвобода

Только сейчас, почувствовав относительную безопасность, Стеша расслабилась. Она сидела, поджав под себя ноги, и смотрела в проем окна.

— Спасибо тебе, конечно, что ты вызволила меня и, возможно, спасла мне жизнь, но ты понимаешь, что навлекла на себя опасность?

Стеша молчала, она не притронулась к чаю, что приготовила Лила, она все так же зачарованно смотрела в проем окна и о чем-то думала.

— Я точно никого не убила? — спросила она вдруг.

— Нет.

Она помолчала, но потом опять тихо спросила:

— А почему ты в этом так уверен?

— Я трогал их, когда забирал деньги, они все были теплыми.

— Может, они просто не успели остыть?

— Не майся дурью, теперь тебе надо думать о собственной безопасности. Они вернутся. А я знаю, на что эти ребята способны. Кстати, ты мастерски их выключила, у нас в армии много женщин, но я никогда не видел, чтобы они такое выделывали на мотоцикле. Честно говоря, когда ты сказала, что занималась кунг-фу, я думал, ты просто хвастаешься.

Надо же, ее учитель по боевым искусствам всегда говорил ей, что она никудышная и что пришла в секцию только ради выпендрежа. И он был прав.

Но посмотрел бы он на нее сегодня! Она действительно не ошиблась ни на йоту!

— У вас в армии есть женщины? — безучастно спросила она.

— Да.

— А зачем они там? Им тоже очень хочется убивать?

— Не знаю. Но американские военнослужащие, которые патрулируют улицы иракских городов, предпочитают брать с собой женщин-солдат. Дело в том, что мужчины-патрульные, соблюдая исламские традиции, не досматривают иракских женщин — это может привести к конфликту.

— А зачем досматривать иракских женщин?

— Потому что их неприкосновенностью пользуются партизаны, заставляют женщин переносить оружие и взрывчатку, пряча их под одеждой. Досмотреть их можно только в том случае, если в составе патруля будет женщина.

— И все только ради этого?

— Нет, есть женщины, которые участвуют в военных действиях и даже частенько погибают, но я не понимаю, зачем они идут на это. А ты бы пошла служить в армию?

Но Стеша опять молчала.

— И все-таки, может, съездить посмотреть, вдруг им совсем плохо, — тихо прошептала она через некоторое время.

— Езжай, смотри. Может, градусники им поставишь и грелочки подложишь под зады?

Стеша посмотрела на него мутными глазами и промолвила:

— Я давала обещание не причинять никому вреда.

— Ну и что с того, что ты его нарушила?

— Это говорит о моей слабости. Я должна иметь силу внутри моей души, чтобы эта сила была способна менять ход событий, чтобы было достаточно только моего мудрого слова, чтобы конфликт был улажен, а не улаживать этот конфликт посредством битья.

Стивен засмеялся:

— Ну ты и даешь! Ну и запросы у тебя!

— Это вполне возможно. Святые древности даже могли взглядом остановить противника.

— Все, я устал, с меня довольно, я хочу спать. — И Стивен зарылся под одеяло на диване, накрыв себя с головой.

Человеческая жизнь очень хрупкая, очень короткая и очень драгоценная. Потому что именно в человеческой жизни существо имеет мозг, способный к анализу, способный размышлять и даже достичь наивысшего совершенства.

Именно в этом мире человек способен видеть все несовершенство и абсурдность бытия. Потому что именно этот мир, а не мир животных и не мир духов может дать человеку импульс на достижение и раскрытие в себе неимоверной силы. И именно эта сила позволит ему выйти из круговорота зависимости, обрести истинную свободу и взрастить все знающий и все понимающий ум, прозрачный и чистый, как родник, без завес и ограничений.

И как легко, как глупо она, Стеша, могла прервать эту чью-то человеческую жизнь одним движением, под властью гнева, вырвавшегося из-под ее контроля.

Но могла ли она в этой ситуации поступить как-то иначе?

Она смотрела на мерно поднимающийся и опускающийся бугор одеяла, под которым спал Стив, и думала: интересно, что ощущал он, когда его неосторожный удар прервал жизнь Кайла?

Думал ли он об этом?

Дыхание под одеялом перешло в легкий храп.

Нет, вряд ли…

Рохини домывала ступеньки, когда они приехали. Они, эти иностранцы. Впервые за много лет ее семья решила пустить квартирантов, и мало того — квартирантами были, со слов родственника, американцы из какого-то очень известного штата, но совершенно неизвестного ее семье.

Просто через год старший сынишка пойдет в школу, и понадобятся деньги, так как хорошие школы очень дорогие, да и к тому же все бумажное и школьная амуниция стоят в Индии не дешево. Нельзя перед соседями и знакомыми в грязь лицом ударить. Ее семья не какая-нибудь средненькая, нет, они Чодри, а это те, кто владеет землей, а если ты владеешь землей, то ты владеешь Индией. Поэтому нужно смотреть свысока.

А свысока при нынешнем неурожайном годе не получается.

Поэтому матаджи долго жевала своими блеклыми губами собственные блеклые губы, но потом все-таки согласилась. А муж понурил коротко подстриженную голову и строго сказал Рохини, что за это ответственность должна взять она. Ну кто же еще? Бабиджи, жена старшего брата, только на кровати валяется да телевизор смотрит или собачек своих чешет, черт бы их побрал. Пусть даже они и очень породистые, белые и пушистые, но гадят совершенно такими же какашками, как и обыкновенные собаки. А убирать опять же ей, Рохини. Потому что она пришла в эту семью последняя, женой за младшего и без приданого. Поэтому матаджи вообще сквозь нее всегда смотрит и замечает только тогда, когда работа сверх ее ежедневных обязанностей появляется. А работа всякая бывает, это не пятки чесать уставшему мужу, тут по полной программе ее загружают: то ведра таскать, полные воды, то белье стирать в ледяной воде, то чапати на огне стряпать, то мусор вытаскивать мешками, и все это с пяти утра. Даже, кажется, матаджи только и занимается весь день тем, что работу ей ищет.

Вот и сейчас они, эти иностранцы, уже пришли со своими рюкзаками и смотрят, а она еще домыть не успела. А она и так уже старалась, хоть и спина со вчерашнего дня болит, на сквозняке кастрюли чистила. Ну что ей делать?

Она виновато обернулась, а иностранцы растянули свои американские рты и заулыбались, и заулыбались прямо в точности так, как в иностранных журналах они улыбаются, словно это специально генетически закрепленный жест нации.

Ну, в общем-то, это не страшно, хоть они и улыбались как-то неестественно, все равно было жутко интересно на них вблизи смотреть. Все-таки они очень не похожи на индусов, ну совсем из другого мира, неизведанного, заманчивого и, как говорит местный Свамиджи, насквозь порочного.

Иностранцы ласково смотрели, как Рохини домывает ступени, потом рыжеволосая, стройная девушка на не очень американском английском произнесла: