Дженис Кэйзер - Восторг обретения

Но вслух Андреа не успела произнести ни слова. Снова легли ей на грудь его руки, и теперь она уже не могла думать ни о чем, кроме этого. И без того слабенький голос протеста превратился в еле слышный шепот, пока не замер вовсе.

Слэйд поцеловал один сосок, потом другой. Его руки скользнули к ее бедру, она ощутила их между ног. Все сильнее нарастало в ней желание, чтобы они проникли еще дальше. Но Слэйд не торопился. Он знал, каким сладостным может быть ожидание.

Наконец его рука нащупала бахрому волос, ставших влажными, и палец вошел внутрь, доставив Андреа такое наслаждение, что ей казалось, что она вот-вот кончит. А палец продолжал свою игру, входя и выходя из нее, в то время как губы ласкали поочередно то соски, то шею.

Андреа протянула было руку к плоти Слэйда, желая своим прикосновением доставить ему удовольствие, но он отодвинулся, чтобы она не могла его достать.

— Если ты дотронешься, я уже не смогу ждать, — прошептал он, — а мне хочется, чтобы это длилось как можно дольше.

Желание чувствовать мужскую плоть внутри себя становилось все сильнее. Андреа вдруг с испугом подумала, что она, пожалуй, может кончить, так и не дождавшись его. Кончить от одной только мысли, что она снова занимается любовью с мужчиной. Каким-то особым чутьем Слэйд почувствовал ее состояние и убрал руку. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, Андреа тихо попросила:

— Возьми меня!

Слэйд накрыл ее своим телом, и она почувствовала, как его напряженная плоть пробует найти входное отверстие. Это продолжалось так долго, что ее охватила паника: там так давно никто не был! А вдруг ей станет больно? Наконец вход найден, и его плоть стала медленно заполнять ее, пока не заполнила всю.

Минуту он оставался неподвижным, давая ей время освоиться с новыми ощущениями. Потом начались волнообразные движения. Он снова и снова входил и выходил из нее, но игра шла пока у самого входа. Андреа стонала от блаженства, но ей хотелось большего. Ей нужен был он весь, целиком и без остатка. Она извивалась под ним, называла его всеми известными ей ласковыми словами, умоляла не кончать без нее.

Андреа уже больше не сомневалась в правоте Слэйда. Они действительно оба жаждали этого. Дай только Бог, чтобы цена, заплаченная за удовольствие, не оказалась чрезмерной. Но эти последние слабые попытки предостеречь себя были сметены ураганом приближавшегося оргазма. Андреа хотела предупредить Слэйда, что готова, но не успела. Последним могучим рывком Слэйд, казалось, вошел в нее всей своей плотью. Она вдруг почувствовала тяжесть его сильного тела, но почувствовала как-то смутно, лишь краем сознания, потому что целиком была поглощена собственными ощущениями. Волна за волной накатывалось блаженство, омывая душу и тело.

Когда несколько минут спустя к ней стала возвращаться способность воспринимать окружающий мир, Андреа сказала:

— Мне кажется, я уже не смогу быть прежней.

— Тебе и не надо быть прежней, — прошептал ей в ухо Слэйд.

Чтобы ей легче дышалось, он скатился и лег рядом, прижимая ее к груди и жестом собственника заплетая своей ногой ее ноги.

— Мне надо быть в аэропорту к шести, — сказал Слэйд, осторожно убирая волосы с ее лица. — У нас еще четыре часа.

— А ты не хочешь чуть-чуть поспать перед полетом? — улыбнулась ему Андреа.

— Больше всего я хочу быть с тобой, — ответил Слэйд, лаская языком ее губы. — Я собираюсь любить тебя всеми известными способами. Когда наконец я уйду, ты будешь твердо знать, что мы принадлежим друг другу. Ты, Либи и я.

До самого рассвета он уже ничего больше не говорил. И только тогда, когда они занимались любовью в последний в эту ночь раз, ей показалось, что он прошептал ее имя.

На следующий день Либи проснулась с громким плачем около семи утра. Вскочив, Андреа спросонья никак не могла сообразить, что к чему. Взглянув на ту половину кровати, на которой лежал Слэйд, она увидела скомканные простыни и вмятину на подушке, оставленную его головой. В эту ночь никто из них так и не заснул. Обессиленная, она провалилась в небытие уже после его отъезда.

Либи все еще плакала. Подняв с пола кимоно, Андреа поплелась в детскую выяснить, в чем дело. Оказалось, надо сменить пеленки и покормить дочку. Вместе они отправились на кухню, чтобы приготовить завтрак. Никогда еще Андреа так не радовалась воскресному дню, когда не надо идти на работу.

Обычно по воскресеньям они с Перинами шли в церковь. Но сегодня сидеть на скамье рядом с родителями Майкла после бессонной ночи, проведенной со Слэйдом, было выше ее сил. Поставив перед Либи кашу, Андреа набрала номер Перинов. Трубку взяла Грэйс.

— Конечно, дорогая. Мы все понимаем, — успокоила ее свекровь в ответ на объяснения Андреа о том, что она из-за погоды неважно себя чувствует. — Если тебе что-нибудь понадобится, скажи нам.

— Спасибо, Грэйс. Все, что мне требуется, это немного поспать.

Андреа чувствовала себя обманщицей, но не называть же истинную причину. Повесив трубку, она вернулась к Либи. На этот раз малышка неплохо справилась с ложкой, и в рот попало больше, чем на пол. Андреа посадила дочку в манеж, а сама прилегла на диване, надеясь хоть немного вздремнуть. Она знала, что, если уйдет в спальню, исчезнув из поля зрения девочки, та тут же начнет плакать.

Но Либи хотелось играть. Чтобы привлечь внимание, она стала швырять игрушки на пол, требуя, чтобы ей их возвращали. Андреа попробовала вынуть ее из манежа и дать поползать, но Либи хотела ползать только по дивану, где лежала ее мама.

В конце концов Андреа решила, что не имеет права спать и обязана играть с дочерью в наказание за предыдущую ночь. И за какую ночь! Никогда она еще не испытывала такой безграничной страсти. Андреа взглянула на Либи, пытавшуюся стянуть со столика молочник, и вдруг ей стало понятно, откуда у ребенка такая неуемная энергия.

Еще во время похода в кафе Андреа заметила, что Либи больше похожа на Слэйда, чем на Майкла. Покойный муж так и не увидел Либи, не мог разделить с ней радость, которую испытывают родители, наблюдая за развитием своего ребенка. Другое дело — Слэйд. Родной он отец или нет, Слэйд держал девочку на руках, угощал первым в ее жизни мороженым, учил ходить и даже успокаивал, когда она безутешно рыдала. Все это оставляет большой след в жизни человека, в его душе.

После обеда, когда Либи спала, а сама Андреа тоже была готова броситься в объятия Морфея, раздался звонок.

— Ты не пришла утром в церковь, — услышала она голос Бетани. — Грэйс сказала, что тебе нездоровится. Не могли бы мы с Роджером чем-то помочь?

— Все, что мне сейчас надо, это несколько часов сна и хорошая ванна, — простонала Андреа.

— При чем здесь ванна? Мы думали, ты больна.