Мари Феррарелла - Впереди - самое лучшее

В сущности, Грант правдиво сказал, что ему нужно, и ничего нового она не услышала. Одна ночь. Все, что ему надо, — провести с ней одну ночь. А потом они вежливо раскланяются, и каждый пойдет своей дорогой. Быть может, они не узнают друг друга, если повстречаются когда-нибудь вновь.

Он считает себя, предположила Шайен, благородным человеком. На глаза ее навернулись слезы, и она старалась прогнать их прочь.

— Вы поражаете меня, О’Хара, — хрипло проговорила она, желая придать своим словам язвительность. Но только и сумела, что не расплакаться навзрыд.

— Тебя? — Он рассмеялся, в голосе его ощущался привкус странной горечи. — Уж себя я точно поразил.

— Полагаю, в вас больше нравственной силы, чем вы сами считаете.

«Он не дурачит меня», — подумала Шайен. Она бы распознала обман. Всегда бы унюхала вранье. Однако ее собственная слабость застила ей глаза. Ее податливость и его обаяние.

— Есть и иное объяснение: вы не столь сильно желаете обладать мною, как утверждали.

В ее взгляде, точно спичка во тьме, вспыхнул гнев. Пытаясь совершить благородный поступок, он пренебрег ею.

«Если б можно было спорить на сей счет, я бы показал, как «мало» хочу тебя».

— Ошибаетесь, женщина. Мне доводилось совершать разное, но я никогда не лгал. Я говорю то, что думаю, и делаю то, что нахожу нужным делать.

Подняв руки кверху, он начал пятиться к двери.

— Я должен уйти, прежде чем мои предки, перестав ворочаться в собственных могилах, встанут из них и дадут мне хорошего пинка в нужном направлении.

Сердце в ее груди разорвалось на части:

— В направлении?..

Грант посмотрел на кровать в соседней комнате.

— По-моему, вам оно известно.

Чтобы не передумать, он быстро захлопнул за собой дверь.

Шайен долго стояла на месте, пристально глядя на дверь. Она была так потрясена, что не могла пошевелиться. В голове — пусто, на душе — стужа: она не понимала, что за чувство владеет ею.

Бешенство! Гнев! — вот что она чувствовала. Но на что, на кого, сказать не могла.

Шайен знала лишь, что осталась одна.

Он, должно быть, кретин.

Настоящий, первостатейный, первоклассный идиот. Самая красивая женщина на всем белом свете, самая желанная, самая умная, обворожительная и замечательная чуть ли не преподнесла себя на серебряной тарелочке, а он отверг ее.

Грант, войдя в кабину лифта, ударил по кнопке того этажа, на котором проживала Шайен.

Кретин. Пробка и то умнее его.

Целый час он убеждал себя, что совершил хороший, великодушный поступок. Потом бросил оправдывать себя. Он вернется к Шайен. Готов отречься от собственных слов, унижаться и, пожалуй, даже молить о снисхождении. Разумеется, он скажет ей, что был невменяем, когда отказался любить ее.

И он, определенно, не в себе. Идиотизм не бывает благородным. И великодушным.

Грант тряхнул головой, не веря еще в допущенную им глупость. Некоторые любящие сердца всю жизнь ждут, когда раздастся треск и между ними сверкнет искра, а он получил от судьбы такой подарок. И не понял этого, полагая, будто поступает по справедливости. Глупость не бывает справедливой.

Он сотворил глупость.

Перед тем, как постучать в дверь, О’Хара повторил слова, что он скажет ей. Его речь лишь местами имела смысл, да и то туманный. Но он здесь и не намерен ретироваться. На сей раз — нет.

Почему она не отворяет дверь? Как может спать после случившегося? Он даже и не пытался прикорнуть, зная — бесполезно. Давая выход раздражению, охватившему его, О’Хара забарабанил в дверь:

— Шайен, это я, открой дверь!

По-прежнему тишина.

Непонятно. Почему она не остановит его, а то ведь он всех перебудит?

Быть может, что-то случилось.

Быть может…

Прекратив гадать, он отправился на поиски коридорного. Если что-то не так, то ему нужен ключ, чтобы войти в ее номер.

В коридоре никого не было. Грант бросился к конторке. Молодой, с проплешиной, служащий поднял на него слегка сонные глаза.

— По-моему, женщина в люксе чувствует себя плохо. Она не отворяет дверь и…

Коридорный умело подавил зевок. Еще и часа не минуло с начала его дежурства, а уже второй постоялец поднимает шум. Вот не спится людям, куда бы сам он отправился с превеликим удовольствием — так это в кровать.

Просмотрев список на экране, он убедился, что не ошибается. Вот она, запись.

— Женщина из номера не открывает дверь потому, что уехала, сэр.

— Уехала? — недоверчиво переспросил Грант. — Но это невозможно. — Наверно, какая-то ошибка. — Я недавно разговаривал с ней, и часа не прошло. Я…

Служащий не стал спорить. Просто повернул монитор экраном к постояльцу.

— Убедитесь сами, сэр. Она выписалась сорок пять минут назад.

Грант не спускал глаз со строки, на которую ему показывал коридорный. Его разум отказывался воспринимать увиденное. Однако придется. Шайен уехала из гостиницы. Так запросто. Не сказав ни единого слова, не попрощавшись и не предупредив. Тишком.

Наконец Грант спохватился: должно быть, он производит впечатление спятившего.

— Она сообщила, куда направляется?

Служащий повернул монитор к себе:

— Нет, сэр.

Грант поблагодарил кивком головы. Он не помнил, как повернулся и подошел к лифту. Но, должно быть, все же проделал это, потому что очнулся перед его серебристыми дверцами.

Голова у него шла кругом. Не позвонить ли Рили, чтобы тот пригнал лимузин? Нужно что-то предпринять, отправиться на поиски, что-то делать! Но откуда ему начинать? Неужели она поехала в аэропорт, чтобы первым самолетом улететь в Лос-Анджелес? Если так, то с какого аэровокзала, каким рейсом?

Однако она не любит летать, так что, возможно, поехала поездом или автобусом.

Выбор громадный, а вот времени гадать нет. Он не найдет ее до отъезда из Нового Орлеана.

Быть может, она отправится и не в Лос-Анджелес.

Вздохнув, Грант почувствовал, что не прочь разбить какую-нибудь вещицу. Кулаки у него так и чесались, он бы с удовольствием прошелся ими по чему-нибудь твердому, например по собственной голове.

Тряхнув головой, он вошел в лифт. Вот уже его одолевает злость. Что дальше? Никогда раньше он не испытывал такого выворачивающего наизнанку гнева.

Серебристые дверцы затворились, и он остался один на один со своим адом.

«Пожалуй, так даже лучше», — сказал он себе. Быть может, это рок, или судьба, или как это там называется, остановило его от досадной ошибки. Шайен Тарантино не похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Она забралась ему в душу и все там перевернула вверх тормашками.

Взгляните, во что превратила его эта женщина, а ведь он даже еще и не спал с ней.

Он получит развод. Ему лучше не встречаться с ней, ни в коем случае не заниматься с ней любовью. Тогда, пожалуй, он и сумеет переключиться на что-то другое…