Лорин Чандлер - Помолвка с мечтой

Адаму удалось мельком увидеть ее стройные икры.

Он с трудом сопротивлялся внезапному желанию сократить расстояние между ними, коснуться ее виска, щеки или шеи.

— Белл… — Его голос прозвучал хрипло.

Ей было двадцать, он был на два года старше. Они знали друг друга многие годы и всегда были друзьями. И ничего больше. Но в последнее время, в последнее время…

Она взглянула на него. Выражение надежды, ожидания в ее голубых глазах словно обожгло его.

Ее улыбка была застенчивой, но зовущей.

Медленно, с чувством нереальности происходящего, как если бы он наблюдал за кем-то другим, Адам поднес руку к лицу Аннабелл. Ему хотелось коснуться ее верхней губы, этого сладкого изгиба сердечком.

Это неправильно, проговорил его внутренний голос, и Адам быстро убрал руку. Как он мог сделать это — изменить их отношения, когда знал, что, если все пойдет хорошо, его не будет здесь уже через несколько недель?!

Его рука дрожала от желания и невозможности осуществить его. Аннабелл, должно быть, расценила его колебания, как ожидание разрешения, потому что взяла инициативу на себя.

— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, Адам, — прошептала она низким, прерывистым и нежным голосом.

Адам больше не мог контролировать себя.

С неразборчивым восклицанием он преодолел расстояние между ними и зарылся пальцами в ее светлые вьющиеся волосы.

Он притянул ее к себе, и запах вина смешался с неожиданным жаром их желания.

Их поцелуй был долгим, жадным и глубоким. Пальцы Адама перебирали ее шелковистые волосы, ее затылок покоился у него в ладони. Его левая рука была свободна, и он не размышлял, куда положить ее.

При первом прикосновении его ладони к ее груди в них обоих что-то вырвалось на свободу. Аннабелл, казалось, таяла у него в руках, а он…

Адам застонал, прижавшись к ее губам. Сила его желания была для него, как удар молнии.

Они играли с огнем. Адаму следовало остановиться. Он остановится, сказал он себе. Но когда губы Аннабелл раскрылись, ему захотелось большего, и он уже не мог оторваться от них.

Аннабелл… Аннабелл… Ему пришло в голову, что уже многие годы он думал, как все это будет. Когда поцелуй, наконец закончился, Адам отклонился назад и увидел, что она сжимала в руке бутылку с шампанским так сильно, что костяшки ее пальцев побелели.

Потянувшись к ней, он взял у нее бутылку, сделал глоток, затем поставил бутылку на дощатый пол веранды, снова нагнулся к Аннабелл и прижался губами к ее губам, так что она могла чувствовать вкус вина, пока он наслаждался ею.

Освободившиеся, ее руки двигались сначала робко, затем более уверенно. Одной рукой она обняла его за талию, потом рука ее скользнула вверх по спине, другая — легко прижалась к его щеке.

Тогда он открыл то, что хотел узнать раньше: ее руки были прохладные, но они разжигали в нем пламя.

Внутренний голос приказывал ему остановиться, вспомнить, что это была Аннабелл. Но когда разум борется с желанием, вас охватывает нетерпение, чтобы поскорее миновал момент, после которого нет возврата назад… Так что и речи не было о том, чтобы остановиться. Адам знал, что сегодня ночью изменится вся его жизнь, но это вдруг перестало его заботить. Он еще никогда не испытывал такого желания.

Охваченный неистовой страстью, он опустил руку и стал ласкать ее бедро под тонкой тканью юбки. Затем приподнял ее юбку над коленями.

Ее кожа была шелковистой и упругой. Руки Адама нежно гладили ее, и по телу Аннабелл пробежала дрожь.

Он целовал ее шею, ключицы, плечи.

Аннабелл едва слышно забормотала — Адам не сразу разобрал, что. Он прислушался. Может быть, она говорила ему, где ее лучше ласкать?

— Что, любимая? — спросил он ободряюще, и его рука задвигалась смелее.

Он услышал свое имя, вырвавшееся у нее со стоном.

— Да, — прошептал он хрипло у ее губ. Дом был пуст. На этот уик-энд Адам остался здесь один. Им надо быстрее перейти в дом, иначе характер их, прежде добрососедских, отношений изменится прямо здесь, на веранде…

Но раньше ему нужно узнать, чего хотела Аннабелл. Он даст ей все, сделает все, чтобы эта ночь стала необыкновенной для нее.

Ее маленькие руки сжимали его рубашку, потом прижались к его груди. Когда ее ладони легли на его затвердевшие соски, он подумал, что сойдет с ума. Черт, он никогда не чувствовал ничего подобного с девушкой. Никогда.

Он целовал ее шею, покусывал ее ухо, а его рука, лежавшая у нее на бедре, двигалась выше, пока кончики пальцев не достигли резинки ее трусиков. Пальцы скользнули под тонкий эластик. Адам закрыл глаза и застонал, не в силах оторваться от нее.

Как он не понимал этого раньше? Белл, его Белл…

Дыхание Аннабелл у его уха было горячим, прерывистым. Она стонала и извивалась, и Адам обнаружил, что прижимает ее к подушкам, и вновь вспомнил, где они находятся.

В дом… Им надо в дом. Спальня его на втором этаже, вверх по лестнице. Он отнесет ее туда на руках. Дому недолго оставаться пустым. Если они поторопятся…

Вдруг осознание того, о чем он думал, что делал, ударило Адама, словно прибойной волной.

Это же была Аннабелл. О Боже! Он был готов затащить в свою постель Аннабелл. Почти треть жизни он предостерегал ее от парней, которые сделают именно это — соблазнят ее и бросят. Нельзя! — кричало его сознание, даже когда его тело изгибалось, продолжая двигаться. Так нельзя!..

Сердце его разрывалось от боли с каждым ударом, пока он пытался обрести контроль над собой.

— Адам? — Ее голос был низким от страсти, и это единственное слово — его имя — прозвучало как вопрос и как мольба.

— Шш. — Прижавшись щекой к ее щеке, он просил ее о молчании. Никогда еще долг, честь не значили для него так много. И сохранить честь в данный момент было труднее всего.

Склоненный над ней, он, сжав зубы, сосчитал до двадцати пяти, прежде чем успокоился. Потом медленно сел, убрал руку, думая, что следует сделать джентльменский жест — одернуть ее юбку.

Но вместо этого он подождал, пока Аннабелл тоже села и сама оправила юбку дрожащими неловкими пальцами. Когда она взглянула на него, в ее широко распахнутых глазах было смущение.

— Белл, — начал он, радуясь тому, что его слова, безусловно, рассеют ее смущение и страх. Он повернулся к ней всем телом и заставил себя улыбнуться. — Я думаю, это давно назревало. — Она смотрела на него с дрожащей улыбкой. — Я не впервые потерял контроль над собой… почти потерял. — Он покачал головой, как бы подсмеиваясь над собой. — Но впервые понял, что должен остановиться.

Ее глаза затуманились от этой неопределенности, и он выругал себя за то, что не находит нужных слов: у него такой небогатый опыт, что касается чести и порядочности, поэтому он не мог выразить чувства, владевшие им. Взъерошив волосы, он попытался снова: