Элизабет Харбисон - Тайна заснеженного королевства

— Придворной дамой? — Эми улыбнулась. — Конечно.

Дверные колокольчики зазвенели, и обе подняли глаза. Вошел Франц Бургесс.

Трудно поверить, но он выглядел еще великолепнее. На нем был темный свитер, и от этого его зеленые глаза блестели еще ярче.

— Доброе утро, — сказал он, слегка наклонив голову.

У него прекрасные манеры.

— Я почти готова. — Эми взяла чемоданы, пытаясь вспомнить, все ли рассказала Маре о текущих заказах.

Мара встретилась с ней взглядом и прошептала одними губами:

— Он великолепен.

Эми залилась румянцем. Да, он великолепен, но при чем здесь она? Почему у нее так забилось сердце? Она закинула сумку на плечо, взяла в каждую руку по большому жесткому чемодану и сказала:

— Я готова.

— Это ваш багаж?

Она взглянула на чемоданы, потом снова на него.

— Да. Что-нибудь не так?

Он засмеялся и взял у нее тяжелые чемоданы, нисколько при этом не напрягаясь.

— Вам незачем беспокоиться о вещах, вам предоставят все, что может понадобиться. Принц готов дать вам все, что душе угодно.

— Очень мило с его стороны, но я не хочу быть обязанной принцу, которого никогда не видела. — Эми подумала долю секунды и поправилась: — Не хочу быть обязанной кому бы то ни было, знакома я с этим человеком или нет.

— Очень хорошо, — сказал Бургесс, еле слышно вздохнув. — Я должен заботиться о вашем удобстве.

— В таком случае погрузите в самолет побольше светлых бисквитов, — прощебетала Мара. — Она их обожает.

— До свиданья, Мара, — выразительно произнесла Эми. — Я тебе позвоню, когда приеду.

Он открыл дверь, пропуская Эми вперед, и, когда она прошла мимо него, повернулся к Маре.

— Что такое «светлый бисквит»?

— Это большой сладкий бисквит. По-моему, чтобы его приготовить, берут много яичных белков. Я просто покупаю его в бакалейной.

Он кивнул, как будто запоминая ее слова.

— Светлый бисквит. Идеально подходит для такой красивой женщины.

Мара хихикнула. Его обаяние явно на нее подействовало. Как только он повернулся к ней спиной, она поцеловала кончики пальцев и показала Эми оба больших пальца.

Эми закатила глаза, но в глубине души ее поняла: обаяния Франца Бургесса хватило бы на шестерых. Он казался ей все красивее… Привыкнув к его спокойным зеленым глазам, Эми обратила внимание на чувственный изгиб его губ. Одна улыбка — и серьезный вид и суровая красота сменились мягкостью и дружелюбием.

А его голос! Мягкий, как теплое какао. Заметный акцент придавал ему экзотики. Романтики.

И в довершение всего у Франца Бургесса оказалось великолепное чувство юмора. Его шутки были озорными и умными.

Эми надеялась, что в самолете сумеет держаться от него на разумном расстоянии. Возможно, ей немного повезет, и для нее найдется свободное место рядом с каким-нибудь болтливым бизнесменом.

Эми сразу займет это место.

Ей следовало бы догадаться, что они полетят на частном самолете и других пассажиров не будет. В салоне летит принцесса, пропавшая много лет назад. Разумеется, для такого важного дела потребовался шикарный самолет «Лир», в салоне которого звучала тихая музыка, а в серебряном ведерке со льдом пассажиров ожидало холодное шампанское.

— Вы боитесь летать? — спросил Бургесс Эми.

Она села в кресло и пристегнула ремень.

— Нет. А что?

— У вас взволнованный вид.

— Может быть, это из-за кофе, который я выпила утром.

— А! — Он кивнул. — Тогда вы, наверное, откажетесь от каппуччино, который приготовила Аннабелл.

— Аннабелл?

Он кивнул на дверь у них за спиной.

— Она шеф-повар этого самолета.

Эми улыбнулась, испытывая огромное облегчение. Кроме капитана, на борту есть кто-то еще!

— Давайте пригласим ее присоединиться к нам.

Он удивился.

— Сюда?

— Ну, конечно. — Эми указала на два шикарных кожаных кресла.

Бургесс покачал головой.

— Боюсь, ей будет неловко.

— Почему же?

— Потому что, во-первых, она сейчас на работе. В ее обязанности не входит непринужденный разговор с пассажирами. Вы же не поедете со своими покупателями в Непал только потому, что продали им путеводитель?

— Но это же совсем другое дело!

Он бросил на нее пристальный взгляд.

— Вы волнуетесь из-за меня, Амелия?

Слово «волнуетесь» здесь вряд ли было уместно. В его присутствии все ее тело дрожало от напряжения. Эми чувствовала себя влюбленной старшеклассницей.

— Прошу вас, не называйте меня так.

Он кивнул, уступая.

— Извините. Эми. Может быть, выпьете шампанского, чтобы успокоиться?

Самолет рулил по взлетно-посадочной полосе, и у Эми сжалось сердце.

Она взглянула на бутылку шампанского в серебряном ведерке.

— Нет, спасибо, думаю, мне нужна ясная голова.

— Полет будет долгим, вашей голове скоро может понадобиться отдых.

Она не удержалась от смешка.

— Заботьтесь о своей голове, а я позабочусь о своей.

Самолет взлетел. Эми выглянула в иллюминатор и увидела, как он оказался в облаках, потом чудесным образом над облаками и взмыл… как бы это сказать… в синюю даль.

Эми никогда не была за границей, хотя пять лет назад получила паспорт, «на всякий случай». Кто бы мог подумать, что «на всякий случай» обернется фразой «на случай, если появится прекрасный незнакомец и скажет, что ты иностранная принцесса»?

Открылась дверь, и красивая стройная блондинка вкатила в салон тележку.

— Добрый день, сэр, мэм, — произнесла она по-английски, старательно выговаривая слова. Легкий реверанс. — Вот пирожные, которые вы заказывали. — Она закрепила колеса тележки.

— Спасибо, Аннабелл, — сказал Бургесс. — Когда обед?

— В семь часов по восточноевропейскому времени. Не слишком поздно?

Он посмотрел на Эми, приподняв бровь.

— Вам это подходит?

— Отлично. — Она взглянула на Аннабелл. — Большое спасибо.

Аннабелл улыбнулась, поклонилась Францу и вышла из салона.

— Приятная женщина, — сказала Эми, не в силах придумать ничего умнее.

— Она прекрасный кондитер, — сказал он. — Вы должны попробовать ее шоколадные эклеры. — Он встал, подошел к тележке и стал накладывать аппетитные пирожные на фарфоровую тарелочку.

Потом вернулся и поставил тарелочку на столик, который стоял между их креслами.

— Вы волнуетесь во время полета? — спросила Эми.

Он немного помедлил, прежде чем ответить.

— Наверное, я могу ответить «нет», но, судя по всему, все и так скоро станет ясно.

Почему-то Эми нашла это милым.

— Значит, шампанское здесь потому, что…

Он посмотрел на нее.

— А для чего оно, по-вашему, предназначалось?

Она почувствовала, что у нее горит лицо.

— Я… я не знаю.

— Думали, я готовил сцену обольщения? — Его веселый вид задел самолюбие Эми.

— Вы были бы не первым, кто затеял нечто подобное.