Кристин Лестер - Девушка в полосатом шарфе

— Валерьянка?

— Да. Я пила ее весь вечер, чтобы не было страшно собираться.

— Страшно собираться?..

— Ну да. Страшно расставаться с домом!

— Страшно расставаться с домом? Кира, вы — уникальная девушка! Вам этого еще никто не говорил?

— Нет, — с искренним удивлением ответила она.

— Зря. Это — правда… Итак, я — на кухню! Мигом! Не начинайте без меня!

— Чего не начинать? — насупленно спросила она.

— Плакать! — крикнул он уже из кухни, заставив ее впервые за вечер улыбнуться.

Потом, с обещанной точностью, Ян вернулся с полным подносом. Может, он — волшебник? Носится тут ради нее… Даже чай успел заварить. Когда?..

— А вам, — Кире вдруг стало стыдно за свою бесцеремонность, — в общем… Не сочтите, что я — того… Может, я помешала?

Он разливал вино по бокалам и улыбался. У него была длинная челка и едва заметные ямочки на щеках.

— Да хватит вам оправдываться. Я очень рад, что вы пришли!

— Правда?

— Правда. Скучно одному прыгать на чемодане.

— Вы тоже прыгали? — обрадовалась она.

Ян улыбнулся, отпивая вино.

— Я давно заметил, что все люди совершенно одинаково собирают чемоданы. Сначала складывают все в одну кучу, потом запихивают ее в чемодан и оставшееся время до отъезда пляшут на нем, пока не застегнутся замки.

Кира от души рассмеялась:

— Вы не поверите, именно этим я занималась весь вечер! Плясала на чемодане!

— Да, похоже: у вас усталый вид. Нет! Не подумайте, что вы плохо выглядите!

— Но я не все время плясала. Иногда сидела. Но он все равно не застегивался.

— Немудрено, что после этого так хочется расплакаться. Я бы уже рыдал в три ручья. Кстати, давай перейдем на «ты»?

— Давай, — ответила она с облегчением.

— Ну и прекрасно. Если так можно выразиться, перед лицом нескольких месяцев, которые нам предстоит прожить вместе в Америке, сегодняшний вечер…

— Может, все-таки не прожить, а проработать?

— Как знать. Но я как раз имел в виду работу. А ты сразу подумала что-то еще! — Он лукаво улыбнулся.

И Кира еще раз обратила внимание, какие волнующие мускулы скрывает (или открывает?) его дырявая майка. Захотелось вдруг к ним прикоснуться. Просто прикоснуться. Просто она была неравнодушна к красивым мужчинам…

— Ничего я не подумала! Не надо говорить глупостей.

— Да ладно. Мне приятно, когда глубоким вечером ко мне приходит полуголая симпатичная девушка и…

— Почему это я — полуголая? Ой. Да. Это просто… Я так дома хожу. А у тебя тоже жарко.

Он цинично осмотрел ее ноги, обнаженные плечи и, одобрительно причмокнув языком, сказал:

— А ты без своих полосатых чулочков гораздо лучше смотришься. Нет, не то чтобы они мне не нравились, просто… как-то… Не то.

— А ты без своего полосатого шарфа!

— Не понравился?

— Ты был похож в нем на бродягу-музыканта. Или художника.

— Но в душе-то я художник. Вот поэтому и похож. Глядя на тебя, честно говоря, я тоже подумал, что ты — кто угодно, только не экономист.

— Внешность иногда бывает очень обманчива!

— Вот ты и обманываешь.

— Интересно, — машинально усаживаясь в кресло с ногами (ее любимая поза для раздумий), протянула она. — А когда ты успел рассмотреть?

— Да прямо сейчас! — Ян прищурился. — Я — старый пиарщик и хорошо разбираюсь в людях. И что, тебе совсем не понравился мой шарфик?

Она покачала головой и ответила саркастично, желая отомстить:

— Шарфик не понравился. Да и ты весь — тоже. Такой зануда, пристает в трамвае… Правда, сейчас — лучше. Намного лучше.

Он захохотал:

— Спасибо за откровенность!

— Пожалуйста.

— Ну тогда и я тоже скажу о своих вкусах. Можно?

— О, как интересно! Сделай одолжение!

Кира кокетливо наклонила голову. Разговор получал очень увлекательный поворот.

— Мне вообще не нравятся такие девушки, как ты.

Ей показалось, что она ослышалась.

— Не нравятся?

— Увы, нет.

— Упс! Что значит «не нравятся»?

— То и значит. Не нравятся. На таких, как ты, я не обращаю внимания на улице, никогда не подхожу знакомиться, да и вообще…

— А какие нравятся? — оторопело проговорила она.

— Ну… более романтичного склада. Может быть — более спокойные и… женственные.

— Да?

— Не расстраивайся, еще не все потеряно, — сказал он и, увидев, как изменилось ее лицо, весело захохотал.

— А ну перестань! Я ведь могу и обидеться.

— Ну все, все. Извини.

Кира немного подумала.

— О! Я знаю! Я должна познакомить тебя с моей сестрой. Она как раз — такая.

— Вот еще не хватало. Я и сам спокойно познакомлюсь, когда надо будет.

— С сестрой?

— Нет, с кем-нибудь, кто мне подойдет.

— А я — не подхожу.

— Нет, — с наигранным пренебрежением отмахнулся он.

— Какая досада!

— Не переживай.

Кира снова задумалась.

— А и хорошо. Это очень хорошо.

— Я тоже так думаю.

— Да. Нам же работать вместе, лучше не мешать работу с личными симпатиями.

— Точно.

— Вот и замечательно.

— Вот и прекрасно.

— Так и сделаем.

— Разумеется.

— А вино у тебя вкусное.

— Да, я знаю, это — мое любимое.

— И мое — тоже.

— Мне не хватало компании, чтобы его выпить…

— А тут — я.

— А тут — ты.

— Вся такая…

— Да, вся — такая!

Оба замолчали, пристально глядя друг на друга через стол. Кира опустила глаза и неловко встала:

— Ну… Мне, наверное, пора.

— Потому что чемодан не застегнут?

— Да. Надо еще на нем немного поплясать.

Ян вдруг подошел к ней и взял за руку, внимательно изучая лицо:

— Мы можем поплясать вместе. Сначала — на моем, а потом — у тебя.

— Ты думаешь? — ответила она, не теряя зрительного контакта.

— Да. — Он подошел еще ближе. Щекой она чувствовала его дыхание, а животом — его живот. — Вечер и так был слишком хорош. Зачем подмешивать в него что-то лишнее?

— Действительно — зачем?

— Мы не будем.

— Не будем.

Они еще немного приблизились друг к другу. Кира вдруг спохватилась:

— Слушай, это глупо. Мне надо идти!

Ян молчал. Тогда она осторожно вытащила руку из его ладони и отошла в сторону коридора. Но перед глазами все равно стоял туман. Откуда в его квартире туман?

— Где у тебя дверь?

— Там же, где и у тебя. Ты действительно хочешь уйти?

Ян сканировал взглядом ее лицо, проверяя, насколько ее слова являются правдой, а не игрой в «догони-поймай-и-возьми-силой». Кира ковырялась в замке и больше всего на свете мечтала провалиться под землю. Или забиться в угол, как мышь. Надо же, такой чудесный вечер, и так неловко, так глупо заканчивается! Однако вот что удивительно: она пришла сюда пожаловаться, но плакать совсем расхотелось…

Она резко развернулась спиной к двери.

— Кстати!

— Кстати?

— Да! Я забыла сказать «спасибо».

— За вино?