Аурелия Хогарт - Полцарства за любовь

Она была права, однако ему не хотелось с этим соглашаться.

— Но я сам себя перевязал!

Лорен посмотрела на его плечо.

— Заметно. Бинт вот-вот сползет! И потом, что ты там такое намостил на свою царапину? — Заметив, что Остин собирается что-то сказать, она решительно кивнула на кровать. — Садись! Как же ты собираешься в таком состоянии исполнять обязанности помощника деда Бена?

Против этого аргумента у Остина не нашлось возражений. Он молча сел на кровать, предоставив Лорен возможность делать все, что та сочтет необходимым. Она сразу же подошла к нему с ножницами…

Принимаясь за перевязку, Лорен не знала, что она обернется для нее настоящим испытанием. Во-первых, она очутилась в опасной — прежде всего, для нее самой — близости к Остину, который вызывал у нее столько противоречивых эмоций, а сейчас вдобавок сидел полуобнаженный. Во-вторых, ей приходилось прикасаться к нему. И, в-третьих, рана ее испугала и встревожила. Ни с чем подобным она до сих пор не сталкивалась.

— Боже мой! — вырвалось у нее, когда она разрезала и сняла бинт, а затем частично отделила от развороченных мышц пропитанный кровью и водой тампон. Продолжая удерживать его на весу и заметно побледнев, Лорен повернулась к Остину. — И это ты называешь царапиной? С ума сойти! Похоже, ты не зацепился за сучок, а напоролся, причем со всего маху! Может, скажешь, что было на самом деле?

Он прищурился.

— Послушай, тебе незачем этим заниматься. Я с самого начала хотел все сделать сам.

— Нет.

Поняв, что Остин не желает обсуждать ранение, Лорен продолжила свое занятие. Тампон кое-как удалось отделить — единственно благодаря тому, что он намок, пока Остин принимал душ. Но кровь все равно пошла, к счастью несильно. Кроме того, в аптечке находился специальный спрей-антисептик для дезинфекции обширных поврежденных поверхностей. Обработав им рану и тем самым остановив кровотечение, Лорен вновь взглянула на Остина. Тот терпел молча, только зубами скрипел.

— Я вызову врача. Здесь нужно зашивать, иначе… — Она умолка, представив, что может произойти с рваной раной без должной обработки. — Словом, лучше зашить.

— Обойдется, — хрипло произнес Остин. — Заживет как на собаке. У людей сломанные ребра срастались без всяких врачей, а тут ничего страшного. Нет, врача вызывать не будем. Если боишься, я сам закончу.

Лорен вздохнула. В каком-то смысле он прав — когда еще врач сюда доберется.

— Не в этом дело. Края раны следует соединить, но как?

Воцарилось молчание. Спустя несколько мгновений Остин взглянул на аптечку.

— А пластыря нет?

— Есть. Но не думаю, что он удержится. Впрочем, ничего другого не остается. Только тебе придется помогать.

— Разумеется.

Минут через двадцать адской работы, совместными усилиями им удалось добиться более-менее приемлемого результата. При этом они израсходовали почти весь моток пластыря. Но рану почти стянули. Заматывать ее Лорен не стала, чтобы не перекрывать доступ воздуха. Просто обмазала по периметру специальным медицинским клеем и наложила трехслойную марлевую салфетку.

Остин перевел дух.

— Спасибо. В одиночку я точно с подобной задачей не справился бы.

Лорен кивнула. Затем, промокая тыльной стороной ладони выступившую на лбу испарину, обронила:

— Не понимаю, почему ты не хочешь обращаться в больницу. Ну, дело твое. Но в таком случае будешь принимать антибиотики.

Остин с едва заметной усмешкой посмотрел на нее.

— Как скажете, доктор.

Почему после этих простых и даже насмешливых слов у Лорен запело сердце? Почему душа наполнилась теплом? Почему в теле взметнулась волна трепета?

Вопросы, вопросы…

Лорен замерла, не в силах отвести взгляд от Остина. Какие у него глаза! Серые, бархатистые и такие выразительные. Он просто смотрит на Лорен, а кажется, будто прикасается.

Ее взгляд сам собой переместился на губы Остина. Они уже не выглядели такими запекшимися, как вчера. В них словно вернулась жизнь… и желание поцелуев.

Точно такое же желание Лорен с ужасом обнаружила и у себя.

Наступила странная пауза, во время которой оба молча смотрели друг на друга, но их взгляды говорили очень много, пугающе много!

В какой-то момент напряжение достигло такого предела, что Лорен почувствовала — еще мгновение и, наплевав на все условности, она обовьет шею Остина руками, прильнет к его губам и забудет обо всем на свете.

Самое удивительное, что и он как будто качнулся к ней или это лишь игра воображения?

Лорен ни в чем не была уверена, но именно это едва заметное движение Остина пробудило в ней остатки здравого смысла.

Поспешно отведя взгляд, она пробормотала:

— Теперь я понимаю, почему ты оставался в куртке в такую жару. Рубашка, наверное, вся в крови?

Остин вздохнул, словно тоже с сожалением возвращаясь к реальности.

— Да, рубашка испорчена, валяется в углу ванной. Ее остается только выбросить.

— Ничего, я принесла тебе другую. — Лорен кивнула на лежавшую на кровати клетчатую ковбойку — Надеюсь, подойдет.

Остин слегка оживился.

— О, спасибо! Ты меня выручила.

— Это рубашка деда, ему великовата, поэтому он ее почти не носил.

— А дед не будет возражать?

Лорен махнула рукой.

— У него этих рубашек… А носит он всего четыре, потому что с возрастом как-то уменьшился, остальные теперь ему не подходят. — Она положила на кровать упаковку таблеток и закрыла аптечку. — Вот антибиотики, о которых я говорила. Принимай три раза в день, и, надеюсь, это поможет избежать осложнений.

— Спасибо, Лорен, — тихо и вполне серьезно произнес Остин.

Она слегка пожала плечами.

— Не за что. — Затем совсем другим тоном добавила: — Ну, одевайся и спускайся завтракать. Фейт, наверное, давно все приготовила.

Остин прищурился.

— Фейт?

— Это наша кухарка, приезжает три раза в неделю из города — из Унчито-Фоллза, куда тебе предстоит возить деда Бена в университет. — Лорен напоследок взглянула на повязку. — Даже не верится, что удалось остановить кровь. Ладно, я иду вниз и жду тебя к завтраку.

Антибиотики и аспирин Остин положил на стоявшую рядом с кроватью тумбочку. Карточку с его собственной фотографией, а также указанием имени и должности повертел в руках, потом сунул в карман джинсовой куртки — все равно Лорен ее видела.

Убирая кровать, Остин терзался угрызениями совести. Ему не давала покоя мысль: не сделал ли он из Лорен сообщницу своего «преступления», по сути воображаемого, но для полиции вполне реального? Ведь за помощь преступнику наверняка по головке не погладят?

Получается, я подставляю человека под удар, мрачно думал Остин. И не просто человека, а очаровательную девушку. Которая спокойно жила и занималась своими делами, пока не появился я. Правда, меня тоже в эту историю втащили силком, но я хотя бы имею к ней какое-то отношение — работаю в банке, который повергся ограблению, — а Лорен тут вообще ни при чем. И вот сейчас, ни о чем не подозревая, она помогает человеку, с точки зрения полиции являющемуся преступником, во всяком случае пока не доказано обратное.