Аурелия Хогарт - Чужое счастье

Ох как тяжело было Эмери решиться на подобный шаг, но когда она все же предприняла некоторые действия в этом направлении, то испытала новое потрясение.

Никто не желал иметь с ней дело. В каждом банке, куда она обращалась, ей отказывали, как только Эмери называла свое имя. На требование объяснений ей с холодной вежливостью отвечали, что она относится к категории ненадежных клиентов.

В конце концов остался лишь один банк, в который она пока не обратилась за займом, хотя почти все денежные операции проводила через него, потому что именно в нем находились ее основные средства. Отец Эмери, Ральф Прескотт, тоже пользовался услугами этого банка, потому что был дружен с его владельцем. «Нэшнл траст» — вот как он назывался. Тот самый банк, который после смерти Грега Сеймура перешел к его сыну, Лексу Сеймуру.

Идти туда для Эмери было хуже смерти. Но она решилась на это, потому что иного выхода у нее не было.

Больше всего ей не хотелось встречаться с Лексом.

Впрочем, нет, сказать так было бы неправильно. В действительности Эмери просто жаждала увидеть его. Ведь со времен памятного приема у Джоан их пути ни разу не пересеклись. Эмери сознательно избегала встреч, и Лекс, вероятно, делал то же самое.

Однако, против всяческих опасений, в свидании с Лексом необходимости не возникло. Как и отказа, к которому Эмери заранее готовила себя. Потому что, если рассуждать логически, именно Лекс в первую очередь должен был отказать ей в кредите, ведь она доставила ему столько неприятностей.

К удивлению Эмери, в банке «Нэшнл траст» ее встретили как обычно, то есть как старую клиентку. Желание взять заем не вызвало никакого удивления. И даже названная ею сумма была воспринята если не как должное, то во всяком случае спокойно. Менеджер лишь сказал:

— Только вам придется подождать, пока я переговорю с мистером Сеймуром. Выпейте пока чашечку кофе. — С этими словами, сделав знак миловидной девушке в короткой черной юбке и кофейного цвета шелковой блузке, он удалился.

Эмери ждала его возвращения, сидя как на иголках. К принесенному кофе даже не притронулась. От волнения у нее сжималось горло, так что она все равно не смогла бы сделать и глотка.

Наконец, когда ее нервное напряжение достигло предела, менеджер вернулся.

— Мистер Сеймур готов дать вам названную сумму, — сообщил он.

Сердце Эмери подпрыгнуло от радости, с губ слетел вздох облегчения.

— Ох как замечательно… Благодарю вас!

— Я еще не все сказал, — невозмутимо произнес менеджер. — Мистер Сеймур даст вам деньги на определенных условиях.

Когда Эмери выслушала до конца, радость ее поубавилась. Лекс готов был ссудить ей требуемую сумму, но на кабальных условиях. Во-первых, на очень короткий срок, во-вторых, под залог находившегося в ее собственности имущества, которое еще должно было подвергнуться оценке аудиторов.

Эмери понимала, что это означает: если ее идея провалится, все имущество пойдет с молотка. Иными словами, перед ней маячила реальная перспектива лишиться всего.

С другой стороны, иного варианта поправить дела — кроме как с помощью банковского кредита — не существовало. Выбора тоже: единственным, кто согласился дать Эмери денег, был Лекс Сеймур.

Тогда впервые Эмери посетили неясные пока еще подозрения.

Но, когда завершилась аудиторская оценка принадлежавших ей производственных объектов и торговых площадей, подозрения обрели более четкие очертания.

Кстати, сама оценка не заняла много времени. Еще находясь в кабинете менеджера, Эмери затронула этот вопрос.

— Вы ведь понимаете, деньги нужны мне срочно.

— Разумеется, — улыбнулся менеджер с таким видом, будто хотел добавить: «Деньги всегда и всем нужны срочно».

— Если аудиторская проверка займет слишком много времени…

— Не волнуйтесь, мисс Прескотт, — вежливо перебил ее менеджер, — наши аудиторы работают оперативно. Вы лишь должны разрешить им доступ к вашим предприятиям.

— Хорошо, — сказала она, ощутив пробежавший по спине холодок.

Более рискованного шага Эмери еще не делала за всю свою жизнь, поэтому удивительно ли, что она разволновалась? Да и кто на ее месте сумел бы сохранить хладнокровие? На кон было поставлено все — настоящее, будущее, наследство отца и собственные достижения. Словом, поневоле встревожишься.

Но, когда спустя несколько дней тот же менеджер положил перед Эмери на стол отчет аудиторов, ее беспокойство переросло в панику.

— Как, стоимость всех моих предприятий выражается этой жалкой цифрой?! — воскликнула она.

Менеджер остался невозмутимым.

— Не такая уж она и жалкая, мисс Прескотт. Хотя едва покрывает сумму, которую вы хотите взять в нашем банке…

— Но мои предприятия стоят гораздо больше!

Он безразлично пожал плечами.

— Допускаю, что вы сумеете доказать это, инициировав независимую оценку вашего имущества. — Видя, что Эмери задумалась, он добавил: — Только знайте: как правило, это тянется месяцами.

Эмери в отчаянии прикусила губу. «Месяцами» ее не устраивало.

— Что ж, будь по-вашему, я согласна с оценкой. Когда можно взять деньги?

— Как только мы уладим формальности, — флегматично ответил менеджер.

Она нетерпеливо сверкнула глазами.

— Ах боже мой! А когда это произойдет?

— Да хоть сейчас, если желаете.

— Желаю! — сказала Эмери.

И это явилось для нее началом конца.

Заем она получила, задуманную грандиозную рекламную акцию провела, однако ожидаемых результатов, к сожалению, не добилась.

По представлениям Эмери, после нескольких прокатившихся по Америке и прочим странам волн рекламы покупатели просто обязаны были ринуться в обновленные фирменные магазины «Диззи Эмери» и «Прескотт шуз». Но… они почему-то не ринулись.

Трудно сказать, что им помешало. Возможно, тот факт, что ранее начатая таинственным врагом своеобразная антиреклама продолжалась гораздо дольше, чем та, которую провела Эмери. Не зря ее отец говаривал: «Люди ведь внушаемы, детка».

Эмери не раз довелось вспомнить эти слова. Только при этом она мысленно добавляла, что плохое люди почему-то воспринимают охотнее, чем хорошее.

Дальше все было довольно просто и одновременно трагично для Эмери. Возродить былой интерес к себе в той мере, которая бы ее устроила, ей не удалось. Принадлежавшие ей фирменные салоны пустовали. Громоздившиеся на полках магазинов и складов товары практически не продавались. Выручки почти не было.

В результате Эмери не смогла собрать такое количество денег, которое было бы равнозначно сумме взятого у Лекса займа. Да что там, она и четверти не собрала!

А ведь с нее еще причитались проценты!

Между тем указанный в договоре срок стремительно истекал. И чем ближе была страшная дата, тем явственнее Эмери осознавала, кто является истинным виновником постигших ее несчастий.