Диана Рейно - Небесная птаха

Мирабель захватила нарядный шелковый халатик и отправилась в душ.

В честь своего выздоровления Мирабель испекла целую гору золотистых и ароматных блинчиков. Из недр кухонного шкафа был извлечен земляничный конфитюр, и забавная парочка с двойным энтузиазмом принялась за поедание лакомства.

Когда первый голод был утолен, Мирабель спросила сидящего на противоположном конце стола Дика:

— Скажи, а когда ты планируешь улетать?

Дик едва не подавился блинчиком:

— Да как сказать… Сперва я должен убедиться, что с тобой все будет в порядке. По правде говоря, мне почему-то кажется, что с тобой ничего никогда не будет в окончательном порядке.

Мирабель замерла. Слишком уж это было похоже на… на своего рода признание. Но в чем? И… зачем?

— Хотя, конечно, пора бы мне и честь знать, — продолжил Дик, — я в самом деле подзадержался в вашем городке, хотя меня никто и не приглашал. Мирабель промолчала.

— Скажи, какие у тебя планы на завтрашний день? — Дик щедро намазывал маслом очередной блинчик, а у Мирабель, казалось, подчистую пропал аппетит.

— А почему ты спрашиваешь?

— Ну я не знаю. Может быть, у тебя запланированы какие-нибудь сверхважные и неотложные дела. Там, копать картошку, доить коров, гладить белье. — Дик шутливо подмигнул.

— У меня нет коров, — сердито ответила Мирабель, — и привычки копать картошку тоже нет.

— Как же ты выживаешь здесь, в этом городке, где добрая половина населения занимается фермерским хозяйством?

— Представь себе, как-то выживаю.

— Ладно, это твое дело, чем ты тут занимаешься. Моей целью было выяснить, не занята ли ты завтра.

— А в чем дело-то?

— Мирабель, — торжественно произнес Дик, — я хочу пригласить тебя полетать со мной.

— Что?! Полетать? Зачем?

— Знаешь, море положительных эмоций, которое ты получишь в полете, наверняка поможет тебе выздороветь окончательно.

— Но я и так хорошо себя чувствую, — воспротивилась Мирабель. — Кроме того, я… мм… не уверена, что получу от полета положительные эмоции.

— Вот как? — Дик внимательно и с легкой улыбкой посмотрел на нее. — Ты боишься летать?

— А если и так? Что с того?

— Просто возмутительно. Девушка, которую я хочу прокатить на своем самолетике, оказывается, боится летать.

— Тем лучше, — пожала плечами Мирабель. — Значит, тем быстрее ты сможешь отправиться, куда ты там собирался лететь дальше…

Дик не слушал ее.

— Я решил поделиться с ней самым бесценным, самым дорогим из того, что я знаю, одним из счастливейших переживаний в этой жизни, а она, оказывается, боится летать!

— Да, боюсь! — взорвалась Мирабель. — Когда мы ехали сюда из Нью-Йорка, я села в самолет, по уши накачавшись успокоительным, а если бы мне позволили, то накачалась бы и алкоголем! Я боюсь, боюсь, боюсь летать, и единственное, ради чего я села в самолет тогда, — это близкий человек. При этом я не собиралась проделывать обратный путь, учти. Я знала, что мне не придется подвергнуть себя пытке обратной дорогой. А теперь ты предлагаешь мне сесть в твой биплан! Не в комфортный пассажирский самолет, где стюардессы разносят чай и кофе, а в продуваемый всеми ветрами биплан, который, очень может быть, скоро развалится на ходу!

Улыбка, с которой Дик выслушал гневную тираду Мирабель, была для нее неожиданной. Он поднялся со своего места, обошел стол, присел перед девушкой на корточки и, взяв ее руки в свои, заглянул в глаза.

— Вот поэтому я и хочу, чтобы ты полетела со мной… Пойми, бояться — глупо. С каждым из нас может случиться что угодно, и не в воздухе, не в полете, а на дороге, на лестнице, в магазине… Если ты полетаешь со мной, ты почувствуешь, что это такое — настоящий полет. Разве в громадных пассажирских самолетах чувствуешь, как поет ветер? Разве там можно ощутить движение? Сел и сидишь, а железная птица «везет» тебя… С таким же успехом, Мирабель, можно прокатиться и на поезде. По уровню комфорта — то же самое. А вот по уровню свободы, радости и ощущения подлинного полета — ничего похожего ты не найдешь, если попробуешь полететь со мной.

— А стихи ты случайно не пишешь?..

Дрожа от предрассветного холодка, еще не уползшего восвояси под первыми солнечными лучами, Мирабель куталась в замшевую курточку. Она прикидывала так и этак, подходящим ли образом она вырядилась для полета на биплане, но лучшего варианта, чем оставшийся после ремонта комбинезон в пятнах краски, не нашла.

К тому же Мирабель, как выяснилось, изрядно похудела… Комбинезон, когда-то плотно сидящий на ней, теперь чуть ли не болтался, как на вешалке. А Дик проехался относительно «боевой» расцветки комбинезона:

— Какая бодрая раскраска. Зачем ты собрала на этой несчастной вещи все цвета радуги? Надеешься выманить настоящую радугу из ее берлоги? Если это так, то знай, что я против! Я дождь на наш сегодняшний полет не заказывал.

— Будешь бурчать, я откажусь лететь, — кротко улыбнулась Мирабель.

— Откажешься лететь — я останусь в Висконсине навсегда. И ты будешь обречена регулярно видеть мою унылую персону.

Мирабель не выдержала и звонко рассмеялась. Уж кого-кого, а назвать Дика «унылой персоной» пришло бы в голову в самую последнюю очередь.

Биплан, вольготно раскинувший свои крылья на диком, заросшем хвощом и сорной травой поле, выглядел как подбитая птица. Во всяком случае, Мирабель он показался довольно заброшенным. Даже сиротливым.

Впрочем, когда Дик протер ветровое стекло своего самолетика и завел мотор, биплан словно оживился. Фыркая и чуть подрагивая, он замер в ожидании команды на взлет.

— Садись, Мирабель, — гостеприимно пригласил Дик.

Он помог ей забраться в кабину, пристегнуть ремни. Подмигнув, он с легкостью запрыгнул на место пилота рядом с Мирабель.

— Уверена, что не замерзнешь? — с сомнением спросил он.

— Уверена.

— Может, дать тебе мою летную куртку?

— Нет, спасибо. Сам-то смотри не замерзни. Свитер у тебя довольно тонкий, — заметила Мирабель.

— Ерунда. Давно не припомню такого теплого утра. Ну что, старина, соскучился?! — крикнул Дик, перекрывая шум мотора.

Мирабель улыбнулась.

Он бросил ей на колени очки.

— Зачем это? — удивилась девушка.

— Надень. Это специальные летные очки. Я буду спокоен за твои глаза. Кроме того, я хочу, чтобы ты видела те места, над которыми мы будем пролетать, а не щурилась от ветра.

— Спасибо, — поблагодарила Мирабель. — Куда же мы полетим?

— Куда глаза глядят. Куда захочешь. Сегодня ты — мой штурман. Выбирай, Мирабель! Куда лететь?

— Куда-нибудь, чтобы мы потом не слишком долго возвращались домой. Я ведь не умею читать все эти летные карты… Поэтому придется полностью на тебя положиться.

Биплан поднялся в воздух.