Кэтрин Полански - Когда распускаются розы

Колин проводил взглядом удаляющийся джип своей дочери. Последние пять дней октября не переставая лил дождь. Дорогу, ведущую к дому, совершенно размыло, лужам, казалось, не было конца. Он снова помахал рукой Сэнд и Джулии.

Обе девушки были в восторге от того, что он ушел из «Веллнесс» и навсегда вернулся из Шотландии домой. Дочери тотчас же поинтересовались, смогут ли они немного пожить у него, если на это будет согласна их мама. Колин жил в двух часах езды от дома своей прежней семьи, так что теперь они и впрямь могли часто навещать его, тем более что Джулия недавно получила права.

Когда машина исчезла из виду, он засунул руки в карманы джинсов и медленно пошел назад, к своему старому коттеджу. Окрестные леса вовсю пестрели осенними красками. Ручей на окраине участка блестел в лучах яркого солнца. Колин глубоко вздохнул и подумал, что очень хотел бы почувствовать внутреннюю связь с этим местом, желание пустить здесь корни.

Однако ничего такого он не чувствовал. К сожалению. Ему здесь очень нравилось, когда он только приобрел это имение, хотя купил его исключительно для того, чтобы поселиться поближе к дочерям.

Он уволился из «Веллнесс» после того, как завершил проект с розовым маслом. К этому моменту Колину стало абсолютно ясно, что он больше никогда не вернется к этой профессии. Конечно, работа доставляла ему большое удовольствие, но теперь она перестала соответствовать его дальнейшим жизненным стремлениям. Он не сожалел об этом: перед ним всегда был выбор, что делать дальше. Этот выбор и делал его свободным, делал его тем, кто он есть. Возможность идти дальше, расти, и без сожаления оставлять позади то, что может его остановить.

Он так надеялся снова пережить то чувство, которое впервые испытал рядом с Фионой, — чувство принадлежности к какому-то определенному месту, чувство родины. Колин мечтал о том, о чем ему никогда не мечталось ранее: об уютном доме с красной черепичной крышей, о хозяйственных постройках вокруг, о разговорчивых и приветливых соседях. Короче говоря, ему хотелось иметь уединенное местечко, где можно будет скрыться от любопытных глаз вместе с единственной настоящей любовью. Впервые в жизни он по-настоящему этого хотел. Теперь ему уже не казалось, что это будет клетка. Наоборот: свободы в этом выборе было не меньше, а может быть, даже больше, чем раньше.

Колин взбежал по ступеням веранды и вошел в дом. В голове неотвязно кружилась мысль о том, что он хочет быть с той самой женщиной, которая вечно плачет по пустякам, готовит странную, но очень вкусную еду, держит в доме огромное количество вредных собачек, которые постоянно путаются под ногами, часто зовет в гости соседей и носит старомодные кружевные платья.

Дом встретил его пустой, звенящей тишиной.

Вернувшись в Штаты, Колин много размышлял над их с Фионой отношениями. Конечно, было бы глупо и безрассудно говорить с ней о женитьбе. Он решил, что лучше всего будет настойчиво ухаживать за ней в старомодной романтичной манере. При этом ему и в голову не пришло, что Фиона может просто-напросто оставить его письма и звонки без внимания.

Войдя на кухню, Колин налил себе кофе, оставшийся еще с завтрака. Кофе уже остыл и представлял собой малоаппетитную жидкость, однако Колину было все равно.

Одна из его дочерей забыла на стуле розовый носок, а по безупречно прибранным комнатам было разбросано несколько разноцветных молодежных журналов. В остальном же дом казался необитаемым и холодным: голые стены, каменная кладка камина, массивная кожаная мебель и… тишина.

Осознание того, что многое в жизни он понимал совершенно неправильно, далось Колину с трудом. Он считал, что готов где-то обосноваться, завести постоянное жилье, считал, что наконец-то справился со страхом, преследовавшим его с тех пор, как умер отец. Это был страх попасть в зависимость от какого-то места, оказаться привязанным к нему, потерять свою свободу. Однако постепенно он пришел к выводу, что нежелание заводить собственный дом вовсе не связано с его отцом.

Дело было лишь в том, что он никак не мог найти женщину, которой он хотел бы принадлежать.

Теперь он знал это совершенно четко. Он не мог понять лишь одного: почему пройдя такой долгий путь, чтобы найти Фиону, он вынужден был отказаться от нее.

Тишину пустого дома прорезал телефонный звонок. От неожиданности Колин вздрогнул, так что из чашки выплеснулось немного кофе. Он снял трубку. Сердце бешено колотилось.

— Колин Макбрайт?

На том конце провода послышался властный голос, который мог принадлежать только одной женщине на свете: Стейси Риордан, старшей сестре Фионы. Колину она всегда нравилась: экзотическая красавица, независимая, ни на кого не похожая. Вместе со своим другом она жила в Шотландии и часто сталкивалась с Колином по деловым вопросам. Они всегда прекрасно ладили друг с другом, поэтому теперь его немало удивило раздражение, столь явно сквозившее в ее голосе.

— Привет, Стейси. Как у тебя…

— Макбрайт, я предупреждала тебя или нет, что убью тебя, если ты причинишь боль моей сестре? — резко перебила она его.

Колин опешил.

— Что? Я не понимаю тебя! — возмутился он.

— Я говорила тебе, что она очень уязвима. — Стейси все повышала голос. — Говорила, что с ней нужно вести себя очень осторожно! Не обижать ее! А я-то считала тебя порядочным человеком!

— Э… вообще-то я тоже считал себя таковым… — Он ничего не понимал.

— Короче, я навсегда уезжаю из Шотландии и лечу обратно Штаты, — заявила Стейси. — Как только я снова окажусь дома, я тебя буду искать, а когда найду, то прикончу. Пока что я точно не знаю как, потому что раньше еще никого не убивала. Но учти, мой дорогой, там, где я выросла, мужчина не бросает женщину, сделав ей ребенка!

— Что? — В этот момент Колин как раз хотел поднести кружку ко рту и от неожиданности выпустил ее из рук. Керамическая кружка разлетелась вдребезги, а кофе забрызгал все вокруг. — Что ты сказала?!

— Слушай меня, Макбрайт! Меня не волнует, говорила она тебе об этом или нет. Если ты не предохранялся и знал, что и она не предохраняется, то должен был отдавать себе отчет в том, что серьезно рискуешь. Думаю, тебе известно, от чего бывают дети!

— Но только не у твоей сестры! — У него перехватило дыхание, в голове не осталось ни одной ясной мысли.

— Что значит — только не у моей сестры? — процедила Стейси.

Колин хотел ей ответить, но сдержался и ничего не сказал. Он вдруг понял, что Фиона никогда не рассказывала родным о своем бесплодии, молчала о том, как обращался с ней бывший муж. Она любила своих сестер и постоянно о них говорила. Так какую же сильную боль должен был причинить ей этот развод, если она даже сестрам не хотела о нем рассказывать!