Энн Уинстон - Свет любви

Брендон поморщился, словно от боли.

— Что-то не так?

— Все в порядке, — недовольно сказал он, но потом все же нашел в себе силы улыбнуться. — Просто меня взбесило, что я не могу делать то, что воспитанный мужчина просто обязан делать, если приглашает женщину в ресторан.

— В общем-то, для меня это не так уж и важно.

Небрежная легкость ее тона не обманула Брендона.

— Ни за что не поверю, что мужчины, приглашающие тебя на свидание, были до такой степени невоспитанны, что забывали открыть дверь или отодвинуть стул.

— Придется поверить.

— Тогда эти мужчины просто дикари и не заслуживают внимания такой умной и милой девушки, как ты, — категорично заявил он.

— Спасибо за комплимент. Я тоже так думала, но…

Линн вовремя прикусила язык, вспомнив, что он не знает, кем она была в прошлом. Брендон даже не подозревает, что ужинает с женщиной, которая еще год назад была лицом журнала «Спорте иллюстрейтед» и одной из самой высокооплачиваемых супермоделей.

— Но… — предложил ей продолжить Брендон.

— Но иногда это обнаруживалось слишком поздно, — уклончиво ответила она.

Точнее не иногда, а почти всегда, мысленно добавила Линн.

Мужчин, добивающихся ее расположения, как правило, интересовала популярность, которую они приобретали после свидания с ней, а не она сама.

— Неужели все было так плохо?

— Как правило, да, — на ее лице появилась кривая улыбка. — Правда, однажды я уже подумала, что встретила принца, но оказалось, что это не моя сказка, а я не та принцесса. От моих поцелуев он превратился в жабу.

— В народной сказке фигурирует лягушка, — заметил Брендон.

— Нет, он оказался именно жабой: подлой, скользкой и мерзкой, — процедила она.

— Не представляю, какое преступление должен совершить мужчина, чтобы добрая и отзывчивая женщина так о нем отзывалась.

Линн подумала, стоит ли рассказать ему о Джереми. Воспоминания о том, как он с ней поступил, иногда до сих пор вызывали в ней глухую ярость и обиду. Как же глупа и доверчива была она, поверив, что он любит ее!..

— Линн? — вторгся в ее смятенные мысли слегка недоуменный голос Брендона.

А-а-а, была не была! Она мысленно махнула рукой.

— Когда мы встретились, я была очень молода и не разбиралась в мужчинах. Он происходил из богатой и известной английской семьи. Единственный сын, — в ее словах проскользнула горечь. — Родители связывали с ним огромные надежды и просто не могли позволить ему жениться на женщине не своего круга. Несмотря на молодость, я его очень сильно любила и была уверена в его любви. По крайней мере, влюбленного он изображал мастерски. Я уже начала задумываться о свадьбе, когда он неожиданно женился на другой — с благословения родителей, естественно! — и предложил мне стать его любовницей.

— Самодовольная скотина! — вдруг выругался Брендон.

Линн слабо улыбнулась.

— Примерно так же подумала и я. — Она замолчала, однако все же потом сказала: — Как видишь, моя история новизной не блещет. У каждого второго найдется что-нибудь подобное.

— Верно, найдется, — задумчиво ответил он. — Ну что ж, откровенность за откровенность. Хочу, чтоб ты знала: сейчас ты ужинаешь еще с одной разновидностью жаб.

На секунду Линн лишилась дара речи, но затем горячо запротестовала:

— Не верю. Ты меня разыгрываешь!

— Напрасно, — он пожал плечами. — Однажды я даже был помолвлен с прекрасной женщиной, но по своей глупости вынудил ее разорвать помолвку.

— Ты не похож на глупца. Если ты так сделал, значит, у тебя были весомые причины так поступить.

Линн сильно сжала ножку бокала. Мысль о том, что сейчас он мог бы принадлежать другой женщине и она бы его никогда не узнала, причинила ей острую боль.

— На тот момент они, действительно, казались убедительными, но…

Брендон не успел закончить фразу, потому что принесли их заказ. Линн страстно хотела узнать, что он еще хотел сказать, но спросить не решилась. Это предполагало бы еще больше личных вопросов, а ей совсем не хотелось говорить о себе. Ведь тогда бы открылось, что она была с ним не слишком откровенна.

За ужином Брендон рассказывал ей смешные случаи из своей практики, из студенческой жизни и ни о чем не расспрашивал.

Линн наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним, и так и не сказала ему о себе всей правды.

После второго бокала она слегка опьянела и подумала, что поступила правильно, приняв решение немного повременить со своими признаниями. В конце концов, ничего не случится, если она скажет ему об этом чуть позднее, правда? Не такое это уж и преступление. Может, он вообще даже не слышал о ней? У нее появилась робкая надежда, что это вполне вероятно.

Время за ужином пролетело незаметно. Когда они остановились у ее двери, Линн поняла, что не хочет с ним расставаться.

— Может, кофе? — нерешительно спросила она.

— Не откажусь.

Готовя кофе, Линн улыбалась. Этот ужин, без сомнения, был самым вкусным в ее жизни, а мужчина, сидевший сейчас в ее гостиной, — самым лучшим на свете. Именно о таком муже мечтает всякая женщина. Ее рука задрожала, и она чуть не пролила на себя воду.

Линн поставила чайник на стол. Кошмар, что с ней творится! Целый год жила одна и наслаждалась жизнью, а теперь уже две недели, как ее голова занята мужчинами. Ну или мужчиной, поправила она себя. Неужели организм напоминает, что ей, как-никак, двадцать восемь и пора бы уже задуматься о будущем?

Молодая женщина вошла в гостиную и поставила поднос на стол. Брендон сидел на диване, откинувшись на спинку. Она села рядом.

— Кстати, как твое новое пианино? — вдруг спросил он.

— Изумительное.

— Уже занимаешься?

— Пока только самостоятельно: преподаватель, к которому я записалась, заболел, поэтому приходится вспоминать то, чему когда-то учили в музыкальной школе. Так сказать, привожу пальцы в тонус.

— Разогреваешься? — уточнил Брендон.

— Что-то вроде того. А ты на чем-нибудь играешь?

— Играл. В школьном оркестре на тромбоне.

— Ого! Наверное, незабываемые впечатления?

— Куда уж незабываемее, — усмехнулся он. — Играть, не жалея легких, весь год, чтобы в итоге выступить на получасовом итоговом концерте. Но, в общем-то, мне грех жаловаться. Как-то нас даже пригласили выступить на Параде Роз.

— Счастливчик! — Она тяжко вздохнула.

— Чего это ты вздыхаешь?

— Хотела бы я, чтобы и мне было чего вспомнить.

— Неужто все было так плохо?

— Могло бы быть и получше, — призналась Линн. — Сам подумай. Самая высокая девочка в школе до шестого класса. Почти такая же высокая, как мальчики в старших классах, мечтающая о балете и не увлекающаяся баскетболом. Добавить к этому старшую сестру-красавицу, лидера группы поддержки, гордость школы и одаренную ученицу. Если по Шекспиру «весь мир — театр», то применительно к моим школьным годам я даже не актер, а суфлер.