Фрида Митчелл - Огни страстей

— Я ничего не обещал…

— Я люблю вас, — почти простонала Нора. В наступившей тишине они взирали друг на друга через салон автомобиля. — Принимая вас таким, какой вы есть, я готова рискнуть. Я… у меня никогда не было мужчин, но я хочу принадлежать вам. Пусть у меня останутся хотя бы воспоминания, если не будет ничего другого.

Голос ее прервался, по щекам хлынули слезы, но Винсент сидел не шелохнувшись. Живыми оставались только его глаза: они пожирали Нору взглядом, в котором отражалась внутренняя борьба, в них сквозила боль и еще что-то, не поддающееся определению. И когда девушке показалось, что она достучалась до него, что Винсент сейчас протянет к ней руку, он повернул ключ зажигания и завел мотор.

— Винсент, не уезжай, пожалуйста, прошу тебя! Ты не можешь так уехать…

Но он захлопнул дверцу пассажирского сиденья, и в тот же миг автомобиль с ревом сорвался с места.

Нора застыла в оцепенении, глядя ему вслед. Она сказала все, что могла, открыла ему душу, но этого оказалось недостаточно. Винсент ее бросил.

Ей больше не быть счастливой, не знать беззаботного веселья, не испытать радости бытия, которой были пронизаны первые двадцать четыре года ее жизни. Отныне, что бы она ни делала, с кем бы ни была, перед ней будет постоянно витать облик высокого темноволосого мужчины с глазами цвета штормового моря и губами, обещающими рай. Теперь, когда она узнала настоящего Винсента Пламмера, его боль стала ее болью. И хотя он безжалостно отверг ее, Нора не могла его возненавидеть: она его любит и всегда будет любить.

Девушка вошла в дом только через десять минут, промокнув до нитки. Она до последнего момента все еще надеялась, что Винсент вернется, и теперь чувствовала себя совершенно опустошенной.

Сняв промокшую одежду, она надела халат и, приготовив себе горячую ванну, почти на час погрузилась в воду, но так и не согрелась: холод притаился где-то внутри.

Норе долго не удавалось заснуть. Перед ней снова и снова мелькали события последних суток, и она не переставала задавать себе вопрос: в чем ее ошибка?

Нора встала в три часа утра, так и не сомкнув глаз, и приготовила себе горячий шоколад. Она села на кровать, скрестив ноги по-турецки, и обхватила руками большую чашку с дымящимся ароматным напитком.

Ответ пришел сам собой. Нет. Рано или поздно она все равно бы призналась в своих чувствах к Винсенту… потому что он не прекращал бы свою атаку. Теперь Нора знала это. Винсент рассчитывал на легкий флирт и быструю победу, и, только когда она открыла ему свои истинные чувства, погоня прекратилась и охотник сам превратился в дичь.

Как ни странно, осознание того, что она не могла поступить иначе, принесло Норе странное успокоение. Она допила шоколад и легла в постель. Мысли пришли в порядок, и девушка почти сразу же провалилась в глубокий сон, в котором не было места ни прошлому, ни будущему, ни настоящему с его беспросветной безнадежностью.

В понедельник, за несколько минут до звонка будильника, поставленного на семь утра, Нора проснулась с болезненно-острым сознанием, что начинается второй день ее новой жизни — жизни, в которой не будет Винсента Пламмера. Она конечно же не выспалась, но почему-то испытывала прилив активности, даже чрезмерной.

Десмонд уже ждал в офисе. Он обрадовался ее появлению и с восторгом сообщил, что у него родился сын.

— Поздравляю! — Нора широко улыбнулась, стараясь скрыть от Десмонда свое подавленное состояние.

— Он такой очаровательный, к тому же ужасно похож на меня, — с гордостью произнес Десмонд. — Знаешь, я так переволновался, что сутки не сомкнул глаз. — Он мелодраматично вздохнул.

Нора покосилась на заваленный бумагами стол.

— Может быть, ты передашь самые срочные дела мне, а сам часок отдохнешь? У меня нет особых планов на вечер, так что я вполне могу задержаться. — На самом деле Нора была даже рада взвалить на себя лишнюю работу: все, что угодно, только бы не задумываться.

— Ты просто ангел, Нора, — обрадовался Десмонд. — Настоящий ангел, честное слово.

— Я знаю, — натянуто улыбнулась она.

День кое-как удалось пережить. Нора ушла из офиса в девять вечера, едва не падая от усталости. Ноги налились свинцом, голова гудела. Когда она добралась до квартиры, ей даже не хватило сил поесть. Кое-как приготовив бутерброд, она выпила чашку теплого молока и без сил рухнула в постель.

Заснула она почти сразу, но часа через два проснулась словно от толчка, точно зная, что видела во сне Винсента. Сам сон забылся, но осталось смутное ощущение тоски и обреченности. После этого Норе так и не удалось уснуть. В шесть утра девушка встала и заварила себе кофе.

В последующие дни этот сценарий повторялся с удручающей регулярностью: Нора работала до изнеможения, возвращалась домой поздно вечером и всю ночь ворочалась с боку на бок, а если и засыпала, то ее мучили кошмары, в которых доминировал Винсент Пламмер.

Когда в субботу Десмонд позвонил ей домой около девяти утра, Нора бодрствовала уже часа два и даже успела приняться за уборку. Казалось, в ней заведена какая-то пружина, заставляющая непрестанно двигаться вопреки усталости.

— Нора? — Его скорбный тон ей уже изрядно поднадоел. Он беспрестанно жаловался, что младенец сутками плачет. — У нас опять была трудная ночь.

— Бедняжка, — не вполне искренне посочувствовала она.

— Послушай, Нора, я звоню, чтобы попросить тебя об одолжении. Я бы ни за что тебя не побеспокоил, но…

— Десмонд, переходи к делу, — перебила Нора.

— Понимаешь, завтра вечером мы с Памелой приглашены на очень важный прием. Там будут все! Представляешь, сколько полезных контактов можно завязать! — Помолчав немного, он добавил с надеждой в голосе: — Беда в том, что Памела не может пойти, и я подумал, не согласишься ли ты меня сопровождать?

Ни в коем случае. Она не в том состоянии, чтобы посещать светские рауты!

— Прости, Десмонд, но я никак не могу. — Нора срочно пыталась придумать убедительный предлог отказаться.

— Прошу тебя, Нора! На такие приемы не принято приходить без дамы, к тому же во многих вопросах ты более компетентна. Знаю, неделя была трудной, но я не собираюсь задерживаться допоздна. Обещаю, ты не останешься в проигрыше, — продолжал уговаривать босс. — Можешь взять четыре выходных в любое время, когда тебе удобно. Или у тебя какие-то планы на завтрашний вечер?

— Нет, — честно призналась девушка. В конце концов Нора поддалась на уговоры, но уже минут через пять пожалела о своем решении. Надо же быть такой дурой, чтобы добровольно согласиться промучиться весь вечер в обществе посторонних людей, с которыми нужно вести светские беседы и мило улыбаться!

Эта мысль не покидала девушку весь следующий день. Красивое шелковое платье цвета кофе с молоком, купленное по случаю обеда с Винсентом (кажется, это было в прошлой жизни!), болезненно напоминало обо всем, что она потеряла, однако это был единственный туалет в гардеробе Норы, подходящий для великосветского приема. Неужели с тех пор, как она поняла, что влюбилась в Винсента, прошла всего неделя? Оставалось только надеяться, что со временем станет легче, но пока ощущение утраты было мучительно острым.