Грейс Грейс - Была бы только любовь…

— Какое лекарство?

— Ну, ты же знаешь, он сломал палец.

— Сломал палец?

Сьюзи чуть не уронила телефон. О Господи, она сломала ему палец на ноге. Ее затошнило от угрызений совести.

— Болеутоляющее. Брэйди был утром у доктора Хэллера, и тот позвонил и заказал для него лекарство. Сказал, что Брэйди заберет, но шериф не заезжал.

Добрая старушка Карла, как всегда, держала руку на пульсе Хармони и его обитателей.

— Ты имеешь в виду…

— Я слышала, что он в баре и уже пропустил несколько стаканчиков.

Сьюзи повесила трубку, заперла контору и поехала в аптеку, расположенную на той же улице. Забрав лекарство, она проехала еще три квартала до угла. Одного взгляда ей хватило, чтобы обнаружить Брэйди за столиком в глубине бара. Он сидел, сжимая в руке кружку пива, закинув на столик правую ногу в толстом белом носке.

— Посмотрите-ка, кто пришел! — воскликнул Брэйди, взмахнув рукой. — Присаживайся, дорогая, и выпей со мной.

Дорогая? Он точно пьян.

— Нет, спасибо, — отказалась она. — Я пришла извиниться.

— За что? За то, что поцеловала меня?

Сьюзи нервно сглотнула и оглянулась. Кровь бросилась ей в лицо. Неужели он нарочно повысил голос, чтобы его услышал весь бар?

— Нет. За то, что уронила молоток тебе на ногу.

— Значит, ты не жалеешь, что поцеловала меня? — громко спросил Брэйди, улыбаясь во весь рот.

Ее колени подогнулись, и она упала на стул, надеясь, что Брэйди перестанет делиться воспоминаниями со всем миром.

— Не могли бы мы забыть о том, что случилось, и поговорить о твоей ноге?

— С ногой полный порядок. До тех пор, пока я на нее не наступаю.

— Как ты сюда пришел?

— Не помню.

— Как доберешься до дома? Брэйди пожал плечами.

— А кто собирается домой? Там никого нет.

Брэйди Уилсон, убежденный одиночка, говорит, что не хочет домой, так как там никого нет?

— Тебе не кажется, что хватит пить? — спросила Сьюзи, заметив на столике полдюжины пустых кружек.

Он отрицательно замотал головой и снова отхлебнул темного пива.

— Я пришла только для того, чтобы отдать тебе твое болеутоляющее, но не оставлю тебя здесь в таком состоянии.

В конечном счете это ее вина. Она уронила молоток на его ногу. Он переживет поцелуй, но как быть с его сломанным пальцем?

— Пошли. — Сьюзи поднялась. — Обопрись на меня. Я отвезу тебя домой.

Брэйди опустил ногу на пол, и Сьюзи помогла ему встать. Он обвил рукой ее плечи и заковылял на улицу, тяжело опираясь на нее. Сьюзи открыла дверцу. Брэйди с трудом втиснулся на пассажирское сиденье, согнул ноги, лицо его исказилось от боли.

Сьюзи представила, как Брэйди в своем большом доме не может добраться до кухни, с трудом ковыляет в ванную… И все это из-за того, что она сломала ему палец!

— Может быть, тебе лучше поехать ко мне?

Брэйди опустил боковое стекло, подставил лицо прохладному вечернему воздуху, почувствовал, что начинает трезветь. Поехать к ней домой? Если он не мог оторваться от нее в конторе, что произойдет в ее доме?

— Лучше не надо.

— Тебе не следует оставаться одному. Кроме того, я несу ответственность за то, что случилось.

— Не сомневаюсь, — сказал он, пытаясь разглядеть в полумраке ее профиль.

— Я говорила о молотке.

— А я говорил о том, что ты меня поцеловала.

— И ты еще смеешь повторять, что я тебя поцеловала! Ты, кажется, забыл, что сам начал. Ты первый меня поцеловал.

— Я не забыл. — Одно воспоминание о ее губах, ее прекрасных грудях, прижатых к его груди, возродило неудовлетворенное желание. — И не жалею о том, что случилось. Я жалею, что поставил тебя в неловкое положение.

Сьюзи остановила машину перед домом матери.

— Перестань чувствовать себя виноватой.

— Не указывай, как я должна себя чувствовать.

Через несколько минут Сьюзи вернулась с Тревисом. Увидев Брэйди, малыш завизжал от радости, и, несмотря на боль, Брэйди улыбнулся, вспомнив, как его назвали папой. Дети — чудо. Во всяком случае, этот ребенок. Вообще-то других он не знал. Малышей не интересует, кто кого поцеловал первым и кто в этом виноват. Они просто радуются или печалятся. Если они счастливы, то смеются, а если грустят, то плачут.

Когда они приехали, Брэйди открыл дверцу и выставил ногу. Отстегнув Тревиса от автомобильного сиденья, Сьюзи направилась к дому.

— Не выходи, Брэйди. Я вернусь за тобой.

— Ну вот еще, — пробормотал он, опираясь на дверцу. — Я не беспомощный инвалид, — заявил он, когда Сьюзи вернулась и застала его все в том же положении.

Виновато пиво, решил Брэйди. Он слишком много выпил. И все же он, человек, который никогда ни на кого не полагался, с благодарностью оперся о женское плечо во второй раз за этот вечер. Сьюзи сильнее, чем выглядит. И физически, и эмоционально. Ей приходится быть сильной, иначе одной не поднять ребенка. Он восхищался этим. Его восхищало в ней все. Ее мужество, чувство юмора, доброта. И огромные нежные глаза, и пухлые губы, и длинные ноги…

Мда, все это и довело его до беды. Он не должен здесь находиться. Он не имеет права оставаться в ее доме и спать под одной с ней крышей. Будет только больнее, когда она уволится. Когда начнет работать в закусочной и ходить на свидания с другими мужчинами… Брэйди застонал.

— Больно?

Они уже добрались до гостиной.

— Больно зависеть от кого-то.

— Ущемлена твоя гордость, ты хочешь сказать. Нет ничего страшного в том, чтобы зависеть от кого-то. Даже если ты большой, крутой шериф.

Сьюзи довела его до дивана, и Брэйди рухнул как подкошенный. Сьюзи подтащила журнальный столик, чтобы Брэйди мог положить на него ногу.

— Думаешь, кто-нибудь видел, как ты помогаешь мне выбраться из бара?

— Всего десятка три мужчин и семь женщин. Ты не слышал, как они нас подбадривали?

— Я думал, они улюлюкали. — Брэйди втянул носом воздух. — Чем это пахнет?

— Тушеным мясом. Я утром поставила горшок в духовку. Может, не так вкусно, как в ресторане, но я старалась. Пойду уложу Тревиса.

Брэйди откинул голову на спинку дивана и с наслаждением вдохнул аромат домашней еды. Если бы у него оставалась хоть капля мозгов, он вылетел бы из этого дома, точнее, выполз бы. Убрался бы отсюда прежде, чем поддался бы чарам Сьюзи и соблазнам уюта, который она создала. Папоротники в углу, мягкий свет и удобный диван, фотографии Тревиса на каминной полке словно говорят: это дом… это семья… семья без самого главного человека. Сьюзи его покидает, чтобы найти этого человека.

Но что изменит одна только ночь? — спросил он себя. Какой вред причинит один ужин с ней, одна ночь на ее диване? Да, он здесь против своей воли. Да, он, вероятно, будет сожалеть. Но вряд ли Сьюзи еще когда-нибудь принесет ему ужин и позволит заснуть под своей крышей. Значит, можно расслабиться и насладиться моментом. Может, поэтому, когда она вернулась менее чем через пять отпущенных ей минут в старых джинсах и футболке с надписью «БРЭЙДИ УИЛСОН — НАШ ШЕРИФ!», он улыбался во весь рот.