Сара Крейвен - Стрела Купидона

— Давно ушли.

— Ушли? Кто вы? — спросила она.

Он досадливо, нетерпеливо буркнул:

— Они не сказали тебе? Я Доминик Эштон, а эта конюшня, которую ты собираешься очистить, моя собственность. — Он бросил ей сумочку. — Должно быть, твоя.

Потом он подошел к входной двери и открыл ее, впустив струю холодного ночного воздуха. Фиби задрожала.

— Совет на будущее, — продолжал он голосом, полным ненависти и презрения. — В следующий раз, когда выйдешь на промысел, постарайся остаться трезвой. Это производит лучшее впечатление на клиента.

— Я не такая, как вы думаете!

— Ты, безусловно, не сильна в своем ремесле. — Он сделал нетерпеливый жест. — Теперь убирайся!

— Но как я могу уйти? — Она точно знала содержимое своей сумочки: помада, расческа, носовой платок и несколько мелких монет. — Я без машины. У меня нет куртки.

— Это твои проблемы! — грубо отрезал Эштон. — Вероятно, тебе заплатили за услуги сегодня вечером. В поселке есть телефон-автомат с номерами местных таксопарков.

— Я не проститутка! — с отчаянием сказала она. — Клянусь, нет! Я… я была с Тони. Никто не давал мне никаких денег.

Повисло напряженное молчание, затем он полез во внутренний карман и, вынув портмоне, извлек двадцатифунтовую банкноту, которую швырнул на ковер перед ней.

— За твое представление, — проговорил он высокомерно. Его серые глаза беззастенчиво осматривали Фиби, как бы напоминая, какой он нашел ее на своей кровати — раздетой, беззащитной.

Ей хотелось ударить его, расцарапать ногтями и стереть эту надменную усмешку с его лица. Но она не могла себе этого позволить.

Казалось, каждая ее клеточка горела, ныла от боли, когда она нагибалась, чтобы поднять эту банкноту. Затем с опущенной головой быстро проскользнула мимо него и вышла в темноту. И услышала, как за ней захлопнулась дверь…

На ее лице были слезы. Фиби сердито вытерла их. Она не плакала тогда, так почему же сейчас позволила себе эту слабость?

Ей мало что запомнилось из поездки в дом Бишопов.

Когда на следующий день она вышла из своей комнаты, то оказалась объектом резких нападок и замечаний о ее чрезмерном увлечении алкоголем.

— Я удивляюсь тебе, Фиби! — холодно сказала ей мать Тиффани. — Я думала, в тебе больше здравого смысла. И если это своего рода вызов, как мы можем предположить, то тебе лучше уехать домой. Ты неблагоприятно влияешь на мою дочь.

Фиби чувствовала себя слишком разбитой, чтобы хоть как-то защититься. Перед отъездом ей хотелось увидеться с Тони, но его нигде не было.

— Неужели ты действительно думала, что он в тебя влюблен? — насмешливо спросила Тиффани. Она сидела на кровати и смотрела, как Фиби собирает вещи. — Он использовал тебя для шутки, которую хотел сыграть с Домиником. Ты же влюбилась в него по уши и вполне подошла для этой роли.

— Почему он это сделал?..

Спрашивать об этом было мучительно. Ужасно болела голова, но боль физическая не шла ни в какое сравнение с душевной. Люди, которым она доверяла, унизили ее, одурачили, позволили незнакомцу опорочить ее и оскорбить.

Тиффани неопределенно пожала плечами.

— Они никогда не любили друг друга, а тут еще Доминик пошел на ужин по случаю своего дня рождения с несколькими скучными школьными друзьями. Поэтому Тони и решил поднять ему настроение. Только и всего! — Она хихикнула. — Он оставил ему записку: «Поздравляем с днем рождения, желаем долгих лет жизни. Подарок — на кровати, уже распакован». Жалко, что мы не видели его лица, когда он нашел тебя… Ты такая доверчивая, Фиби! — Тиффани недоуменно покачала головой. — Как ты не догадалась, что в апельсиновый сок была добавлена водка?

— Да, — устало согласилась Фиби, — доверчивая…

— Скажи мне, старина Дом… ну, ты понимаешь, попытался чего-нибудь?.. Или ты была слишком пьяна…

— Нет. К счастью, он проявил ко мне не больше интереса, чем Тони.

Фиби посмотрела ей прямо в глаза. И Тиффани не выдержала ее взгляда.

— Хочу предупредить, — произнесла она после паузы. — Не вздумай никому плакаться об этом! Мои родители считают, что ты была мертвецки пьяна, и мы были вынуждены оставить тебя там. Уверена, ты не хочешь, чтобы об этом стало известно всем.

— Нет, — ответила Фиби тихо. — Я бы не хотела этого. Предлагаю все забыть.

Тиффани облегченно вздохнула. — Вот и хорошо! А вообще, тебе бы следовало благодарить нас за хороший урок, — добавила она, соскакивая с кровати и направляясь к двери. — По крайней мере, впредь ты не будешь так по-идиотски наивна.

— Большое спасибо, — сказала Фиби с иронией.

Естественно, благодарности она не испытывала, но из кожи вон лезла, чтобы забыть этот прискорбный инцидент, делая вид, что это просто одна из тех нелепых случайностей, от которых излечиваешься без особых душевных потерь.

Помогло то, что Тиффани переехала с родителями в Испанию и не вернулась в школу.

Неприятной неожиданностью стали лишь эти сны, которые появились спустя месяц.

— Подарок ко дню рождения, — пробормотала она, вспыхнув от гнева. — Распакованный на его кровати.

Он был тогда женат, думала Фиби. И если бы Серена Вейн была с ним, когда он меня нашел, это могло бы привести к самым ужасным последствиям. Это никакая не шутка, а настоящее преступление!

Так или иначе, но его семейная жизнь прервалась… и Фиби заставила себя больше не терзаться ни своими проблемами, ни проблемами Доминика Эштона.

На следующее утро в кафе ее встретила миссис Престон.

— Мне так жаль, дорогая, — сказала она. — Но я предупреждала, что это временная работа…

— Да, конечно. Все в порядке. Я рада, что Дебби лучше.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы уходили сейчас, — пояснила миссис Престон. — Бедняжка Дебби еще не вполне восстановила свои силы, у нее должен быть щадящий график работы.

— Щадящий — вот именно! — проворчала Линн, когда их работодательница суетливо удалилась. — Не понимаю, почему она не поставит ей кровать на кухне.

Фиби усмехнулась и отправилась накрывать столы для ланча. Для человека, которого только что уволили, у нее было необычайно приподнятое настроение. На следующей неделе она вручит официальное уведомление о расторжении контракта Хансону Ненавистному.

Как только миссис Престон отпустит ее, она сможет покинуть Весткомб.

День стоял холодный, с порывистым ветром и дождем, и в кафе-кондитерской было многолюдно, как никогда.

Фиби пила чай, когда звон колокольчика известил о приходе очередного посетителя.

— Твой столик, — сообщила Линн, глянув в круглое окно кухонной двери. — Везучая же ты!

— Очень смешно. — Фиби быстро допила оставшийся чай.

— Я не шучу. Весьма респектабельный мужчина.

— Дай-ка гляну! — Фиби вытянула шею и сразу же попятилась назад, чувствуя, что краска сошла с ее лица. — Раз он кажется тебе таким симпатичным — он твой. Меняюсь с тобой столиками.