Сара Крейвен - Стрела Купидона

— Что вы, ей-Богу, нет нужды. В маленькой кухне есть грузовой лифт для подачи блюд с одного этажа на другой. Его придумала мама мистера Доминика.

— Ах, вот как! — Фиби заинтересованно слушала, помогая собирать грязную посуду. — Она еще жива?

— Нет, мисс, как и его отец, — печально сказала Кэрри. — Но его мачеха еще жива, — добавила она, стараясь сохранить как можно более безучастный тон. — Она на Бермудах со своим третьим мужем. Джентльмен всецело посвятил себя мореплаванию, насколько я понимаю.

— Мистер Доминик ладил с ней?

— Он очень старался ради своего отца. Но эта леди всегда думала только о себе… И еще ее противный, надоедливый сынок… Несколько лет после смерти своего отца мистер Доминик совсем не появлялся в этом доме. Миссис Эштон нравилось устраивать здесь приемы, развлекаться, и дом уже не казался ему родным. Когда он женился, я надеялась, что он поселится здесь. Но мисс Вейн из-за своей работы предпочла Лондон. — Кэрри тихонько вздохнула. — Этому дому нужна семья.

— Ну что ж, сейчас в нем живет Тара, — мягко сказала Фиби.

— Да. — Кэрри настороженно глянула на дверь детской. — Но сколько это продлится? Мисс Вейн позволила мистеру Доминику получить опеку над ребенком потому, что тогда ее это устраивало. — Она покачала головой. — А сейчас и Синди создала ему большие проблемы.

— Она вышла из больницы?

— Да, и преспокойно поселилась в квартире своего дружка, — мрачно сообщила Кэрри. — Ее следовало бы отхлестать по щекам, вот что я вам скажу! Мистер Доминик обзвонил все агентства, пытаясь найти другую няню, но везде отвечают одно и то же — до Нового года нет надежды найти никого подходящего. А мисс Синклер хочет, чтобы он отдал ребенка на недельный пансион в ту школу, которую она курирует.

— Но Тара еще слишком мала! — ужаснулась Фиби.

— Да они берут детей прямо из колыбели! Но я надеюсь, мистер Доминик позаботится о Таре. Я уже не так молода, как прежде, — сердито добавила она, — а он должен быть твердо уверен, что о малышке хорошо заботятся, иначе его бывшая жена может возбудить дело об ее возвращении.

— Убеждена, все уладится, — не совсем уверенно произнесла Фиби.

В детской Тара строго сказала ей:

— Тебя не было очень долго. Я собираюсь играть красной фишкой. А ты можешь голубой.

— Прекрасно. — Фиби села рядом с ней за большой квадратный стол, и игра началась.

Когда в дверях появилась Кэрри и позвала Тару принимать ванну, малышка с непокорным видом надула губки:

— Не хочу, хочу еще играть!

— Ну, если ты будешь себя так вести, то больше никаких игр, — твердо заявила Фиби. — Тебе давно пора в кровать, завтра в школу!

— Ненавижу школу! Не лягу спать, пока не придет папа. — Тара стукнула рукой по столу.

— Успокойся! — возмутилась Кэрри.

— Послушай, детка, — начала Фиби, — если папа, когда придет, обнаружит, что ты не в постели, он рассердится на Кэрри и на меня. И он никогда не позволит мне опять прийти и поиграть с тобой. Итак, выбирай!

Тара посмотрела на нее долгим взглядом:

— Ты придешь завтра?

— Завтра не смогу. Но скоро. Только сейчас ты должна принять ванну и лечь спать.

— А когда я лягу, ты почитаешь мне что-нибудь? — начала торги Тара.

— Только недолго.

— Про Винни-Пуха и Слонопотама? — с надеждой спросила Тара. — Это моя любимая книга.

— И моя тоже.

Видя, как неуклюже Кэрри нагнулась, чтобы выключить краны, Фиби неожиданно для себя присоединилась к купанию Тары. А занятие это было мокрое и хлопотное, так как девочка играла с резиновой игрушкой, которая крепко удерживалась под водой, затем резво выпрыгивала, обдавая всех фонтанами брызг.

— Это была самая лучшая ванна, — торжественно заявила Тара, когда Кэрри завернула ее в большое полотенце. — Синди обычно всегда говорила: «Поскорее, ради Бога!»

— Я почитаю тебе немного, и ты будешь спать, — сказала Фиби.

Тара покачала головой:

— Я должна дождаться, пока папочка пожелает мне спокойной ночи.

— Дело в том, цыпленок, что папа ушел в ресторан и может вернуться очень поздно.

— Почему?

— Потому что, когда веселишься, никогда не хочется идти сразу домой. Сама знаешь.

— Но папочка знает, что я его жду.

— Да, — осторожно согласилась Фиби. — Но ведь у него есть еще дела.

— Я не нужна ему? — Это был самый трагический вопрос, который Фиби когда-либо доводилось слышать. Она нежно обняла маленькую фигурку.

— Конечно, нужна!

— Мамочке я не нужна, — горько сказала Тара. — Так говорит мама Бриджит.

Фиби мысленно сжала руки вокруг горла мамы Бриджит.

— И я слышала, как Синди говорила, — продолжала девочка, — что мамочке пришлось выбирать между мной и дядей, с которым она встречалась, и она выбрала дядю.

— Уверена, все было не так просто, — Фиби растерялась и не могла найти нужных слов.

Наступило молчание. Потом Тара добавила:

— Что, если мисс Синклер скажет папе выбирать и он предпочтет ее, а не меня?

— Этого, — решительно произнесла Фиби, — никогда не произойдет! Потому что твой папа уже сделал свой выбор, и ничто его не изменит.

— Откуда ты знаешь?

— Он любит тебя и никогда не нарушит слова, данного тому, кого любит. — Фиби с трудом могла поверить в то, что сама только что сказала. Что защищала Доминика Эштона, этого монстра, отравившего шесть лет ее жизни. — Он же решил, что тебе лучше остаться с ним, чем ехать в Голливуд.

— Мне бы понравилось в Голливуде, — возмущенно сказала Тара. — Мамочка говорит, что меня бы звали Тара Вейн и она бы получила для меня роль в каком-нибудь фильме. И мне прокололи бы уши, — со вздохом добавила она.

Фиби почувствовала, что улыбается.

— Ну уж, думаю, это папа тебе тоже разрешит — лет, скажем, в десять. А теперь давай я тебе почитаю.

Фиби читала тихо, неторопливо, и мало-помалу сказка, которую один человек сочинил для своего маленького сына семьдесят лет назад, оказала свое магическое воздействие. Еще до того, как Пух и Пятачок раскрыли тайну Слонопотама, глаза Тары стали сонными.

Когда Фиби осторожно закрыла книгу, маленькая ручка вылезла из-под одеяла и взяла ее руку.

— Не уходи, — пробормотала Тара, и глаза ее закрылись.

Это несправедливо, с негодованием подумала Фиби. Мне это не нужно! Ничего! Но все же она осталась там, где была, наблюдая за спокойным личиком ребенка и прислушиваясь к тихому дыханию.

Уголком глаза она уловила едва заметное движение у двери. Не оборачиваясь, тихо спросила:

— Кэрри?

— Это не Кэрри.

Фиби выпрямилась в своем кресле.

— Вы уже вернулись? Не может быть!

— В таком случае я — мираж, — спокойно произнес Доминик, тихо ступая по ковру.

Его обычно мрачное лицо смягчилось и стало обезоруживающе нежным, когда он наклонился поцеловать разметавшуюся во сне дочь.