Люси Гиллен - Крылья любви

— О да, пришло бы, если бы ты подумал, что сумеешь выйти сухим из воды.

— Может быть, сумею! — Он обхватил ее руками за талию и прижал к себе, чем вызвал ее громкие протесты. — А ты все равно мало что сможешь сделать, раз у тебя руки в воде, так? Почти невозможно устоять перед соблазном воспользоваться такой ситуацией.

— Перестань! — Она извивалась в его руках, но не могла вырваться. — Отпусти меня, Дом, или я тебя поколочу, даже мыльными руками!

— Не поколотишь! — Он поспешно пригнулся, когда она изо всех сил размахнулась мыльной, мокрой рукой, пытаясь попасть по лицу, и со смехом отпустил ее, когда она промахнулась. — Поколотила бы, да?

Дерин водрузила на сушилку последнее блюдо и взяла у него полотенце, сама едва не лопаясь со смеху.

— Уходи, — потребовала она с притворной суровостью. — Я сама их вытру. От тебя все равно толку мало.

— Ну а что ты ожидала? Я ведь только ученик.

Они стояли лицом к лицу в солнечной кухне. Их глаза блестели от смеха. Их обоих охватило напряженное волнение, от которого у них захватило дух… но это волнение исчезло через секунду, потому что они услышали бешеный лай Пса. Он пробежал через кухню и бросился к выходу из дома.

Доминик вовремя пришел в себя и успел схватить Пса за ошейник, пока тот не успел выскочить за дверь. Пес же изо всех сил вилял хвостом — ему не терпелось поздороваться с гостем.

— Это наверняка не Джеральд, — заметил Доминик, — а то он не стал бы вилять хвостом.

Дерин с полотенцем в руках подошла к окну и выглянула. Потом покачала головой.

— Там идут два человека, — сообщила она. — Очень может быть, что просто вышли на прогулку.

— Мне пойти и посмотреть?

Она кивнула, удивившись, что позволяет ему оказать ей хотя бы эту маленькую услугу.

— Они могут не знать, что коттедж занят, — сказала она.

Кажется, так оно и было, потому что, когда Доминик вышел из коттеджа вместе с Псом, мужчина и женщина резко остановились и осторожно ему улыбнулись.

— Не знали, что в старом коттедже кто-то есть, — проговорил мужчина несколько извиняющимся тоном. Голос его звучал мягко и мелодично, как у большинства жителей этих долин. — Извините, если мы вторглись в ваши владения.

В этот безветренный летний день Дерин отчетливо расслышала каждое слово. Она услышала, как они поздоровались друг с другом. Потом мужчина и женщина объяснили, что они раньше жили в деревне, а теперь приехали сюда в гости. Дерин очень нравилось это ритмичное произношение, и сначала она его слушала с удовольствием. Но то, что потом произнес мужчина, развеяло ее грезы, и она прислушалась, испугавшись его слов.

— Вы с женой поселились в этом коттедже, не так ли? — спросил он.

— Не насовсем, — весело сообщил ему Доминик, не обращая на ошибку совершенно никакого внимания. — Мы приехали сюда всего на пару месяцев, вот и все.

У Дерин захватило дух. Он сейчас должен исправить их ошибку и рассказать о том, что они не женаты и что не живут в одном коттедже. Но он не сделал ничего подобного. Дерин стиснула руки. Ей хотелось выйти из дома и самой что-нибудь сказать.

— Прекрасное место для отпуска, — улыбнулась женщина. — Здесь очень тихо, но некоторые люди ничего не имеют против этого, не так ли?

— О, нам здесь очень нравится, — с серьезным видом сказал Доминик, по крайней мере на этот раз говоря правду. — Мы искали место, куда могли уехать подальше от обезумевшей толпы.

Дерин никак не могла узнать, сделал ли он какой-нибудь жест или, может быть, поднял брови, чтобы придать несколько иной смысл своим словам, но круглое приятное лицо его собеседника вдруг приобрело понимающее выражение, и он широко улыбнулся.

— Чудесное место для медового месяца, а? — предположил он.

Вероятно, он просто наугад задал наводящий вопрос, но Доминик немедленно подыграл ему.

— Возможно, — серьезно согласился он, — но у нас не совсем медовый месяц. Вообще-то моя жена рисует, и она говорит, что здесь ее часто посещает вдохновение. — Сказав это, он взглянул на окно коттеджа. Он выглядел в точности как любящий муж; улыбаясь Дерин, он поднял руку в знак приветствия.

Дерин же была в ярости, но ясно понимала, что ничего или почти ничего не может с этим поделать. Если она возразит, то все станет гораздо хуже. Она вытерла оставшиеся блюда и убрала их, с грохотом швырнув в шкаф. Дерин никак не могла понять, с какой стати он вдруг решил сказать, что женат на ней. Тем не менее сделанного не воротишь, и если она выйдет из дома и скажет этим двум незнакомцам, что они не женаты, то те, возможно, уйдут, осуждая распущенный образ жизни художников.

— Это замечательное место для художницы, — говорил мужчина, явно стараясь проявить дружелюбие. — А вы тоже рисуете, мистер…

— Грегори, — беззаботно подсказал Доминик. — Нет, я не рисую. Просто шатаюсь без дела, пока малышка работает.

Малышка! Это оказалось последней каплей, и Дерин сжала кулаки, слушая его. Кроме того, при обычных обстоятельствах он никогда бы не употребил это выражение, так что оно явно оказалось частью какой-то утонченной шутки. Возможно, Доминик просто решил таким образом с ней расквитаться.

Потом они все трое рассмеялись, и даже Пес в восторге завилял хвостом. Как мило, что все так счастливы, с горечью подумала Дерин. Но когда она останется наедине с Домиником Грегори, найдется у нее что ему сказать. А пока что он вовсю болтал со своими новыми друзьями, и ему это явно очень нравилось.

Дерин выскочила за дверь, только когда услышала, что пара уходит, а Доминик начинает обходить коттедж, чтобы вернуться к себе. Маленькая стройная фигурка в яркой блузе красно-желтого цвета. Ее босые ноги твердо стояли на траве, которая росла вокруг коттеджа. Дерин подбоченилась. Ее крупные, широко расставленные карие глаза сверкали от ярости.

— Дом!

Он медленно обернулся, как будто подозревая, что его сейчас ждет. Секунду или две он стоял и молча смотрел на нее. Пес с надеждой вилял хвостом. Вряд ли Доминик мог не заметить, как она рассержена, но все же он улыбнулся, когда пошел обратно к ней. В его глазах светился вызов, который давал Дерин понять, что она не сможет запугать его.

— Да, мэм. — Она молча сердилась еще секунду или две. В это время он внимательно смотрел на ее гневное лицо. — Тебе лучше поскорее что-нибудь сказать, — с серьезным видом посоветовал он, — а то взорвешься.

— Как ты смеешь! — в ярости выкрикнула она. — Как ты смеешь так лгать?!

Секунду он молчал, но при этом не пытался скрыть, что вот-вот рассмеется. Этого оказалось достаточно, чтобы она взбесилась еще сильнее.

— Это было только ложью во спасение, — наконец тихо пояснил он.

— Во спасение или нет, все равно ложь!

— И если на то пошло, то я лгал ради тебя.