Роберта Ли - А потом пришла любовь

— Нет, Мэтью, нет! Ты не соображаешь, что делаешь!

— Соображаю, впервые соображаю! резко перебил он. — Мне давно следовало бы это сделать. Тогда ты не была бы такой холодной, бессердечной, нечестной, неженственной! Единственное, кем ты никогда не была, — так это женой!

Он заглушил ее протесты, прижавшись губами к ее губам, и Стелла ослабла под его натиском. Стелла пыталась оттолкнуть его, упершись в мощную грудь руками, но ее сил было недостаточно, и, хотя она пыталась отвернуться, Мэтью не отпускал ее. Никогда ни один мужчина не завладевал вот так ее чувствами, никогда ее не целовали с такой неприкрытой страстью. Стелла пошатнулась, едва не теряя сознание, а он поднял ее, плечом открыл дверь и понес вверх по лестнице.

Чувствуя, что за ней кто-то наблюдает, Стелла пошевелилась и открыла глаза. Увидев Мэтью, стоявшего у изголовья постели, она покраснела. Они молча смотрели друг на друга, затем он со стоном сел и закрыл лицо руками:

— Что ты со мной сделала? Какого человека ты из меня сделала? — Не дождавшись от нее ответа, он поднял голову. — До вчерашнего вечера я сохранял к себе уважение. Теперь у меня его нет.

— Я тебя его не лишала, — спокойно ответила она.

Мэтью безнадежно опустил руки:

— Мне нечем оправдаться, кроме того, что, увидев вас с Чарльзом, я лишился рассудка.

— Чарльз целовал меня против моей воли. Между нами никогда ничего не было. Что же касается денег, которые я ему якобы давала, то этот вопрос никогда не возникал, потому что он никогда в них не нуждался.

— Ты не должна мне ничего объяснять, — резко произнес Мэтью.

— Но я хочу, чтобы ты знал! Конечно, Чарльзу далеко до тебя, но нищим он не был и не будет! Несколько дней назад погибли его дядя и кузен, а он единственный наследник. Если бы ты дал мне объяснить…

— Я был вне себя, — пробормотал Мэтью. — Увидев, как он тебя обнимает, я уже ничего не соображал.

— Ты, наверное, думаешь, что я и часы продала для Чарльза? Ошибаешься. Для Адриана. Он проиграл на скачках, и ему были нужны деньги.

— Мне следовало догадаться. — Мэтью со стоном встал. — Почему ты не сказала мне?

— Почему не попросила еще денег? Я и так тебе достаточно задолжала.

— После вчерашнего вечера ты мне ничего не должна. Я тебе должен. До конца своих дней я не смогу искупить того, что сделал! — В его голосе звучала мука. — Для нас обоих будет лучше, если ты уедешь. Ни ты ни я не сможем видеть друг друга, не вспоминая о том, что произошло.

— Хорошо.

— Это все, что ты можешь сказать?

— А что еще ты хочешь услышать?

Стелла закрыла глаза, а когда открыла, его уже не было. Она печально встала с постели и принялась одеваться. Мэтью совершил по отношению к ней самую большую несправедливость, которую только может мужчина совершить по отношению к женщине. И все-таки она не могла его ненавидеть. Она помнила, как Мэтью, сокрушая ее сопротивление, одновременно преодолевал свой страх перед ней, пока, забыв обо всем на свете, она сама не прильнула к нему, не заставляя больше завоевывать себя, а добровольно отдавая ему то, что он хочет.

Но Мэтью, подавленный ненавистью к себе, этого, похоже, не понял!

Вчера вечером она плакала от стыда, сегодня же она испытывала совсем другие чувства, которые смущали и пугали ее. Посмотрев на себя в зеркало в полный рост, Стелла поразилась: что могло возбудить в Мэтью такое неистовство? Она поспешно отвернулась, возвратившись мыслями к настоящему и неизбежному будущему.

Выйдя из ванной комнаты, Стелла увидела Элси с подносом в руках.

— Не стоило трудиться приносить завтрак сюда, — возразила она. — У вас много работы.

— Мне нравится заботиться о вас, — объяснила девушка, покраснев. — Вы всегда так вежливы и… и приветливы. И совершенно не заносчивы!

Понимая, в чей огород летят камешки, Стелла не могла не улыбнуться.

— Вы позволите мне приготовить ужин? — продолжала Элси. — Думаю, для начала я сделаю сырное суфле.

— Прекрасно, — машинально ответила Стелла, не зная, сказать ли Элси, что ее здесь не будет.

И все же что-то помешало ей это сделать, и, потягивая кофе, Стелла почувствовала себя преступницей, поняв, что не сможет сегодня уехать. Она обещала Мэтью заложить первый камень его фабрики и сдержит свое слово.

Стелла заставила себя найти занятие на оставшуюся часть дня. Как всегда, когда Джесс не было дома, атмосфера стала легче, и, не ощущая себя посторонней — постоянное чувство, которое она испытывала при золовке, — Стелла помогла Элси прибраться, украсила дом вазами с цветущими ветками и накрыла к обеду стол в столовой.

— Не могли бы вы позвонить и выяснить, когда будет дома мистер Мэтью? — попросила Элси. — Я бы заранее поставила суфле в духовку.

Стелле очень не хотелось звонить. Она никогда не звонила Мэтью в офис, и сейчас, когда он думает, что она на полпути в Лондон, ей будет очень трудно это сделать. Но в шесть часов она позвонила в проходную фабрики и узнала, что машина Мэтью только что выехала.

— Тогда можно подавать обед в семь, — сказала довольная Элси. — Вы в порядке?

Стелла кивнула и пошла в свою комнату, чтобы переодеться, раздумывая, почему она так нервничает в ожидании встречи с Мэтью. Близость последней ночи была такой короткой, Словно ее никогда не было. И все же эта близость была. Поэтому Стелла никогда не будет прежней. Она когда-то читала, что женщина всегда помнит первого мужчину, который ею обладал. Если это правда, воспоминания о Мэтью останутся с ней навсегда.

Отбросив эти мысли, Стелла сбежала вниз и уже ила по холлу, когда он вошел в переднюю дверь. Увидев ее, Мэтью очень удивился. Они долго смотрели друг на друга. Он был настолько бледен, что щетина на его щеках казалась темнее обычного, делая его старше. Тяжелое пальто будто давило на него, широкие плечи Мэтью опустились, руки безжизненно висели по бокам, но по мере того, как Стелла рассматривала его, плечи его распрямились, кулаки сжались, и Мэтью снова стал прежним забиякой:

— Я думал, ты уже в Лондоне!

— Я обещала тебе заложить первый камень и сдержу слово!

— Не нужно. Я от тебя этого не жду. Как я уже сказал, после того… после этой ночи ты мне ничего не должна.

Она пожала плечами:

— Я обещала. И во всяком случае, несколько дней все равно ничего не меняют.

Он хотел возразить, но сказал другое:

— Тогда я поехал обедать.

— В этом нет нужды. Мы достаточно взрослые люди, чтобы пообедать вместе.

— Я не думал, что ты… при виде меня ты должна…

— Пожалуйста, — перебила она, — давай не будем об этом говорить. Обед в семь.

— Я приду.

Сидя за столом напротив него, Стелла прилагала массу усилий, поддерживая разговор, но Мэтью отвечал односложно, избегая смотреть на нее, и Стелла в конце концов замолчала. Интересно, кого он больше ненавидел, себя или ее? Отлично сознавая, о чем она может думать, Мэтью оттолкнул от себя тарелку и резко поднялся: