Филис Хаусман - Всему свое время

А Джошуа уставился на нее, пораженный тем, что она еще пытается шутить. Какая все же сильная женщина!

— Да, здесь и заночуем, — вновь заговорила она, осмотревшись. — Я не двинусь отсюда, даже если ночью нашу хижину придут забрасывать камнями большие, поросшие шерстью люди. Ведь это, кажется, и есть Обезьянье ущелье?

Джошуа ничего не ответил, лишь с тревогой взглянул на нее и принялся разводить костер. Бет даже развеселилась: уж не опасается ли он, что и она свихнулась следом за Филом? Слишком ослабевшая, чтобы помогать ему, она просто сидела у огня и подсовывала в него сухие ветки, которые он успел набрать и свалить рядом с костром.

Притащив еще пару охапок дров покрупнее, Джошуа принялся устанавливать палатку, хотя теперь можно было не спешить. Вечерний сумрак рассеивался языками пламени, весело пожирающими мертвые черные сучья. А Бет, успев передохнуть, нашла в себе силы помочь ему с палаткой, предвкушая сладостный отдых, еду и сон.

Покончив со всем этим, Джошуа наконец заговорил:

— Теперь надо подкрепиться и на боковую. Со стряпней поспешите, от этих дровишек через несколько минут останется один пепел. Действуйте, леди. А я пока подсушу спальный мешок. Кстати, из него выйдет неплохое сиденье.

Развернув мешок, он положил его возле костра, и они устроились на этом импровизированном диване, одновременно служившем и столом.

Бет раскрыла рюкзак, достала емкость с водой и, плеснув немного на руки, постаралась смыть грязь с лица. Кое-как ей это удалось, и она вновь обратилась к рюкзаку. Но, поскольку сверху лежала косметичка, она раскрыла ее и достала расческу, чтобы хоть немного привести в порядок свои кудряшки, потемневшие от влажной пепельной грязи. И лишь после всего этого принялась за продукты.

— Просто удивительно, сколько химических добавок напихано в консервированную пищу, — сказала она просто так, лишь бы завязать беседу и разрядить возникшую между ними напряженность.

Джошуа пошел ей навстречу и поддержал разговор:

— Черт его знает, наверное, так оно и есть, раз вы говорите. — И услышав ее смех, спросил: — А что, Бетти, вам случайно не попадался в вашей универсальной косметичке бритвенный прибор? Я бы не прочь малость побриться и освежиться.

Бет с серьезным видом высыпала содержимое косметички на мешок, поворошила рукой в своем добре и так же серьезно ответила:

— Сожалею, сэр, но бритвы, увы, здесь нет. Может, вам удастся побриться этим? — И она показала тюбик с эпилятором.

— Вот уж чего никогда не пробовал, — усмехнувшись, ответил он. — Думаю, лучше мне остаться с этой молодой порослью на лице. А-а?

— Согласна. Тем более что легкая небритость сейчас в моде. Так, что у нас тут?.. Синтетические бифштексы, консервированные персики и растворимый кофе. Ох, да тут еще печенье! Вот что поможет нам выжить!

Так, за шутками, прошло время стряпни и настало время трапезы, завершившейся двумя алюминиевыми кружками кофе.

С довольным видом насытившегося человека Джошуа осмотрелся вокруг. Здесь, на этом склоне горы, погибла не вся природа, но в наступившей темноте трудно было разглядеть живые побеги на фоне мертвого леса, усеянного каменными глыбами. Пейзаж, освещенный костром, выглядел причудливо и крайне таинственно, напоминая скорее вычурную, весьма условно исполненную художником театральную декорацию, нежели кусочек настоящей природы.

— Наверное, эта ночь будет долгой, — неопределенно произнес он.

— А давайте рассказывать друг другу мрачные истории о себе, — предложила Бет. — Обстановка, по-моему, весьма к этому располагает. Правда, моей истории хватит минут на пять, не больше. Но зато ваша, — и она многозначительно посмотрела на него, — ваша, полагаю, может оказаться гораздо длиннее. Я даже не уверена, что вы успеете ее закончить к утру.

Лицо его исказилось мукой, и Бет поняла, что попала в самое больное место. Черт возьми! Этого она хотела меньше всего. Но его ответ удивил ее и отчасти успокоил.

— Смотря о чем рассказывать. У меня есть и короткие истории. Например, из детства. Вспомнить какой-то год, какое-то событие, а подробности сами придут на язык.

— Ну тогда я тоже хочу рассказать что-нибудь из своего детства. Я помню очень много и всяких приятных вещей. Надеюсь только, что вы не заснете, слушая.

— А вот мы посмотрим, кто первый заснет. Давайте рассказывать по очереди. Вы первая. Не возражаете?

— Ладно. Постараюсь быть краткой, но занимательной. Первое, что я помню, происходило со мной, когда мне и двух лет не было. Не верите?.. Я в маленьком помещении, моя кроватка против стены. Справа дверь. Слева большое окно. Напротив маленькая кухонька. Я смотрю вверх и вижу, как темнеет потолок, на котором тускло отсвечивают маленькие звездочки. Комнаты сестер и родителей где-то справа от меня. В комнате никого нет. Я чувствую, что я одна, и начинаю плакать.

— Неплохо, совсем неплохо, если это правда.

— Ох, правда! Поверьте. Как-то я рассказала об этом своей матери, так она не поверила. Сказала, что мне был год и восемь месяцев, когда семья переехала из того дома в другой. Но я же помню…

— Раз помните, значит, это было, — с улыбкой ответил он. — А теперь моя очередь. Я тоже постараюсь особенно не расплываться в деталях. Третий год моей жизни выдался весьма трагичным. Он и начался с неприятности. Мать пригрозила, что заставит меня самого стирать простынки, если я не начну, как все приличные люди, пользоваться ночным горшком.

Бет рассмеялась, и смех ее отозвался далеко в скалах. Но тотчас оборвался, потому что, когда она непроизвольно хлопнула Джошуа по руке, он резко отстранился, чем немало смутил ее.

— Продолжайте, — пробормотала она.

— Именно в этом году, в феврале, заявился на свет мой братец, Картер. Помню, сижу это я на верхней ступеньке лестницы в доме своей тетушки Лилиан, жую воздушную кукурузу и горько плачу. Мне известно, что родители отправились в магазин покупать мне братика или сестричку, хотя я их об этом не просил и ничего хорошего от появления конкурента не ждал. Но когда Картера доставили в дом, все оказалось не так страшно. Он постоянно спал, и от него не было никаких неприятностей. Первые пятнадцать лет жизни он в полном смысле проспал. Но потом проснулся, обнаружил, что на свете есть девочки, и жутко активизировался. Ему просто удержу не было. Видно, он спал впрок, спал, чтобы накопить сил к своему пятнадцатилетию. С тех пор ему вряд ли удалось хоть раз хорошенько выспаться.

— А где он теперь, ваш брат?

— В Саудовской Аравии. Он инженер и разъезжает по всему свету от папиной фирмы, появляется на несколько дней, а потом опять куда-то исчезает, подавая лишь скупые весточки с другого конца света. Он все еще холостяк и, кажется, не собирается менять образ жизни, страшно ценя свою независимость…