Сьюзен Барри - Ковер грез

— Ах да, теперь узнала, — отозвалась Пита. — И вон чуть левее еще один купол. По-моему, к тому собору примыкает прославленная капелла Медичи.

— Совершенно верно, Пита. — Граф галантно поклонился и удалился распорядиться насчет обеда.

Дом на холмах был белым, как большинство домов во Флоренции. Самые древние части этого здания относились к XV веку. Пита поразилась обилию различной мебели, причем преобладали вещи в стиле Людовика XVI. Впрочем, неудивительно. Как рассказал за обедом хозяин, итальянский Ренессанс раньше других вошел в соприкосновение с Францией. Он был близок ей своей гуманистической установкой, включая почитание античного наследия, а также благодаря существовавшим между странами политическим связям. Французы уже с XV столетия имели возможность изучать итальянский Ренессанс и античное искусство как непосредственно в Италии, так и косвенно, по работам итальянских художников при дворах французских герцогов. Заметив искренний интерес девушки к мебели для сидения — стульям, креслам, диванам, — граф вежливо поинтересовался:

— А вы знаете, чем я руководствовался, собирая именно такую мебель? Не знаете? Ну так я вам скажу — мебель для сидения должна быть не только красивой, но и удобной. У этой овальные или продолговатые спинки по форме тела, а для изящества — ленточные завитки, переплетения, гирлянды, розетки. Все некрупное, резное, грациозное. Впрочем, давайте посмотрим остальное. — Граф, взяв Питу под руку, проводил ее к дальней стене гостиной.

— Какая прелесть! — выдохнула девушка, увидев перед собой изящный шкафчик на тонких подножках. Впечатляло его навершие с рельефами античных богов, Времен года и Стихий.

— Фамильный шкафчик, достался мне от отца. Подлинный XV век. А сейчас я покажу вам дрессуар. — Судя по всему, Ференци очень гордился своей коллекцией мебели. Оказалось, дрессуар служит для хранения сосудов, столового серебра и ценных вещей — помещались они в ларцеобразной надставке над его средней частью с выдвижными ящиками. — Вот смотрите, — продолжил граф, — верх покоится на готических колонках, на нижней плоскости размещаются холодильные сосуды.

— Значит, дрессуар — прообраз современного холодильника?

— Выходит, что так, — отозвался граф, — но я еще не договорил. Перед вами произведение искусства XV века, углы у шкафчика скругленные, а вот позже он приобрел прямоугольную форму, был расчленен пилястрами и поставлен на ножки-стойки.

Граф еще долго водил Питу по вилле, показывая ей удобные и красивые диваны, разнообразные столы итальянской формы: два пластически выделанных боковых щита в виде грифонов и герм и на них столешница, причем сами эти щиты помещаются на пластически декорированном приступке. Особенно часто встречались столы на колоннах, соединенные перекладиной в виде двойного «Т»; в центре гостиной стоял стол с галереей из девяти колон.

Заметив, что Пита уже утомилась, а Элен вообще скучает в одиночестве в шезлонге, граф наконец-то распорядился подавать обед.

Стол, естественно, был сервирован фамильным серебром. Рядом с незатейливыми полоскательницами из фарфора Медичи посуда венецианского рокайльного фарфора смотрелась просто великолепно.

За столом граф Ференци всяческими легендами о происхождении продуктов решил сгладить неловкость, возникшую из-за того, что он в основном развлекал рассказами о мебели Питу, оставив Элен без внимания. Лакей как раз подал фазана под каким-то невероятно вкусным соусом. Элен заметно оживилась:

— М-м-м, дорогой граф! Кухня у вас, как всегда, на высоте!

— Это блюдо я попросил приготовить специально для вас, дорогая. Тем более, что знаю вашу маленькую Слабость к подливам и соусам.

— Соус и впрямь изысканный, пальчики оближешь.

— Никогда не догадаетесь, что главным его компонентом является майонез.

— О-о-о?! Это действительно поразительно! — Элен несколько манерно всплеснула руками, и Пита слегка улыбнулась.

— А знаете ли вы, дорогие мои гостьи, откуда взялся майонез? — тотчас среагировал граф на столь явный интерес женщин.

— Ференци, дорогой, ну откуда же нам знать! — откликнулась Элен. — Ну же, граф, рассказывайте, не томите!

— Да, пожалуйста, — кивнула Пита.

— Дело в том, — начал граф, — что в 1757 году порт Маон на острове Менорка был осажден англичанами. У французов из продовольствия остались одни яйца да еще растительное масло. Ежедневные омлеты надоели, и герцог Ришелье…

— Неужели тот самый?! — невольно ахнула Пита. Элен тотчас недовольно покосилась на свою соседку по столу — пора бы ей уже научиться сдерживать свои эмоции.

— Да-да, представьте себе, тот самый Ришелье, — отозвался граф, — так вот, он приказал своему повару изготовить из яиц и масла какое-нибудь новое блюдо. Кушанье вроде соуса пришлось по вкусу и по имени города Маон было названо майонезом.

— Браво, граф! А кто же этот затейник, что столь блестяще справился с заданием герцога? — поинтересовалась Элен.

— Имя повара, к сожалению, осталось неизвестным.

— Жаль, хотя что это меняет…

Принесли новую перемену, и собравшиеся за столом тотчас переключились на другое.

Кофе, как водится, пили в библиотеке. Восседая на диване с хрупкой фарфоровой чашечкой в руках, Пита невольно поглядывала по сторонам. И здесь была заметна все та же неуемная страсть Ференци к красивой мебели: книжные шкафы с решетчатыми филенками, шкаф-кабинет — особая гордость графа — с откидной плоскостью для письма и различными выдвижными ящиками для хранения письменных принадлежностей.

Между тем подали шоколад, и Ференци решил развлечь женщин еще одной занятной байкой.

— Жил некогда среди ацтеков волшебник-садовод Кветцалькоатль… — начал он, как настоящий сказочник.

— Боже, Ференци, какая память! — воскликнула Элен. — Запомнить такое имя!

— Уверяю вас, дорогая, это не так сложно, как кажется. Так вот, этот самый мексиканец вырастил у себя в саду дерево, плоды которого давали бобы, а из них люди научились готовить напиток «чоколатль»…

— Все ясно, отсюда и пошло современное название шоколада, — снова перебила его Элен, — так?

— Так-то так, только это еще не все, — отозвался граф. — В общем, дерево это в дальнейшем назвали деревом какао. Кветцалькоатль между тем возгордился и возомнил себя бессмертным, за что боги в наказание лишили его разума. Объятый безумием, он разрушил свой сад, и только одно дерево какао чудом уцелело.

— Интересно, это сказка или быль? — спросила Пита.

— Это легенда, — ответил граф, — а история поведала нам другое.

— Надо же, какая особая честь шоколаду, — хмыкнула Элен, — и легенды, и были.

— Продукт такой ценный, вот и история у него богатая, — отозвался Ференци. — А главное — вкусно. Пожалуй, распоряжусь еще по чашечке.