Сандра Даллас - Веселое заведение

Нед выразительно хмыкнул.

— Я серьезно.

— Да брось ты, Эдди…

— Мне нужно, чтобы днем ее здесь не было.

Нед поднялся со ступенек, встал у Эдди за спиной, обнял ее и поцеловал в кончик уха.

— Послушай, детка, к чему такие сложности? Ты сама не заметишь, как она отсюда уберется, и кроме этих розовых кустов, которые ты обязательно полюбишь, потому что уж больно красиво они по весне распускаются, и двухсот пятидесяти долларов, которых у тебя раньше не было, ничто тебе о ней напоминать не будет.

Эдди прижалась спиной к мускулистой груди Неда, но потом решила, что нежничать сейчас не время, и выпрямилась. Несколько дней наедине с Эммой, весьма возможно, заставят его еще больше оценить ласки Эдди.

— Только не надо мне зубы заговаривать. У меня процветающий бизнес, и я надеюсь, что ты сделаешь все, чтобы он процветал по-прежнему.

Нед начал массировать Эдди шею и плечи.

— Ну и как мне прикажешь ее развлекать? В церковь водить, что ли?

— И в церковь, если понадобится. Только до воскресенья еще три дня. Так что службы не проводятся. Можешь взять двуколку и съездить с ней куда-нибудь покататься.

— Это что же — так три дня и ездить? — Нед игриво ущипнул Эдди за полное плечико, и женщина на мгновение прикрыла глаза.

— Каждый день. Пока не придут эти проклятые деньги.

— А вдруг она не захочет со мной кататься?

— Полагаю, ты сумеешь ее уговорить.

Нед убрал руки с плеч Эдди и облокотился о перила. Больше они ничего друг другу сказать не успели, поскольку в эту минуту Уэлкам пересекла двор, подошла к ним и, поставив свою большую бельевую корзину на порог, присела рядом, широко расставив ноги.

— Ну, кажись, я все перестирала — если, конечно, эта леди не обнаружит ненароком еще какую-нибудь грязную тряпку. — Уэлкам кивком головы указала на Эмму. — Она меня просто загоняла.

— Да, она старается на совесть, — сказала Эдди.

— Кстати, ты могла бы постирать еще и мою рубашку, — сказал Нед, распрямляясь и начиная ее расстегивать. — Заодно и пуговицы отполируешь. Я пришил себе медные, но как-то вдруг выяснилось, что они быстро тускнеют.

— Я на тебя работать не нанималась, — сказала Уэлкам.

Нед нахмурился и посмотрел на Эдди, но та лишь рассмеялась:

— Я тоже ничего не буду для тебя делать. Потому что ты ради меня пальцем о палец не ударишь. Если хочешь, чтобы у тебя сверкали пуговицы, смешай соль с уксусом и надраивай их сам сколько влезет. — Потом она повернулась к Уэлкам: — Нед хочет, чтобы на нем все сверкало, потому что собирается прокатить Эмму на двуколке.

Уэлкам, прищурившись, посмотрела на Неда.

— С чего это тебе взбрело в голову ее катать?

— Я его об этом попросила, — сказала Эдди. — Мне необходимо убрать ее отсюда, пока она не доконала мой бизнес.

— Я могла бы подыскать для нее работу в доме, а быть может, нашла бы ей занятие и на огороде, — высказала предложение Уэлкам.

Огород был полностью идеей Уэлкам. Она начала с ним возиться на следующий же день после своего приезда. Хотя Эдди считала, что огороду во дворе борделя не место — так же, как и розовым кустам, она изменила свое мнение, когда Уэлкам принесла ей первые листья салата-латука. После этого Эдди задалась вопросом, не трудилась ли Уэлкам во времена рабства на плантациях: когда та склонялась над стиральной доской, она видела на ее могучих руках и на левом плече шрамы. Но могло статься, что Уэлкам, подобно большинству негров, которых Эдди знала, просто-напросто слишком близко принимала к сердцу вопрос, где и как в случае чего раздобыть хлеб насущный, а такого рода беспокойство знакомо было и Эдди.

— Эмма и так уже весь двор перекопала. Если не можешь сама следить за огородом, нечего тогда было его и заводить.

Уэлкам пожала плечами.

— Борьба с природой доставляет мне удовольствие. — Поднявшись на ноги, она повернулась к Неду и кивнула: — Давай сюда свою рубашку. Так и быть, смешаю соль с уксусом и надраю тебе пуговицы.

Нед снял рубашку и отдал ее Уэлкам, которая, внимательно оглядев его обнаженный торс, вдруг расхохоталась.

— Не понимаю, что смешного? — спросил он.

— Ты на негра похож — правда, частями. Грудь у тебя белая, а шея и руки темные — точь-в-точь как у меня. Стало быть, ты наполовину негр, наполовину белый.

Нед промолчал и направился в сарай за чистой рубашкой. Эдди посмеялась вместе с Уэлкам, а потом заметила:

— Ничего не имею против мужчин, которые наполовину негры, а наполовину — белые.

Уэлкам перевела вдруг изменившийся взгляд на Эдди и пробормотала:

— Это, доложу я тебе, такая беда, что ты и представить не можешь.

— Ну, тебе лучше знать, — заметила Эдди.

— Ясное дело, — только и сказала Уэлкам. Подняв корзину с бельем и уперши ее в бок, она пошла в дом, бормоча: — Да простит мне бог грехи мои тяжкие…

Эдди сидела на заднем крыльце, обмахиваясь веером, пока не появился одетый в белую рубашку Нед. Заодно он надел чистые штаны, а его сапоги выглядели так, будто он прошелся по ним сапожной щеткой. Подойдя к колодцу, он облил голову водой и пальцами зачесал назад мокрые волосы; после этого он подошел к Эмме и что-то ей сказал. У Эммы появилось на лице озадаченное выражение; некоторое время она раздумывала над его словами, потом заулыбалась и согласно кивнула. Двинувшись к дому, Эмма на ходу поправила волосы и опустила закатанные рукава блузки. Неожиданно Эдди ощутила укол ревности и подумала, что была бы не прочь поменяться сейчас с Эммой местами и прокатиться на двуколке вместе с Недом. Возможно, с этими поездками она что-то перемудрила. Прежде чем Эмма успела пересечь двор, Эдди встала и вошла в дом.

— Вот что, — сказала она Уэлкам. — Отдай его рубашку мне. Я сама начищу ему пуговицы.

— Так ноженьки ломит, что спасу нет, — сказала на следующее утро Уэлкам, когда Эдди спустилась к завтраку и обнаружила, что служанка сидит за столом, вытянув ноги и положив их на соседний стул.

Эдди покосилась на ее мощные, голые, явно косолапые конечности.

— У меня тоже кое-что ломит, так что сочувствия от меня не дождешься, — сказала она с кислым видом. — Завтрак готов? — Ей было до смерти обидно, что Нед радовался жизни, катаясь по окрестностям с Эммой, в то время как она была вынуждена остаться в заведении и работать. Она даже ночью почти не спала: так из-за этого себя накрутила, напрочь позабыв о том, что мысль об этих прогулках пришла в голову ей, а вовсе не Неду.

Уэлкам опустила ноги на пол, оправила длинную полосатую юбку, но с места не двинулась.

— Я уже испекла на завтрак лепешки для Неда и этой леди. А потом замесила тесто и нажарила оладий для девиц, но я могла бы с равным успехом накормить их цыплячьими головами, поросячьими хвостиками и пастернаком — все равно благодарности от них не дождешься. Но я не нанималась готовить завтраки по три раза на дню, в особенности для тех, кто этого не ценит. Так что сегодня утром я больше ничего готовить не буду — даже пальцем не пошевелю. Вот так-то вот.