Сюзанна Брокман - Не такая, как все

Лайам вздрогнул, словно наяву услышав лязганье засова. Нет, он не хотел об этом думать. Не мог.

— Пойду-ка приму душ, пока Марисалы нет, — отрывисто сказал он и двинулся к дверям.

— Сеньор, шрамы на спине бледнеют со временем. Через несколько лет они станут едва различимы. Но душевные раны кровоточат до сих пор.

Лайам резко обернулся. Рикардо встретил его взгляд мягкой улыбкой.

— Вы видите солнце, дышите свежим воздухом, ходите, куда вам вздумается, — но, пока душа ваша заперта во тьме, вы остаетесь узником.

Внезапная догадка осенила Лайама.

— Вы работаете в Центре помощи беженцам?

— Да, сеньор, — снова улыбнулся Рикардо.

— Психологом, если я не ошибаюсь?

Рикардо пожал плечами и с той же безмятежной улыбкой вернулся к недорезанному перцу.

— Какая разница? Что такое «доктор»? Только приставка к имени. Важно то, что я человек и прошел через тот же ад, что и вы.

— Марисала позвала вас не к Инес, а ко мне. Она считает, что мне нужно…

Телефонный звонок прервал его гневную речь.

Рикардо поднял нож и замер, прислушиваясь к голосу автоответчика.

— Гектор звонит каждый час и справляется об Инес, — объяснил он. — Не беспокойтесь, сеньор, я не сниму трубку, пока не убеждусь, что это он.

Автоответчик запищал, а затем заговорил незнакомым веселым голосом:

— Привет, это сообщение для Марисалы. Марисала, это Дэн Грисуолд — помнишь, из того дома на Коммонвелс-авеню в Олстоне?

Дэн! Тот хиппи с козлиной бородкой и ухмылкой во всю физиономию! Лайам едва не заскрежетал зубами.

— Я получил твое сообщение, спасибо. Конечно, жаль, что ты не можешь поселиться у меня; но я понимаю, что с этим парнем, другом твоего дядюшки, лучше не шутить.

Как, как назвала его Марисала? «Друг моего дядюшки»?

— Я надеюсь, он не помешает нам стать друзьями, — радостно продолжал Дэн. — Я хочу пригласить тебя к себе на вечеринку. Приезжай в субботу к восьми. Буду ждать. Пока.

Лайам выругался сквозь зубы. Этот парень будил в нем какие-то первобытные инстинкты!

Снова раздался писк, и все смолкло. Через несколько секунд Рикардо заговорил:

— Марисала очень привлекательная девушка. Испытания не смогли убить в ней удивительной женственности, против которой могут устоять немногие мужчины.

Он с понимающей улыбкой посмотрел на Лайама.

— Боюсь, скоро ваш телефон начнет разрываться от звонков. Готовьтесь… как это говорят американцы?.. защищать свои права.

Лайам резко повернулся к дверям. Уж об этом он точно не станет разговаривать с психологом!

— Ладно, я пошел в душ.

В это время в прихожей послышался звук отпираемой двери. Щенок вскинул уши и с радостным лаем, чуть не сшибив Лайама с ног, бросился навстречу хозяйке.

— Привет, Эвита! — воскликнула Марисала, опускаясь на колени и гладя свою любимицу. — Какая ты сегодня красавица! После ванны тебя просто не узнать.

Она подняла глаза на Лайама и покраснела. Сперва Лайаму подумалось, что ее смутил его обнаженный торс, но в следующую секунду он понял: Марисала чувствует себя виноватой, потому что все-таки дала собаке имя.

— Ты назвала собаку Эвитой? — воскликнул он и невольно расхохотался.

Марисала рассмеялась в ответ, но глаза ее оставались серьезными.

— Я не могу звать ее просто «собакой». И потом, ее хозяева так и не объявились.

— Еще объявятся.

— Не обязательно.

— Мара, знаешь поговорку? Надейся на лучшее, но готовься к худшему.

Марисала поняла, что сейчас он говорит не только о собаке.

— Ты уже познакомился с Рикардо? — смело спросила она.

— Да. Он, кажется, свое дело знает. Предложил мне кофе и сеанс психотерапии. Но я предпочитаю кофе без добавок. — Остроумный, спасу нет, — проворчала Марисала и, заглянув на кухню, окликнула: — Dias, Рико!

— Buenos dias, Марисалита, — ответил Рикардо. — Обед будет через полчаса.

Лайам подошел к Марисале вплотную.

— Если я захочу лечиться, — произнес он тихо, но решительно, — я сам найду себе врача! Понятно?

Марисала даже не моргнула.

— Я просто подумала, что тебе надо с кем-то поговорить, — ответила она. — Ведь Рикардо тоже был в тюрьме…

Лайам поспешно сменил тему.

— Прости, что я проспал твой первый учебный день, — сказал он. — Почему ты меня не разбудила?

Марисала последний раз почесала Эвиту за ухом.

— Не смогла. Я зашла к тебе, но ты так тихо спал… Я не стала тебя будить.

Лайам представил, как Марисала с нежной улыбкой на лице стоит у его кровати — но это видение тут же сменилось другим. Истерзанное девичье тело на грязном тюремном дворе…

— Да, я хорошо выспался, — ровным голосом ответил Лайам, хотя это спокойствие далось ему нелегко. — А как твои занятия?

— Кошмарно! — фыркнула Марисала.

— Почему?

— Потому. Какой-то сумасшедший дом!

Лайам присел на ступеньки и отхлебнул кофе.

— Что случилось? Кто обидел нашу маленькую Марисалу?

— Да ничего не случилось! Просто это все ужасно, все вместе. Сегодня у меня было две «пары»…

— Знаю. Лекция по истории Америки и семинар по английской литературе.

— Вот именно. На лекцию набилось столько народу, что я со своего места даже не видела профессора. Все вокруг болтали, и из лекции до меня доносились только отдельные слова. Лучше бы я посидела дома и почитала учебник! А на семинаре… угадай, чем мы там занимались? Читали вслух рассказ о собаке! — Она бросила взгляд на щенка. — Эвита, милая, не обижайся, я тебя очень люблю. Но, знаешь, Лайам, я сидела и спрашивала себя, что я здесь делаю? Потом нас разделили на группы, и началось обсуждение. Преподаватель задавал идиотские вопросы, а мои однокашники все обсуждение сводили на вчерашнюю дискотеку.

Лайам уткнулся в свою чашку, чтобы скрыть улыбку.

— Мне такое образование не нужно, — закончила Марисала.

— Знаешь, я ждал чего-то в этом роде, — невольно улыбнувшись, ответил Лайам.

— Это не смешно! Что мне там делать? Это пустая трата времени! — бушевала Марисала.

— Может быть, стоит сменить факультет?

— На что сменить? Я просмотрела список предметов — там нет никаких упоминаний о военной подготовке или рукопашном бое. А это единственное, в чем я разбираюсь.

Марисала поднялась и направилась к себе. Под ногами у нее крутился щенок.

Лайам пошел следом.

— А может, тебе тогда лучше всего пойти в военную академию?

Марисала невесело рассмеялась.

— Спасибо! Все эти годы я только и мечтала о том, чтобы положить автомат и зажить нормальной мирной жизнью! А теперь ты предлагаешь мне воевать до старости!

Она опустилась на кровать, понуро ссутулив плечи.

— Что мне теперь делать? Лучше бы я вышла за Энрике и со всем этим покончила!

Лайам остановился в дверях. Он хотел подойти к ней, сесть рядом, обнять — но запретил себе сделать это. Он напряженно замер и только крепче сжал в руке чашку.