Анастасия Доронина - Встреча вне расписания

— Да уж какой тут сон…

— Тем более. Так начнем?

— Ну… это немножко странно… и… непривычно… Но можно попробовать.

— Отлично. Кто начнет?

— Давайте вы.

— Хорошо. Итак, — провозгласил Глеб с шутливой торжественностью, — разрешите задать вам вопрос. Почему вы такая грустная? Какая кручина терзает вас?

Тон был по-прежнему шутливый, но смотрел гость на Риту очень внимательно.

— Мне кажется, это понятно. Я доставила вам большие неприятности и…

— Нет, не то. На вашем лице — печать глубокой, какой-то вселенской скорби. Вряд ли она могла возникнуть из-за того, что некий незнакомый человек потянул связки на левой ноге. У вас что-то случилось. Причем это «что-то» случилось с вами недавно, потому что еще сегодня утром, когда мы виделись в первый раз, никакой грусти не было. Ярость — да, но не грусть. У вас что-то случилось, Рита?

— Да… Случилось. Но я не хочу об этом говорить.

— Мгкхм… Как журналист, я, конечно, хотя бы для поддержания профессиональной чести должен бы «разговорить» вас любой ценой и повытаскивать на свет божий все скелеты из вашего шкафа. Но, наверное, я плохой журналист.

— Я тоже, — вдруг вырвалось у Риты. Чашка с кофе задрожала в ее руке, и девушка поспешно поставила ее на столик.

— Что вы тоже?

— Я тоже плохой журналист. Очень, очень плохой. Наверное, мне вообще не стоит этим заниматься. Но я… но мне так нравится это дело!

Сваровский высоко поднял брови. Он был искренне удивлен. И смотрел на Риту так, как будто она была восьмым чудом света.

— Да-а… Нечасто приходится такое услышать от нашего брата. Журналисты всегда ругают друг друга, но себя каждый из них считает непогрешимым… А почему вы так строги к себе, Рита? Может быть, вы ошибаетесь?

— Нет, — мрачно ответила она.

— Но почему?

— Потому!

— Это не ответ.

— Господи боже мой! Ну потому, что я глупая, понятно? Потому, что я совершаю идиотские ошибки! Потому, что не могу самостоятельно сделать ни одного стоящего сюжета! Один только раз и получилось — как раз сегодня, как раз с вами, да и то все закончилось анекдотом — вы же помните! Завтра вся редакция опять будет надо мной потешаться.

— У каждого бывают неудачи. Не надо к ним так серьезно относиться.

— Это не неудача. Я просто бездарна, вот и все.

Она отвернулась, стараясь сдержать подступивши к горлу слезы. В комнате повисла тишина.

— Знаете что? — наконец, осторожно сказал Глеб. — Я не видел ваших работ и не могу судить со всей определенностью. Но мне кажется, что вы ошибаетесь.

— Ну и думайте себе на здоровье, — буркнула она, не поворачиваясь.

— Вам просто не хватает самостоятельности. Поменьше слушайте других и побольше прислушивайтесь к себе — вот мой совет. И еще… напрасно вы начинаете профессиональную карьеру в незавидной роли «девочки на побегушках». Так никогда не научишься уважать себя. Вам надо найти свою, настоящую — понимаете? — только одной вам принадлежащую тему и разрабатывать ее, несмотря ни на что.

— Как это?

— Как бы это вам объяснить… сидеть в редакции под теплым крылом начальства дело, конечно, хорошее. И удобное. Но оно — бесперспективное. Ничего не дает ни уму, ни сердцу. А пробовали ли вы освободится от всего этого — от страха быть непонятой начальством, от боязни не угодить публике, от шаблонных фраз, от заезженных приемов? Пробовали ли вы хотя бы на время бросить свою Москву и уехать далеко-далеко, пусть на время — допустим, в экспедицию, с настоящими, нормальными ребятами, истинными творцами своей биографии?

— Я не понимаю…

— Вы только представьте, Рита: настоящий русский Север, суровый край, первозданная природа… Когда-нибудь вы пробовали вступить в противоборство с холодным пронизывающим ветром, дождем, от которого не укроешься за зонтиком, с землей, которую тысячи лет покоряли, и до сих пор так и не смогли покорить настоящие мужские руки? Вы когда-нибудь пили воду из ручья? А еду в котелке варить пробовали? А ездили в кузове открытого грузовика, и чтобы снег в лицо и радость от того, что вы все это испытали?

Теперь Рита смотрела на него, но Глеб говорил как будто не с нею. Сваровский смотрел поверх Ритиной головы, словно видел там все, о чем рассказывал.

— Вы, наверное, и по реке никогда не сплавлялись, — продолжал он, — по настоящей, широкой и полноводной реке, когда течение сильное, а глубина — изменчива и непредсказуема… По ней можно плыть целый день и не встретить ни одной живой души, кроме «расчесок» из ивняка и бревен, и зеленоватых от мха берегов… А вокруг будет тихо — так тихо, как об этом можно только мечтать… Красота этих мест — не в ярких красках и сочных пейзажах, которыми славятся южные широты. Это строгая, неброская красота озер, горных речек, забытых северных деревушек. Эта такая редкая возможность побыть наедине с самим собой… вот о чем я посоветовал бы вам написать, Рита. Там, на севере, вы бы нашли столько тем, что вам позавидовал бы самый прожженный волк от журналистики.

— А вы сами… бывали в этих местах?

— Много раз. Да вы же видели мои работы. Все это я снимал там, в экспедиции с нашими геологами. И совсем скоро поеду в другую. Геологи меня хорошо знают и охотно берут с собой. Я умею быть полезным.

— Я тоже хочу быть кому-то полезной, — прошептала Рита. И вдруг сказала с силой, кинув на Глеба отчаянный взгляд:

— Знаете что? Возьмите меня с собой!

— С удовольствием, — просто ответил Глеб. Казалось, он ничуть не удивился.

Но наступило утро, и надо было идти на работу. Никогда еще эта мысль не вгоняла Риту в такой холод. Она долго сидела на краю постели, не в силах заставить себя подняться и совершить весь утренний ритуал — умыться, одеться, сделать макияж, выйти из дому. Из комнаты, в которой ночевал Глеб, не доносилось ни звука. Он спал и никуда не торопился. «Лучше бы это я вчера растянула ногу, — с тоской подумала Рита. — И не надо было бы придумывать повод, чтобы не ходить на эту проклятую работу…»

Она старалась не думать о том, что ее ждет в телецентре. Страшно было представить себе, что будет, когда она столкнется лицом к лицу с Забелиным. Конечно, ему не составит труда вычислить, кто это так изуродовал вчера вечером его квартиру. Рита не сомневалась, что Костя непременно захочет ей отплатить чем-нибудь таким же гадким.

В конце концов она буквально взяла себя за шкирку и потащила в ванную…

Как ни странно, в редакции или никто ничего не знал, или все до одного сговорились не показывать Рите, что они что-то знают. Последнее предположение было уж и вовсе невероятным. Народ как всегда работал в пожарном режиме, люди сновали со скоростью челноков швейных машинок. Риту очень быстро вовлекло в этот водоворот, так что на время она даже забыла о предстоящей встрече с Костей.