Натали Риверс - Свадьба в Венеции

Хлои послушно открыла глаза. Ее кожа выглядела в воде невероятно бледной, а скользящие по ней руки Лоренцо были темными, золотисто-коричневыми. При виде своего вздымающегося и опускающегося живота она почувствовала, что ее ощущения от мужа еще больше усиливаются. Она дрожала все сильнее. Все ее тело сверху донизу покалывало от удовольствия. Лоренцо крепко схватил ее за талию, потом опустил одну руку вниз, к ее бедрам.

— О! — вскрикнула Хлои, вздрогнув от наслаждения. Прежние игры, когда он дразнил ее нежными прикосновениями, закончились.

Она почувствовала себя так, словно парит. Словно взлетела на вершину сексуального экстаза, как ракета, вырвавшаяся в космос.

Потом, все еще дрожа от удовольствия, она расслабилась, снова свободно держась на поверхности воды.

Немного погодя Хлои почувствовала, как Лоренцо поворачивает ее. Он поднял ее из воды и положил на гладкий коричневый валун. В полнейшем изнеможении она с удовольствием опустилась на нагретую солнцем теплую поверхность, широко раскинув руки и едва чувствуя свои ставшие ватными ноги.

Хлои лежала, обнаженная, раскинувшись под тропическим солнцем, и ни о чем не думала. Она закрыла глаза, охваченная блаженной дремотой.

Лоренцо сидел рядом с ней, любуясь ее роскошным телом. Она была абсолютным совершенством. Ее бледная кожа светилась почти неземной красотой на темно-коричневом фоне валуна. Волосы золотым ореолом окружали голову.

Лоренцо все еще был так возбужден, что это причиняло ему боль, и собирался вскоре снова вызвать возбуждение Хлои, зная, что легко вернет ее на невероятную высоту удовольствия. Ему было недостаточно просто смотреть на нее.

Ему нравилось доставлять ей удовольствие. Делал ли он это неторопливо, постепенно или заставлял почувствовать себя ракетой, взмывшей в небо, с помощью нескольких умелых ласк, он еще никогда в жизни не встречал женщины, доставляя которой удовольствие испытывал бы такое же наслаждение сам.

И скоро он снова возьмется за нее. Хлои была сейчас роскошно расслабленной и раскованной, приглашая его продолжить.

Лоренцо стянул с себя шорты, чтобы тоже обнажиться. На этот раз он доведет их обоих до состояния экстаза.

Сверкающие лазурные воды Индийского океана простирались перед Хлои настолько, насколько мог видеть глаз. Из путеводителя она узнала, что остров Маврикий, где они находились, отделяло от восточного побережья Африки свыше тысячи миль сверкающего океана.

Она не могла предположить, что красота окаймленного пальмами побережья окажется такой невероятной. Легкие волны набегали на мелкий, как пудра, белоснежный песок, а на другом берегу бирюзовой лагуны виднелась серебристая линия, там, где потрясающие пенные буруны обрушивались на коралловый риф.

Она уютно устроилась на лежаке, держа на руках Эмму, и рылась в сумке, ища крем от загара.

— Можно я присоединюсь к вам? — Мягкий итальянский акцент Лоренцо вкрадчиво прозвучал над ее ухом, застав врасплох и вызвав дрожь, несмотря на жару тропического солнца.

Тело Хлои все еще гудело от их потрясающей близости у водопада сегодня утром. У нее не укладывалось в голове, как после всего этого Лоренцо смог провести несколько часов, рассылая послания по электронной почте и делая служебные телефонные звонки.

— Ну конечно, — улыбнулась она. У нее перехватило дыхание, когда она повернулась к нему.

Он выглядел потрясающе в обтягивающей черной спортивной майке, подчеркивающей его сильные, мускулистые плечи, и черных шортах, которые открывали его сильные сексуальные ноги.

— Как Эмма? — спросил Лоренцо, садясь на лежак рядом с ними.

Он отклонился, опершись на локоть, чтобы его голова была в тени, и расслабленно вытянул длинные бронзовые ноги, которые оказались на солнце.

— Отлично, — сказала Хлои, снова взглянув на него. Странное чувство возникло в ее душе: это было впервые, когда он спросил о малышке. — Хотя я никак не могу найти крем от загара. Я подумала, надо бы еще раз намазать Эмму, хотя мы и сидим в тени.

— Еще одна бледнокожая английская красавица, — заметил он. — Скажи мне, как он выглядит, и я принесу.

— Спасибо, но мне проще будет посмотреть самой, — ответила Хлои, поднимаясь вместе с Эммой. — Я не помню точно, где этот крем. Возможно, я вообще потеряла его, и тогда загляну в гостиничный киоск и куплю новый.

Она натянула панамку девочки пониже, чтобы ее лицо оставалось в тени, подняла солнечные очки на макушку и только хотела выйти из-под тени большого тростникового зонта, как услышала голос Лоренцо.

— Тогда оставь Эмму со мной, — предложил он.

Хлои остановилась, удивленная подобным предложением. Впервые Лоренцо изъявил желание остаться наедине с ребенком.

Вдруг она подумала, что взятая ею пауза слишком затянулась, и взглянула на мужа, с испугом увидев свое отражение в стеклах его солнечных очков. Она сделала глубокий вдох и поспешно спустила собственные очки с макушки на нос, надеясь, что он не догадался о ее мыслях по выражению глаз.

Лоренцо наблюдал за ее реакцией, и Хлои покраснела от досады. Меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал, что она не доверяет ему ребенка.

— Хорошо, — ответила Хлои, делая шаг обратно к Лоренцо.

Смутившись оттого, что не сразу отдала ему Эмму, она защебетала с девочкой, как делала обычно, стараясь потоком слов привлечь к себе внимание малышки.

— Я только зайду в дом, — сказала она Эмме. — Это ненадолго. А ты посиди с Лоренцо…

У нее тут же пересохло в горле. Напрасно она назвала его Лоренцо, но не могла же она назвать его папой… он же не отец Эммы.

Прося удочерить Эмму, Лиз хотела, чтобы малышка жила в полноценной семье и называла Хлои мамой. Эмма должна была считать Хлои родной матерью, а позже, когда девочка подрастет, Хлои сама решит, когда именно, с ее точки зрения, пора будет рассказать о ее биологической матери.

Однако Лоренцо рассматривал удочерение совсем иначе. И Хлои понятия не имела о том, что он думал на этот счет.

— Иди к папе, — сказал Лоренцо, протянув руки, чтобы забрать малышку у Хлои.

— Прости… — начала было она, — я не знала, что…

— Биологический отец Эммы не играет никакой роли в ее жизни, — решительно заявил Лоренцо. — Я буду единственным отцом, которого узнает Эмма, и она станет называть меня папой. Ни один ребенок, который вырастет под крышей моего дома, никогда не почувствует себя ущемленным и обездоленным. Все наши дети будут равны.

Чувства переполняли Хлои. Ей все время казалось, что Лоренцо не до конца принял Эмму. Она понимала, что он всегда будет заботиться о ней и делать все возможное ради счастья девочки, но опасалась, что Эмма будет расти, зная, что слишком сильно отличается от остальных детей Лоренцо.