Элизабет Карлсон - Счастье в подарок

Все, как один, перевели взгляд на Джонатана в поисках указаний или объяснений. После минутного замешательства он обрел дар речи.

— Мы продолжим после перерыва. — Он обвел взглядом присутствующих. — Сьюзен вас пригласит.

Удивленно поглядывая на Карли, все друг за другом вышли из кабинета. Секретарша задержалась.

— Я нужна вам, мистер Найт?

Карли представила себе, как ее выводят из здания. Джонатану стоило лишь сказать слово. Но он ободряюще кивнул секретарше.

— Все в порядке, Сьюзен. Закройте, пожалуйста, дверь.

Когда та вышла, он поднялся из-за стола с неожиданно теплой улыбкой. Но в его глазах светилась тревога.

— Что-нибудь случилось?

Карли напряглась. Он собирался обнять ее — это было видно по его лицу. Это была не та реакция, которую она ожидала, готовясь к встрече. Почему он не рассердился и не расстроился, а обрадовался? Она вдруг почувствовала, что ее тянет к нему, но тут же взяла себя в руки.

— Да. — Она намеренно прошла мимо него к стулу, на котором только что сидела секретарша. Он сел не на свое место, а на край стола как можно ближе к ней. Карли отодвинулась вместе со стулом.

Его улыбка сменилась озадаченным выражением.

— Так расскажи мне, в чем дело.

У Карли все кипело внутри от горечи, смешанной со странным возбуждением.

— Когда покупатель вчера осматривал здание, он сказал, что никогда не требовал выселения «Карусели».

Джонатан смущенно сдвинул брови.

— Я думал, ты все поняла насчет дяди Педро, — осторожно произнес он.

— Речь идет не о твоем хорошем отношении к дяде. — Карли старалась не повышать голоса. — Речь идет о том, что ты солгал, сказав, что покупатель хочет избавиться от «Карусели». Ты предложил мне продать здание — ты, а вовсе не этот человек — для того, чтобы заработать на мне четверть миллиона долларов, попросту украсть их у меня.

Он уставился на нее в полном недоумении.

— Что за чепуху ты несешь?

— Признай это, Джонатан. — Карли прилагала все усилия, чтобы говорить спокойно. — Я знаю, что первое предложение исходило от тебя, так что не имеет смысла ничего отрицать.

— Я пытался помочь тебе, — быстро согласился он. — Я думал, что ты не способна управлять собственностью, и хотел освободить тебя от этого бремени. Но за последние два месяца мое мнение изменилось.

Карли метнула на него недоверчивый взгляд. Может быть, эта история и хороша для его матери, но с ней подобный номер не пройдет.

— А почему ты не сказал мне правды, когда я снова и снова спрашивала тебя, кто покупатель?

— Потому что я знал, что гордость не позволит тебе принять мое предложение.

Карли почувствовала, что все в ней застыло, превратившись в кусок цемента.

— Почему ты не хочешь назвать мне истинную причину, Джонатан? Если бы ты заставил меня продать здание, ты получил бы двести пятьдесят тысяч долларов прибыли, перепродав его этому человеку из Сан-Франциско. Неплохой кусок.

Он отшатнулся, как будто его ударили в лицо.

— Послушай, Карли-Элн. Мой клиент из Сан-Франциско не захотел покупать твое здание, когда я предложил его в первый раз. Ему — было нужно что-нибудь в северной Калифорнии. — Он помолчал. Глаза его превратились в две узкие щелочки. — Я признаю, что собирался продать здание со временем, — разумеется, с выгодой, если получится. Но у меня не было ни малейшего представления о том, что мой клиент может передумать. Или что он предложит такую большую сумму.

Карли изучала его лицо. Он уже два раза обманул, когда речь шла о важных вещах. Говорит ли он правду на сей раз? Джонатан встал, обошел стол и набрал номер. Потом протянул Карли трубку.

— Вот, — сказал он, — твой предполагаемый покупатель. Он подтвердит мои слова.

Пока Карли говорила по телефону, Джонатан сидел, откинувшись на спинку стула, и наблюдал за ее выразительным лицом, отражавшим смену эмоций — гнев, потом недоверие, затем смущение. Она была не права и понимала это. Но он не испытывал удовольствия. Ему нужно было ее доверие, а не унижение.

Но, повесив трубку, она и не думала извиняться.

— Ты дважды солгал мне, говоря о важных вещах, и это многого мне стоило.

— Тебе же только что сказали, что я говорил правду, — озадаченно пробормотал он.

У нее сузились глаза.

— Может быть, ты сказал правду на этот раз. Но весь последний месяц ты клялся и божился, что ты не тот человек, который собирается купить здание. А теперь я знаю, что это был ты. Ты уже признался, что не хотел продлевать мне срок аренды из-за Педро, а мне говорил, что из-за недостаточно высокого уровня моей «Карусели».

Джонатан отказывался чувствовать себя виноватым. Оба раза у него были самые лучшие намерения.

— Тебе известны причины, по которым я это сделал. Но если тебя это так волнует, извини. — Он старался скрыть раздражение.

— Я тоже прошу прощения. — Но вид у нее был не более виноватый, чем у него. Вид у нее был сердитый.

В этот момент, в своем черном платье с воротником под горло, туфлях на среднем каблуке, она была похожа на рассерженную учительницу, готовую отвести маленького негодяя в директорский кабинет. Глядя на нее, Джонатан чувствовал, что его собственная злость угасает. Ему вдруг захотелось прижать ее к себе, поцеловать и сказать, что негодяй — совсем не негодяй, а просто человек, совершивший ошибку из-за своей непоколебимой уверенности в том, что цель оправдывает средства.

Но он ничего не сказал. По ее горящим глазам было видно, что его объяснения не уничтожили стену между ними. Может быть, это и к лучшему. Что бы там ни думала Элен и все остальные — он не создан для брака. Карли заслуживала другого — стопроцентной уверенности в своем будущем.

Он вспоминал, с каким упорством Элен пыталась сблизить его с Карли, и вдруг ему пришла в голову новая тревожная мысль. Почему Карли уверена, что первое предложение исходило от него? Только один человек знал, что он собирается купить это здание, и только один человек знал почему.

Элен. Проклятие. Почему у нее не хватило ума держать язык за зубами? Если она и имела право знать причину, по которой он собирался купить эту собственность, то не имела права рассказывать Карли. Она должна была знать, что Карли огорчится.

Интересно, как Карли выудила эту информацию из Элен?

Он сцепил руки за головой и откинулся назад на стуле.

— Признаю, что поступил неправильно, сказав тебе неправду. А ты сама? Ты за моей спиной выспрашивала Элен. Правда?

Судя по багровым пятнам, загоревшимся на скулах Карли, он угадал. Карли действительно говорила с Элен без его ведома.

— Твоя мать — мой друг. И я разговаривала с ней, а не «выспрашивала». — В ее запальчивом тоне недоставало уверенности.

— Значит, ты признаешь, что встречалась с ней? — Он лениво улыбнулся, давая понять, что прощает ее. — Ты признаешь, что это она поведала тебе о том, что предложение исходило от меня?