Элизабет Карлсон - Счастье в подарок

— Значит, он и вам говорил о стене? Шейла снова улыбнулась.

— Говорил. Мне кажется, это один из пунктов его кодекса чести. Честная игра по правилам Джона Найта. Он предупреждает вас о стене, а если после этого вы продолжаете с ним встречаться, то не его вина в том, что вам больно.

Шейла взглянула на часы.

— Мне пора. Увидимся в понедельник. Она улыбнулась, помахала рукой, и ее красный костюм растворился в тумане.

После того как они расстались с Шейлой, Карли еще долго сидела на песке, там, где ее не могли достать набегавшие волны. Король Генри лежал у ее ног, а она думала о Джонатане и двух прошедших месяцах. В каком-то смысле это было самое счастливое время в ее жизни. Но с самого начала между ними существовал барьер. Когда-то она думала, что этот барьер — собственность, ее противодействие советам Джонатана. Но теперь она знала, что дело в нем самом.

Шейла сказала, что Джонатан — одиночка, который оберегает свое одиночество, и поэтому он возвел вокруг себя стену. Но Карли чувствовала, что дело здесь не только в этом. Почему он стал одиночкой? Почему он встречался с немолодой женщиной вроде Шейлы Вэйд, которая, как он думал, не потребует от него никаких обязательств?

Перед Карли возник все тот же образ: старик в инвалидном кресле, его молодая красивая жена и их десятилетний сын. Джонатан собственными глазами видел, как относится его мать к старому мужу. Ведь Элен сама говорила, что теперь жалеет о том, что была недостаточно добра и разумна.

Может быть, то, что видел Джонатан ребенком, вселило в него страх перед эмоциональной болью, болью, от которой страдал его отец. Не поэтому ли он прятался за стеной от женщин, к которым его по-настоящему влекло?

Чем больше Карли размышляла, тем больше она обретала уверенность в том, что нашла истинную причину его нежелания связывать себя. И по той же причине он все эти годы питал тайную ненависть к матери.

Она встала, пробежала еще милю и снова опустилась на песок, не замечая волн, плещущихся у самых ног. Правильно ли она поступила, так решительно порвав с ним отношения? Сердце говорило одно, а разум другое.

А вдруг та стена уже рушится, а он не отдает себе в этом отчета? Джонатан сказал, что любит ее, признал, что говорит это первый раз в жизни. Он согласился оставить других женщин, даже дружбу с Шейлой. Он обещал сообщать ей о том, куда едет, чтобы только она была спокойна.

Если это не обязательства, то что же?

Она попыталась представить жизнь без него и не смогла. Неужели она собирается расстаться с ним, даже не дав ему шанса, о котором он просил? Конечно, отношения с ним включают в себя определенную долю риска. Но, если хорошенько подумать, этот риск не так велик, как ей казалось. И неужели ради Джонатана не стоит рискнуть?

Обуреваемая надеждами, сомнениями, страхами, она вернулась домой, переоделась и поехала в «Карусель». Там яблоку было негде упасть. Все клетки были заняты, половина собак лаяли.

Как только она вошла, раздался телефонный звонок. Она бросилась к аппарату и сняла трубку. Это был Джонатан. Карли дрожала от возбуждения.

— Я должен тебя увидеть. — От напряжения его голос звучал сдавленно.

Она прикрыла рукой микрофон и оглянулась на своих помощниц.

— Мы можем сделать перерыв? Обе в один голос ответили «нет».

— Это прекрасный принц? — спросила Кэтлин, перекрывая собачий лай. Карли кивнула.

— Он звонит четвертый раз за последний час, — сообщила Кэтлин.

Карли убрала руку с трубки.

— Извини, но сегодня я не смогу с тобой встретиться. У нас столько работы, что голова кругом идет.

— Нам обязательно нужно увидеться, — хрипло проговорил он, по-видимому, думая, что она ищет предлог избежать встречи. — Я изменил мнение относительно некоторых вещей. Дай мне возможность с тобой поговорить.

— Хорошо, — согласилась она. — Сегодня после работы. Здесь, в «Карусели». В семь.

— Я приеду, — пообещал Джонатан.

Карли три раза внесла одну и ту же цифру в графу и три раза в изнеможении пересчитала всю сумму, прежде чем ей удалось подвести итог. Ее мысли непрерывно возвращались к Джонатану. Это не отражалось на привычной процедуре стрижки, но работа с цифрами требовала сосредоточенности. Каждый раз, когда она начинала о нем думать, допускала ошибку. Наконец она сдалась.

Было еще без нескольких минут семь, когда она услышала через полуоткрытую заднюю дверь звук мотора. Потом в салон ворвался Джонатан и сразу заполнил собой всю комнату. Король Генри прибежал поздороваться с ним, виляя хвостом от радостного возбуждения.

Карли в недоумении окинула взглядом одежду Джонатана — джинсы, клетчатая рубашка, ботинки на толстой подошве.

— Собираешься в леса?

— Я уже возвращаюсь оттуда. — Он твердо, без улыбки встретил ее взгляд. — После того как я поговорил с тобой по телефону, сил не было сидеть в этом проклятом кабинете. Вот я и доехал до Хулиана и пешком поднялся на свой любимый горный луг.

У него был такой подавленный вид, что Карли почувствовала укол жалости. Но она взяла себя в руки. Надо послушать, что он скажет.

— Ты доволен прогулкой? — спросила она, помня, как он любит одиночество.

Он покачал головой, и прядь волос упала ему на лоб.

— Нет. Я слишком волновался из-за тебя. У нее радостно дрогнуло сердце.

— Почему?

— Я не хочу тебя терять. — Он уселся на платформу, на которой крепились раковины, и посмотрел на нее снизу вверх. — Когда тебя нет, мне все кажется безжизненным и ненужным…

Она не смогла сдержать счастливого вздоха.

— Даже прогулки?

Его грудь тяжело вздымалась от волнения.

— Особенно прогулки. Я только и делаю, что вспоминаю, как мы гуляли вместе. — Он похлопал рукой по платформе. — Сядь. Я хочу тебя кое о чем спросить.

Карли слышала глухие удары собственного сердца, полного надежды. Она послушно села как можно ближе, прижавшись к нему бедром и плечом. Он положил руку на ее плечо, и ее охватило знакомое ощущение тепла и близости.

— Давай будем жить вместе. — У него дрожал голос. — Посмотрим, как долго продлится то особенное чувство, что у нас с тобой есть. — Он крепче прижал ее к себе.

Карли подумала, что Джонатан еще ни разу не делал подобных предложений. С эмоциональной точки зрения это был большой шаг вперед. Никогда в жизни он так не приближался к тому, чтобы связать себя обязательством. Каждая частица ее существа жаждала ответить «да» и броситься к нему в объятия. Но она не могла этого сделать. Пока.

— Я должна думать о Кэтлин, — сказала она с едва заметной дрожью в голосе.

— Кэтлин взрослая женщина. — Его дыхание коснулось ее лба. — Она будет рада получить дом в свое распоряжение.

— Но я пока не готова к такому шагу, — мягко проговорила Карли.