Кейт Доули - Сегодня можно всё

Ее тело сотрясали судороги блаженства, но Эдвин крепко держал ее в своих руках. Он целовал ее мокрое от слез лицо. Он успокаивал ее, нежно обнимая за плечи. Габриель прижалась к нему дрожащим от усталости телом. У нее уже не было сил отвечать на его ласки. Она хотела только одного: вот так лежать с ним рядом всю жизнь, чтобы он ее целовал и крепко прижимал к себе.

— Кажется, наказание достигло своей цели, — шутя, сказал он, когда Габриель пришла в себя.

— Кажется, мне придется мстить! — ответила она и перевернула Эдвина на спину. — Только прошу тебя, не дергайся, все же я не такая сильная, как ты!

Она улыбнулась и склонилась над ним.

Эдвин закрыл глаза.

Габриель проснулась рано утром, когда солнце только вставало на горизонте. Она улыбнулась и прижалась к теплому боку мужчины, который спал рядом с ней. Эдвин во сне что-то пробормотал и положил руку на плечи Габриель, притягивая ее к себе. Он обнял ее и прошептал на ухо:

— Ты — мое сокровище.

Как это здорово, вот так лежать рядом с мужчиной и думать о всяких глупостях. Знать, что не надо с утра никуда уходить. Что не надо потом по телефону говорить ему, что эти отношения — вовсе не то, что мне надо. И как здорово, что я не стала сдерживаться и сделала первый шаг. Эдвин еще долго ходил бы вокруг да около. А может быть, он специально подталкивал меня к тому, чтобы я сделала первый шаг? Ведь если бы он накинулся на меня, я бы не отказала, но и неизвестно, что бы решила утром. Может быть, все бы закончилось как всегда. Надо будет его спросить, права ли я. Габриель устроилась поудобнее в его объятиях. Интересно, многие ли вот так спокойно встречают каждое утро? Или такое счастье достается лишь единицам? Да какая мне разница! Ведь я рядом с ним, мне хорошо, а все остальное — ерунда.

Габриель улыбнулась и теснее прижалась к Эдвину.

Даже если завтра перестанет светить солнце, мне будет все равно. Все, что мне надо, и так рядом. Хотя я этого Эдвину никогда, наверное, не скажу. Как не скажу и того, что теперь мне безразличен даже мой комплекс. Ну, не совсем безразличен, быстро исправилась Габриель, просто он теперь перестал быть смыслом моего существования. У меня появилась новая цель — я хочу, чтобы этот мужчина был счастлив! И больше мне от жизни ничего не надо. Только его счастье. И пусть он поймет, что счастлив он будет только рядом со мной!

Габриель закрыла глаза и впервые за много лет с прежней детской горячностью просила у высших сил счастья для себя и своего избранника.

Она не получила ответа: ни положительного, ни отрицательного. Но всходило солнце, начинался новый день. Яркий, погожий, по-настоящему летний. А это могло значить только одно: ее просьба исполнится.

Габриель прижалась к Эдвину. Ей хотелось быть к нему так близко, как только это возможно. Она повернулась лицом к Эдвину и уткнулась носом в его грудь.

— Солнышко, если ты будешь сопеть мне в грудь, как маленький хорек, я умру от щекотки!

— Хорьки не сопят! — поправила его Габриель.

— Тебе виднее! — охотно согласился Эдвин. — Ты же у нас ветеринар.

— А что, я похожа на хорька?

— Только когда сопишь!

Габриель не стала продолжать перебранку и просто ударила Эдвина подушкой.

— Любишь ты, чтобы последнее слово всегда оставалось за тобой! — прокомментировал он. — Но все равно ты сопишь, как хорек!

За свою дерзость Эдвин получил целый град подушечных ударов. Наконец он смог поймать руки Габриель и прижать их к кровати. Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Это будет маленькой компенсацией за принесенный мне моральный и физический вред, — сказал он, отрываясь от ее сладких губ.

— А что мне надо сделать, чтобы тебе потребовалась компенсация покрупнее? — игриво спросила Габриель. Она закусила губу и хитро посмотрела на Эдвина.

— Для этого тебе просто надо быть! Я ведь схожу с ума оттого, что ты есть на этом свете. Как же мы могли так долго жить друг без друга?

— Нам было очень плохо, — сказала она. — А теперь ты будешь разговаривать или займемся делом?

Судя по тому, что Эдвин принялся проделывать, Габриель поняла, что он принял решение прекратить всякие отвлеченные разговоры как минимум на полчаса. А может быть, и на час.

Но друг от друга их отвлек звонок в дверь. Со стоном разочарования Габриель отпрянула от Эдвина.

— А я-то думала, что за чудный день сегодня! Все так хорошо начиналось!

— Мы не будем открывать. Пусть думают, что дома никого нет. Мало ли где я могу быть? Точнее, у кого.

— И у кого это? — ревниво спросила Габриель.

— Например, у тебя.

Он принялся щекотать Габриель. Она смеялась и пыталась отбиться, но сила была на стороне Эдвина.

— Не шуми так, — уговаривал он Габриель.

— Как же я могу не шуметь… — она задыхалась от смеха, — если ты меня щекочешь!

— А ты постарайся.

— Эдвин, прекрати! Я боюсь щекотки!

— Тогда тебе надо бороться со своими страхами! Зачем же ты мне нужна такая боязливая!

— Чтобы защищать меня! А не щекотать!

В дверь вновь принялись трезвонить.

— Да что же это такое! — воскликнул рассерженный Эдвин. — Может быть, я только что лег спать! Ломиться в чужой дом в половине пятого утра! Нет, ну что за наглость!

Он собирался встать, чтобы разобраться с тем, кто потревожил его покой, но Габриель схватила Эдвина за руку и потянула обратно на кровать.

— Не надо! Так ты ничего не добьешься. Пусть немного потрезвонит и успокоится.

— А вдруг не успокоится?

— И что тогда? Будет звонить до вечера?

— Что ему надо?! — воскликнул раздосадованный Эдвин.

— Слушай, а ты уверен, что не могло случиться что-то такое, что требовало бы твоего участия?

— Что, например?

— Например, заболел кто-то из твоих родных…

— У меня нет никого. Отец умер два года назад. Он протянул два месяца без мамы, а потом потух. — Эдвин присел на край кровати и спрятал лицо в руках. — Я еще ни с кем об этом не говорил. А надо было.

— Прости, я не знала. — Габриель нежно погладила его по руке. — Может быть, расскажешь мне?

Эдвин кивнул головой.

— Это была самая потрясающая пара. Они так любили друг друга. Я ни разу не видел, чтобы они разлучались больше чем на несколько часов. Они были всем друг для друга. И вот, когда мама умерла, отец начал гаснуть. Он таял, как свеча. И однажды я приехал к нему. Мне показалось, что он по старой привычке заснул в своем любимом кресле. Я не стал его будить. Я просто стоял и смотрел на него. Ты даже не представляешь, как он постарел за какие-то дни! А потом я заметил, что его грудь неподвижна. Когда он ушел вслед за мамой, я остался один. Я всю жизнь считал, что мне рано заводить семью, что сначала надо сделать карьеру. И тут вдруг даже не с кем стало поболтать по телефону. У меня ведь почти нет друзей. И тогда я завел Тойси. Она спасла меня от одиночества. А все удивляются, почему я так к ней привязан!