Генриетта Рейд - Приглашение для невесты

«Лискуль оправдал мои ожидания!» — вздохнула с тоской Джулия, когда поезд остановился у платформы. Через открытое окно вагона послышался тягучий голос ирландского носильщика, нараспев выкрикивавшего название станции. В его голосе ей почудился призрачный, нереальный отзвук, как у невидимки, которого слышишь, но которого не видно.

Она с трудом стащила чемоданы с верхней полки и вышла на платформу. Похоже, кроме нее никто не покинул дублинский поезд в Лискуле. Джулия поймала несколько скучающих, безразличных взглядов пассажиров, когда поезд, медленно покачиваясь, начал отходить от станции. Кроме носильщика летаргического вида, целиком погруженного в утреннюю газету, никого больше не было на сонном провинциальном полустанке. На небольшой привокзальной клумбе прозябали чахлые хризантемы с крошечными бутонами, да высокие тополя вокруг станционного скверика тихо перешептывались на ветру.

С тоской оглядевшись вокруг, Джулия решила, что Лискуль является живым олицетворением того, что она читала когда-то раньше об ирландской деревне. Белая дорога, изрезанная колеями, вилась меж зеленых изгородей. Вдали виднелась деревушка. Покрытые лесом голубоватые холмы были испещрены пестрыми лоскутами земельных наделов, на которых паслись овцы, похожие издали на мотки серой шерсти. Слышалось сонное, убаюкивающее гудение жатки; маленький ослик, запряженный в тележку, медленно плелся через станционный двор, погромыхивая двумя пустыми молочными бидонами.

Вдруг она ощутила какое-то движение — вздрогнув, она обернулась и к своему неудовольствию обнаружила, что на нее в упор смотрит хорошо одетый молодой мужчина. На его лице явно читалась смертельная скука, через секунду сменившаяся удивлением.

— Джулия Шеридан? — В его голосе послышалась вкрадчивая бархатная нотка, из-за которой вопрос прозвучал несколько интимно. — Позвольте представиться: Конор Муртаг, племянник Уны.

Смутившись, девушка порывисто протянула ему руку. Он, снисходительно позволив ей на несколько секунд задержать в пальцах свою томную ладонь, повелительно махнул носильщику, который подобострастно кинулся вперед. Они подошли к довольно обшарпанному «бентли», который нелепо смотрелся рядом с тележкой и грустным маленьким осликом. В этот момент лицо ее спутника оживилось.

— Прошу пожаловать в фамильную машину рода Муртаг, — недобро усмехнулся он, открывая перед ней дверцу машины. — Прошу вас быть снисходительной. Члены нашего семейства с большей охотой тратят деньги на лошадей.

Машина запетляла по пыльной сельской дороге. Джулия с приятным чувством разглядывала в окно машины крошечные, словно игрушечные домики, вытянувшиеся в ряд на узких улочках. Некоторые до сих пор были крыты соломой, а безупречные садики за невысокими каменными оградами полыхали растрепанными маргаритками и золотыми шарами. В дверях мелочной лавки застыла хозяйка вместе с покупательницей, зазевавшись на промчавшуюся мимо них машину.

Конор рассмеялся:

— О, тут уже все судачат о новом приобретении Уны, все ждут не дождутся, когда можно будет на вас поглазеть. Впрочем, провинциалы всегда близко к сердцу принимают все, что происходит вокруг.

Джулия с удивлением взглянула на него.

— Не понимаю, что значит «новое приобретение»? — холодно спросила она. — Насколько знаю, я приглашена сюда в качестве секретаря и компаньонки вашей тетушки.

Какое-то время он смотрел на нее с нескрываемым удивлением. Затем, круто вывернув руль, развернул машину, чуть не врезавшись в телегу, стоящую перед воротами.

— Буду с вами откровенен до конца, дорогая моя. Семейство Муртаг испокон веков живет в поместье, но, увы, мы уже так называемые «бывшие господа». Тетушка Уна и ее покойный муж Барни в свое время жили на широкую ногу, деньги текли рекой, на лошадей и скачки тратились состояния. В довершение ко всему дядя Барни был еще и заядлый игрок. И только тогда, когда его случайно подстрелили во время охоты, выяснилось, что он почти ничего не оставил родным. Идея тети Уны нанять секретаршу по меньшей мере странная. Мало того, что она просто не может позволить себе такую роскошь, к тому же моя тетка абсолютно самодостаточный человек и не нуждается ни в каких компаньонках. Интересно, на какую удочку она вас подцепила, что вы согласились приехать в такую глушь?

Джулия от этих слов похолодела. Неужели она поступила опрометчиво, согласившись на предложение Уны? В конце концов, она ничего о ней не знает, кроме того, что Уна какая-то родственница ее матери, кажется, кузина. А может быть, и нет?

Она вспомнила свою радость, когда хозяйка квартиры, где она жила, сообщила, что ей звонят из Ирландии. Как часто в душной конторе «Гримшоу и сыновья» она с тоской представляла себе усеянные маками поля и пушистые белоснежные облака на ярком голубом небе. В Ирландии нет пыльных папок с выцветшими документами, а коричневая от чая чашка мистера Гримшоу с отвратительными безвкусными розами не красуется на обшарпанном зеленом шкафу с документами, как символ ее рабства! Тогда предложение Уны показалось ей откликом на ее мечты. Правда, новая должность называлась как-то не очень понятно — секретарь-компаньонка, но голос Уны по телефону с сильным ирландским акцентом казался таким уверенным, таким теплым и сердечным!

Не задумываясь Джулия пошла к начальнику и тут же сообщила, что увольняется. Мистер Гримшоу отнесся к ней вполне по-отечески. Задав ей несколько прямых, деловых вопросов, он грустно вздохнул:

— Что ж, вы еще молоды, у вас вся жизнь впереди. И хотя сейчас работа в нашей конторе кажется вам невыносимой, тем не менее похоронить себя заживо в глухой ирландской деревне — перспектива не самая радостная.

А вдруг он был прав, тоскливо размышляла Джулия. Впрочем, раскаиваться было уже поздно. Англия казалась отсюда далекой, бесконечно далекой. Что ж, оставалось винить только себя — раз она в один миг, не раздумывая, бросила такую хорошую работу. Наверняка они уже нашли на ее место другую секретаршу. Теперь та, другая, наливала мистеру Гримшоу чай с молоком и клала ему на блюдце две шоколадные вафли.

— Но самое интересное, понравитесь ли вы Хью? — задумчиво продолжал Конор. — У него с матерью частенько бывают разногласия. Собственно говоря, он вообще редко одобряет ее действия и задумки.

— Кто это? — нервно спросила Джулия.

— Сын Уны. Он жизнь положил на то, чтобы его мать не спустила все до нитки. Смотреть на это, признаться, довольно скучно.

— Я вижу, вы его недолюбливаете? — спросила она с легким раздражением. При других обстоятельствах манера Конора излагать свои мысли с томной аристократической ленцой скорее понравилась бы ей, но сейчас, когда выяснилось, что ей придется иметь дело еще с сыном Уны, она приуныла.