Кэролайн Андерсон - Ради тебя одной

– Нет, – хрипло произнес Сэм. – Нет, Джемз. Я бы обнял тебя, как обнимаю сейчас. Как бы ужасно ты ни выглядела, я не смог бы на тебя разозлиться.

– Но сегодня ты на меня разозлился.

Он закрыл глаза и вздохнул:

– Я знаю, но это другое. Сегодня я разозлился на тебя за то, что ты лишила меня выбора. Возможности быть рядом с тобой в трудную минуту, как я обещал, когда женился на тебе. За то, что мы так глупо потеряли одиннадцать лет. Поверь, я бы поддержал тебя тогда. Слова брачных клятв не были для меня пустым звуком. Не имело значения, что тогда я был очень молод. Я любил тебя по-настоящему и был готов всегда быть рядом с тобой.

– Правда? А может, ты сказал все эти слова, потому что хотел со мной спать? Ведь пока мы не были женаты, я отказывалась заниматься с тобой любовью.

Сэм резко выдохнул:

– Значит, вот что ты думала? Что я женился на тебе из-за секса? – В его голосе слышалось возмущение. – Боже мой, Джемма, секс не имеет такого большого значения.

– Имеет, когда тебе девятнадцать и ты импульсивен. Тогда думала, что я для тебя всего лишь безумное увлечение. Что ты женился на мне только из-за секса и скоро меня забудешь.

Он покачал головой:

– Нет! Если бы я хотел только секса, я нашел бы его в другом месте. Из-за тебя я воздерживался год, пока мы не поженились. С того момента, как я тебя встретил, другие женщины перестали для меня существовать. Знаешь, все эти одиннадцать лет у меня никого не было. Потому что ты единственная женщина, которую я хочу…

Его голос сломался. После длительной паузы он глубоко вдохнул и спросил:

– Что было после того, как тебе сделали аспирацию костного мозга?

Джемма продолжила рассказывать ему о том, о чем предпочла бы навсегда забыть, как о кошмарном сне:

– Меня сразу же начали лечить. В течение следующих пяти месяцев я прошла четыре курса химиотерапии. Их должно было быть пять, но последний врачи проводить не стали. Моя иммунная система была такой слабой, и после каждого курса я так долго восстанавливалась, что они решили остановиться, чтобы не уничтожить ее полностью.

– Это было ужасно?

– Не то чтобы ужасно, – честно призналась она, – но и хорошего тоже было мало. У меня были болезненные ощущения во рту, но, к счастью, мне не хотелось ни есть, ни пить. Я постоянно чувствовала усталость и большую часть времени спала. Я потеряла волосы. Всякий раз, когда они начинали отрастать, мне приходилось возвращаться в больницу для очередного курса химиотерапии, и они снова выпадали. После каждого вливания меня отпускали домой на сорок восемь часов, потом я возвращалась в больницу. Между курсами я проводила одну-две недели дома. Всякий раз они проверяли состояние моего костного мозга. После первого курса у меня наступила ремиссия, как они и ожидали, но им пришлось продолжить химиотерапию, чтобы уничтожить все до единой аномальные клетки.

– Им это удалось? – спросил Сэм.

Джемма почувствовала, как он напрягся в ожидании ее ответа.

– Да. Болезнь отступила, но они каждый год берут у меня кровь на анализ. Так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.

– Значит, он не проходит? Страх того, что болезнь может вернуться?

– Я стараюсь об этом не думать, но, полагаю, он живет глубоко внутри меня. Иногда, как сегодня, когда я увидела больного Лайама, он возвращается. – Она вздохнула. – Бедная Сиобан. Я всегда думала, что моим родителям пришлось тяжелее, чем мне. Особенно матери. Даже представить себе не могу, что испытывает мать, когда ее ребенок тяжело болен.

– Итак, что будут делать с Лайамом? То же, что с тобой?

– Почти. Завтра ему проведут аспирацию костного мозга. Если предварительный диагноз подтвердится, они возьмут у него другие анализы, чтобы определить, какой у него вид болезни и какие препараты нужно применять. В течение следующих двух лет он должен будет пройти комплекс процедур. У детей процесс лечения более долгий, но персонал в гематологических отделениях заботливый и внимательный. Медсестры были ко мне очень добры.

– Ты поэтому выбрала эту профессию? Недавно ты сказала, что одно время много общалась с медсестрами. Ты имела в виду период своего лечения? – спросил Сэм.

Она кивнула:

– Да. Врачей я почти не видела, а медсестры постоянно были рядом со мной. Они поддерживали меня, помогали мне ухаживать за собой. Все считают, что, если ты достаточно умна и хочешь изучать медицину, тебе следует стать врачом, а не медсестрой. Но разве медсестра менее важная и нужная профессия, чем врач?

– Ты отличная медсестра, – мягко сказал Сэм. – Я наблюдал сегодня за тобой, когда ты брала кровь у Лайама. Было видно, что мальчик очень боялся, но ты отвлекла его занимательным спором о цвете крови. Он так хотел доказать тебе, что ты не права, что забыл о своем страхе. С его родителями ты тоже держалась просто замечательно. Я ничуть не удивлен тем, что Сиобан пришла к тебе. Меня удивляет, почему пациенты толпами не ходят к тебе домой, чтобы с тобой поговорить о своих проблемах.

– Сегодня был особый случай. Я не со всеми так нянчусь, – рассмеялась она.

– Готов поспорить, что со всеми, – улыбнулся Сэм. – По-другому ты просто не можешь. Это не в твоем характере. Ты была добра даже к Гэри Лавлейсу.

– Ты тоже.

Некоторое время они сидели в тишине, обнимая друг друга и чувствуя, как боль и обида уходят прочь.

Наконец Сэм наклонил голову и поцеловал Джемму.

– Пойдем в постель, – пробормотал он. – Я хочу заняться с тобой любовью.

В спальне было темно. Единственным источником света был бледный серп луны вдалеке над морем. Голова Джеммы лежала на правом плече Сэма. Мизинцем левой руки, который не потерял чувствительности, он легонько водил по ее коже. Она была мягкой и нежной, как шелк.

– Я люблю тебя, Джемз, – тихо сказал он, поцеловав ее в губы. – Мне так жаль, что меня не было рядом с тобой. Ты мне веришь?

Джемма кивнула:

– Да. Мне тоже жаль, что я выгнала тебя из своей жизни, но я сделала это ради тебя, Сэм. Впереди у тебя была карьера, о которой ты мечтал. Ты приложил для этого столько усилий. Твоя жизнь была и без того достаточно сложной. От тебя зависели мать, сестры и брат. Впервые с тех пор, как ушел твой отец, у тебя появилась возможность освободиться и делать то, что ты хочешь. Разве я могла лишить тебя этой возможности? Я не могла и не хотела становиться для тебя дополнительной обузой. Это было бы несправедливо.

Тут она не права. Он не стал бы считать ее обузой.

– Это решение должен был принять я, Джемма.

– Да. Теперь я понимаю, что поступила неправильно. Скажи я тебе тогда о своей болезни, мы были бы вместе, ты не уехал бы в Африку, не наехал бы на фугас и не пострадал бы так серьезно.

– Я в порядке, – сказал Сэм.