Пола Хейтон - Цвет ночи

— Даже не могу представить! — пробормотала она, опуская глаза. Меньше всего ей хотелось сейчас ощущать тепло его тела, прикосновение сильных пальцев к своим запястьям. Или наоборот, ей от этого было хорошо? Ведь стоит наклониться чуть вперед и…

— Это было единственным способом пробиться к тебе.

Мэндж не смотрела на него, но чувствовала на себе пристальный взгляд и изо всех сил старалась не поддаться искушению.

— Зачем было все так усложнять? Продал бы особняк, и я бы уже совсем не имела к тебе отношения.

— Да при чем тут это? Ты не поняла, что ли? Я не продаю особняк! И не собирался этого делать.

От удивления Мэндж вскинула голову и уставилась на Джеймса.

— А что ты собираешься с ним делать?

Чем дольше она смотрела в его глаза, тем слабее становилось ее негодование. Джеймс улыбнулся ей.

— Это зависит от тебя.

— От меня?

— Я считал, что мы можем жить в нем, — просто поведал он. — Ты же сказала мне десять лет назад, что в таком доме хорошо жить семьей. И я тоже думаю, что лучшего не сыскать. Ну, что скажешь?

Мэндж была вообще не способна думать в этот момент. Она могла только смотреть на него и чувствовать, как ее душа начинает понемногу оттаивать.

— Конечно, если ты действительно не хочешь знать меня больше, то я продам этот дом, — продолжал Джеймс. Он вдруг перестал улыбаться и стал серьезным, даже крепче сжал ее руки. — Я не смогу без тебя, Мэндж.

— Что ты говоришь? — Она не поверила своим ушам.

Джеймс поднес ее руки к губам.

— Я говорю, что люблю тебя. Я не хочу потерять тебя снова, малышка. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, чтобы я мог протянуть руку и коснуться тебя. Хочу по утрам видеть твою улыбку, хочу по вечерам приходить домой к тебе. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— Но… ты же всегда избегал женитьбы. Не хотел себя связывать семьей, — прошептала Мэндж.

— Я передумал, — сказал Джеймс и поцеловал ее руки. — Я о многом изменил мнение со дня приезда в Грэнтон. Понял, что прошлое всегда со мной, его нельзя перечеркнуть. Наступит момент, когда обязательно столкнешься с ним. Казалось, я порвал с прошлым, когда уехал из Грэнтона, но это не так. Я старался забыть все, и тебя в том числе, и это мне почти удалось. Почти, но не полностью. Потому что как только я знакомился с девушкой, то скоро замечал, что у нее не такие ясные глаза, как у тебя, и не такие роскошные волосы, как у тебя, и улыбается она не так, как ты. Я говорил о свободе, потому что это было легче, чем признать: пример моих родителей заставил меня бояться брака. Кроме того, я сам сумел отстоять любовь к единственной на свете девушке. — Джеймс нежно погладил Мэндж по голове.

У нее задрожали губы, но она постаралась сдержать свои эмоции. Так важно было сейчас выслушать Джеймса. Он продолжал:

— Я твердил себе — независимость важнее всего. Но в Грэнтоне все перевернулось. Я начал понимать, что есть на земле место, откуда я родом, и я могу назвать это место своим домом. И мой дом, Грэнтон, ассоциировался с тобой. Поэтому я и попросил Кена подыскать другое место для исследовательского центра. Я хотел, чтобы Грэнтон оставался домом для нас обоих. Но потом мы с тобой поссорились, и ты отказывалась говорить со мной. Я и задумался: а не трачу ли время зря в пустых мечтах? И вдруг ты приезжаешь в Лондон, и моя мечта становится реальностью.

Джеймс замолчал, заметив, как Мэндж смотрит на него. Он никогда не видел такого взгляда.

— Мэндж, скажи мне, это правда, что та ночь ничего не значит для тебя?

Мэндж почувствовала, как душа наполняется невиданной радостью, счастьем. Все ее горести и страдания улетучились как дым.

— Нет, — сказала она и положила ему руки на плечи. — Только ты всегда был нужен мне.

— И ты не хочешь иметь надежного, спокойного мужа?

— Нет. Только тебя, — улыбнулась Мэндж.

Джеймс просиял.

— Ты любишь меня?

Он явно хотел услышать это признание от нее сейчас. И как было приятно честно сказать ему:

— Безумно. Я люблю только тебя.

— И ты выйдешь за меня замуж?

— Да. — Мэндж рассмеялась. — Да, да, да. Выйду только за тебя.

Джеймс прижал ее к себе, и губы их слились в долгожданном поцелуе. Какое блаженство целовать Джеймса! Обнять, чувствовать его, ласкать шею и волосы и знать, что он любит ее! Освободившись от надуманных сомнений, Мэндж теперь могла таять в крепких объятиях целую вечность.

— Ты, правда, любишь меня? — без конца бормотала она и снова целовала Джеймса.

Она хотела услышать это еще сто раз.

— Да, любимая… Больше жизни… Люблю…

Они дразнили друг друга, едва переводя дыхание, и не могли остановиться.

— Верь мне, пожалуйста… Слышишь? — говорил Джеймс.

— Я верю. И буду верить всегда.

Джеймс еще крепче прижимал ее к себе, гладил лицо, волосы. Он так соскучился по ней, что с трудом верил: он снова держит ее в объятиях и осознает — это навсегда.

— Когда я увидел тебя в первый день приезда в усадьбе, ты стояла среди роскошных роз, но была прекраснее их всех вместе взятых. Как я тогда желал обнять тебя, целовать тебя, взять тебя… Для меня словно не было десяти лет разлуки. Как я мог пытаться забыть прошлое и притворяться, что проживу без тебя? И я был готов начать все сначала, но ты мне так усложнила задачу.

— Я боялась, — созналась Мэндж. — Я не хотела новой душевной раны. Никто никогда не будил во мне таких чувств, как ты. И я знала, как легко в тебя влюбиться и потерять голову. Вот я и старалась изо всех сил, чтобы это не повторилось. Но, как видишь, у меня ничего не вышло. Правда в том, что я никогда не переставала тебя любить. Это были десять лет борьбы с собой.

— Жаль, я не знал. — Джеймс притронулся губами к ее виску. — Когда я целовал тебя, мне казалось, что ты любишь меня. Но ты была такой колючей, что я начинал сомневаться. После той ссоры в лесу мне почудилось, что я тешу себя напрасными надеждами. Бегаю за тобой, как дурак, а ты твердишь, что тебе нужен Дик. Я сам себя ненавидел. Но тем не менее не сдавался, звонил и звонил тебе. Ты отказывалась говорить со мной, а я был на удивление настойчив. Потом приехал на тот уик-энд и понял — я возненавижу Грэнтон без тебя. Тогда решил продать особняк и забыть о тебе. Твой приезд в Лондон изменил все. Я поверил, что ты любишь меня.

— Почему ты ничего мне не сказал?

— Не хотел торопиться. Я уже столько раз ошибался, что на этот раз решил начать все сначала и понемногу привыкнуть к тебе. Я должен был уезжать рано утром, и мы все равно не смогли бы поговорить серьезно. Помнишь, я сказал: мы поужинаем и разойдемся. Я так и хотел сделать. Собирался впервые проявить благоразумие. Ничего не вышло.

Мэндж улыбнулась, вспоминая.

— Что же заставило тебя отказаться от собственных разумных намерений?