Mara Palpatyne - Предпоследняя былина

Там с Оленькой и расстались. Ее препроводили в официальный гардероб Княгини, а я сама пошла в кордергардию. Где меня уже ждала Виталия.

– Молодчинка! – сказала она, едва я появилась на пороге. Глаза крестной предательски блестели.

Я молчала. Не знала, что сказать. Затем выдавила:

– Спасибо, что поддерживаешь меня.

– А как может быть иначе? – удивилась Вита. – Ладно, давай к делу. Я помогу тебе одеться.

– Знаешь про мою руку? – вопрос был дурацкий. Конечно, знает: – Что ты мне посоветуешь?

Виталия пожала плечами.

– Если бы я могла что-то посоветовать! Оружие Легиона забирает саму жизнь. Тело остается невредимым, но из него уходит вся энергия. Тебе еще повезло, что все обошлось только рукой.

– Чтоб моим врагам так везло, – скривилась я, когда Виталия, как в детстве, надевала на меня одежду, начиная с парадных бриджей. – Бог с ней, с рукой, а Терни?

– Я, кстати, хотела бы с ним пообщаться… Видела его тут мельком. Не жмет? – Вита затягивала ремень и поправляла петлю ножен меча. – Я знаю, чего ты боишься.

– Чего?

– Что Терни тебя оставит. Ты боишься потерять его и не только физически. Ты вообще боишься за всех, кто тебе дорог. И это выводит тебя из себя. Особенно когда ты ничем не можешь им помочь. Наклони голову!

Она надела на меня колет:

– Ты не от Ольги сбежала. Не свободу свою спасала. Ты ее от себя спасти хотела. Потому что думаешь, что из-за тебя ей может быть плохо, не понимая, что уж без тебя ей точно будет плохо.

– Вита, я…

– Не перебивай! Тебе осталось понять совсем немного – что иногда надо расстаться, чтобы сохранить…

У меня похолодело внутри, но тут в зале заиграли рожки.

– Мы опаздываем! – Виталия второпях перекинула мне на шею перевязь, сунула в нее отсутствующую руку, положила на сгиб локтя нелепый шлем с плюмажем и погрузила в ножны мой меч: – Эх, вот как всегда, не хватает времени…

Мы вышли в зал – не тронный, другой. Высокий, двусветный, с четырьмя парными окнами в два пролета и огромной картой Княжества на противоположной стене. Зал был полон, гости стояли посредине, от помоста, на котором появились мы, их отделял полукруг Валькирий в парадных одеяниях. Вдоль стен выстроились столичные Смертоносцы, по четыре справа и слева; еще двое фигурировали рядом с дверями в противоположной от нас западной стороне зала, а последняя пара, включая нынешнего капитана Алешу, охраняли помост справа и слева. При этом они стояли, как и положено, внизу, но их головы, тем не менее, были вровень с нашими.

А потом заиграл гимн Княжества, нежная и торжественная мелодия отразилась от сводов, и в зал вошла моя невеста. На Ольге было багряное с золотом приталенное платье из плотного шелка, которое она сменит на белое в день бракосочетания, волосы уложены в две косы, скрученные жгутами на висках и скрепленные изящной диадемой…

Я была словно в тумане; не видела, не слышала, не воспринимала ничего вокруг, словно околдованная происходящим. Как во сне, я видела Единицу, ведущую под руку пожилую Инокиню из Введенского Собора; отстраненно слушала и повторяла слова священных клятв. Мир словно изменился, он перестраивался на моих глазах, и я чувствовала это всем своим естеством.

Обряд завершился. Нам стали преподносить дары, их принимали Виталия и какая-то незнакомая молодая женщина, стоявшая рядом с Олюшкой с противоположной от меня стороны. Я заметила у окна между двух громадин-Смертоносцев Терни, выглядевшего каким-то потерянным. Захотелось позвать его, обнять, приласкать, хотелось, чтобы он был также счастлив, как и я. Виталия была права – я очень боялась потерять его.

"Сейчас, пусть толпа немного разойдется, и позову его", – думала я.

И все это было реально, более чем реально, но, холера ясна, так похоже на прекрасный сон!

И, как всякий сон, внезапно окончилось, вернув в суровую реальность. Поясницу скрутило, парализованная рука словно превратилась в пламя, а здание Дворца заметно вздрогнуло. Потом что-то мелькнуло со стороны окон, и в ладони Виталии упал окровавленный черный сизарь.

Через некоторое время Единица, которая попросила называть себя Таей, сообщила, что помимо наших с ней посиделок, обязателен еще и поход во Дворец.

– Видишь ли, волчонок, сегодня твоя хозяйка будет официально представлена двору и послам. А в церемонии участвуют все Валькирии, хотим мы этого или нет. Но, думаю, тебе тоже будет любопытно на это посмотреть. Если хочешь, доставлю во Дворец в лучшем виде. Ты успеешь и по своим делам побегать, пока наши девушки ездят по местам официальным, и на церемонию посмотреть. Все в Посольской зале будет. Спросишь Кудрявую – она подскажет.

И тогда я почувствовал себя… немного неуютно. Как же надо было закопаться в свои переживания и комплексы, чтобы забыть о таком огромном счастье своей хозяйки? Виктория будет официально представлена двору! Это ведь значит, что никто… никто-никто-никто теперь не посмеет и слова против нее сказать. Против них.

Ой, это получается, моя хозяйка тоже будет Княгиней? Ну… В смысле… Ее жена – Княгиня, а она кто? Не Князь же…

Я бы спросил у Единицы, но та споро надевала на Фрагурака седло, а тот, кажется, все-таки смирился с моим вечным присутствием и уже не отпускал никаких шуточек по этому поводу. Ну и ладно. А с ними веселей было.

Пока мы перебирались через реку, я усиленно думал. Да, во Дворце меня ждет только одно дело. Кудрявая хотела о чем-то поговорить. Но и я хочу сделать то же самое. Наши посиделки с Таисией сделали невозможное – у меня появилась надежда. И дело даже не в чувствах – они были, как теперь казалось, всегда. Просто не проявлялись так ярко. Дело в том, что я хочу знать, кто мы с ней. Все вокруг говорят о том, что Кудрявая ко мне… неровно дышит, но мы вообще никогда не обсуждали наши отношения. Они были, определенно. Какие-то отношения были. Но какие?

А еще я не хочу врать ей. И не хочу, чтобы о моей любви она узнала тогда, когда будет слишком поздно. И тогда окажется, что я под видом дружбы подобрался к ней, а теперь этим пользуюсь. Чтобы она не подумала, что я манипулирую ей, что обманывал ее, что скрывал, как обстоят дела на самом деле. Я просто скажу ей правду. Я люблю тебя. Что может быть проще?

Это на самом деле не значит… почти ничего. Я люблю тебя и все. И ничего не требую. Просто хочу быть рядом, смотреть, как ты спишь, как улыбаешься, как разговариваешь со всеми. Если ты захочешь видеть меня, я, право же, буду безмерно счастлив. Если для этого понадобится быть твоей игрушкой… То я не знаю.

Но я должен это сказать. Ведь мой выбор… Он уже сделан. А твой… А твой?

…

В кабинет Кудрявой влетаю весь такой решительный-решительный, хотя лапы трясутся, как уши у кролика. Но волчица сосредоточенно о чем-то думает, стоя перед зеркалом. Однако, увидев мое отражение, резко оборачивается и кивает.