Андреас Стайкос - Уроки кулинарии

Тогда Дамоклес, который так же не видел спектакль, как Димитрис, но был абсолютно уверен, что все пьесы крутятся вокруг старой как мир темы любви, решил продолжить допрос и посмеяться над соперником.

— Как тебе понравилась актриса?

— И опять, что тут скажешь? Она ничем не отличается от других актрис, которых мне довелось видеть.

— Неужели? Не может быть! В ней есть что-то особенное.

— Возможно. Но не настолько.

— Наверно, ты прав. Она не очень-то смотрелась на сцене.

— Да. Не очень, — согласился Димитрис, стараясь угадать ход мыслей Дамоклеса и его следующее замечание, чтобы не сказать глупость и не сесть в лужу.

— Внешность у нее не та. Потому и не убеждает, что некрасива. Да что там некрасива, она просто-напросто уродина, чтобы не сказать хуже.

— Ага. Меня это поразило, как только она появилась на сцене. Но я думаю, талант у нее есть, может быть скрытый, — проговорил Димитрис, стараясь держаться нейтрально.

— Ну да, настолько скрытый, что никак не проявляется на сцене. И зачем ей скрывать его? Героиня должна как-то показать свои чувства, если предполагается, что она хочет вернуть неверного возлюбленного и бросается с мостика океанского лайнера в море, отлично зная об отливе.

— Я тоже не понял, — подхватил эту версию Димитрис, — как океанский лайнер мог оказаться на таком мелком месте.

— Поэтическая вольность.

— Поэтическая вольность! — повторил со смехом Димитрис.

— Никогда не видел в театре ничего нелепее, — заявил Дамоклес.

— Не понимаю, зачем ты советовал мне посмотреть пьесу, если сам называешь ее нелепой!

— Благодари Бога, что не видел ее!

— О чем это ты? Я видел ее! — растерянно проговорил Димитрис.

— Если видел, tant pis [15] тем хуже (фр.). , потому что должен тебе сказать, сам я не видел ее, — произнес Дамоклес, мастерски владея положением и не давая Димитрису времени опомниться. — Да-да, Димитрис, я не видел ее. Да и как я мог ее видеть, если в это время ужинал с Наной?

— С Наной? А наше соглашение? — не поверил своим ушам Димитрис.

— Ну да, я нарушил соглашение и встретился с Наной. И сегодня тоже собираюсь встретиться с ней. А если ты настолько глуп, что держался от нее на расстоянии, это твое дело.

— Я? Глуп? — возмутился Димитрис. — Я тоже встречался с ней вчера и встречусь завтра!

Итак, соперники расторгли свой договор и были несказанно рады, что ни тот ни другой не остался в дураках. Они даже выпили за здоровье друг друга, придя в восторженное состояние, которое, однако, продлилось недолго, так как вскоре им стало ясно, какие муки ждут их впереди, и оба помрачнели.

Молчание нарушил Димитрис:

— Дамоклес, а чем же ты собираешься сегодня кормить Нану? Я ведь съел все до последнего кусочка.

И вот тут, демонстрируя свою силу и готовность начать военные действия, Дамоклес повел своего гостя в кухню, где торжественно снял крышки с двух кастрюль, показывая их содержимое обомлевшему сопернику. В одной была окра, в другой — куриный суп.

— Это оригинал, — самодовольно произнес Дамоклес. — А ты съел копию.

— Никогда еще мне не подавали кулинарное факсимиле! — воскликнул пораженный Димитрис.

— Это я приготовил для Наны. Подлинный экземпляр!

— Тогда что было у меня? От чего я мучаюсь несварением?

Куриный суп

Поместить маленького цыпленка (с шейкой и крылышками) в большую кастрюлю. Налить 1 л холодной воды и довести до кипения. Снять пену. Добавить луковицу разрезанную пополам, зубчик чеснока, большую морковку, разрезанную на три части, 1 маленькую картошку, веточку сельдерея, 1 лавровый лист, соль и перец. Варить на среднем огне в течение 45 минут. Перелить бульон в супницу, тщательно процедив его и растерев овощи деревянной ложкой. Цыпленка выложить отдельно. Перелить бульон обратно в вымытую кастрюлю, добавив 1/ 3чашки риса. Довести до кипения и варить 15 минут на среднем огне.

Снять с огня. Приготовить в супнице яично-лимонный соус, используя небольшое количество бульона (переливать его, как описано выше). Вылить остатки бульона в яично-лимонный соус. Отделить мясо цыпленка от костей и подавать мясо с супом.

Цыпленок с окрой

Взять 1 кг небольших плодов окры (бамии) размером 3–4 см. Тщательно промыть. Решительными круговыми движениями срезать острым маленьким ножом нижнюю часть. Разложить окру на сковороде, посолить и сбрызнуть уксусом. Оставить на солнце или в теплой духовке (на самом маленьком огне) примерно на 3 часа, потом жарить на оливковом масле в течение 2 минут.

Тем временем в большой сковороде поджарить на оливковом масле нарезанного кусками цыпленка до образования золотистой корочки. Вылить масло и переложить цыпленка на блюдо. Добавить приправы. В сковороду налить 2 чашки воды, чашку свежего томатного сока, 1/ 2чашки оливкового масла и 2–3 мелко нарезанных зубчика чеснока. Довести до кипения, при этом тщательно тереть деревянной ложкой дно сковороды, чтобы к нему не прилипало мясо. Вновь переложить цыпленка в сковороду, закрыть крышкой и держать на небольшом огне 45 минут. Добавить окру и держать на огне еще 15 минут.

Подавать блюдо теплым или горячим.

После разрыва соглашения, которое уже было нарушено обеими сторонами, миновал почти месяц. Для соперников это было тяжелое время. И Димитрис, и Дамоклес напрасно лелеяли надежду сбросить с себя рабские цепи и излечиться от любви к неверной Нане. Не раз и не два заключали они союз против нее и тотчас шли на попятный. Всего один ласковый взгляд Наны, один провокационный жест — и они забывали о своих добрых намерениях, о своих решениях и обещаниях.

Не в силах сойти с избранного однажды пути, они обрекли себя на жизнь в любовном аду. И это сказывалось на всем их поведении. Смятение в мыслях, тревожные глаза, непослушные руки-ноги, срывающийся голос, отчаяние. Когда они обнимали Нану, то, несмотря на соблазнительный жар ее тела, им становилось не по себе, и своими поцелуями они, как наждаком, царапали ее обожаемые чудные губки.

Кстати, это сказывалось и на их кулинарном искусстве. В блюдах, которые они подавали Нане, уже не было je ne sais quoi [16] Не знаю что, здесь нечто (фр.). , отличавшего их от скучной, пригодной лишь для поддержания сил еды, какую может приготовить любая домашняя хозяйка. Из них исчезла индивидуальность, нечто особенное и неопределимое, нежная ласка — короче говоря, все то, что превращало стряпню обоих мужчин в искусство, эфемерное, но все же искусство. Наверное, это так, если представить, сколько чувств они вкладывали прежде во все блюда, теперь ставшие напоминанием о том, что не только для соперников, но и для их возлюбленной эти блюда были квинтэссенцией прекрасного. А теперь каждая ложка приближала расставание, смерть. С тем временем, когда восторг Наны дарил Димитрису и Дамоклесу бессмертие, было покончено навсегда. Оба соперника перешагнули порог того мира, где не было места радостям и удовольствиям.