Люси Уокер - Дом с видом на закат

В ответ Джон одарил его ледяным взглядом.

— По словам Пека и его приятеля, там было написано: «Здесь была Ким Вентворт». И кое-что еще. Имя совпадает.

Рука Джона не дрогнула, когда он стряхивал пепел с сигареты в пепельницу.

— И что же этот парень? — спокойно спросил он. — Приятель Джеффа Вентворта подрался в баре захолустного городка из-за его сестры? Вы об этом хотите мне рассказать?

— Простите, доктор Эндрюс. Я долго раздумывал над этим после того, как вы появились с мисс Вентворт. Понимаете, ее имя в журнале регистрации рядом с вашим. Я знал, кто вы. Об этом знают и другие обитатели городка. И об этой истории. Я решил, что должен вам сказать. Когда-нибудь, может через десять лет, кто-нибудь расскажет лесничему Вентворту об этой драке в баре. Девушка слишком хорошая, чтобы ее имя с насмешкой упоминал какой-нибудь Пек. Слухи будут только множиться.

— Спасибо. Я приму вашу информацию к сведению. Выпьете еще? Мне двух достаточно.

— Мне тоже. Но я хочу, чтобы вы знали, что я считаю за честь принимать ученых у себя.

— Приятно слышать! — ответил Джон, отворачиваясь. — Спасибо за рассказ. Вы были правы. Я должен это знать. Как глава экспедиции, я несу ответственность за мисс Вентворт.

— Я так и подумал. Рад, что вы не обиделись. Кстати, сегодня к ужину повар готовит отличную индейку. У нас тут хорошее меню. Надеюсь, вам понравится.

— Благодарю, — с достоинством произнес Джон. — Думаю, это продлится несколько дней. Я жду, когда пришлют запасные части к джипу. Их везут с юга.

Он вышел за дверь, пересек вестибюль и очутился во внутреннем дворике. По усыпанной гравием дорожке направился к единственным деревьям во всем городе, а потом бесцельно устремил взор за горизонт.

Управляющий провел рукой по подбородку и покачал головой. С веранды появилась его жена и уставилась на него.

— Сказал ему? — спросила она.

— Да, пришлось. Вот что Пек считает отличной небылицей. Если бы только это не перерастало в драку!

Жена согласно кивнула.

— Все здесь слышали радиосообщение от девушки Майри, — напомнила она. — Помнишь, ты передал его другому ученому, чтобы отнес в дом Скелтона? А сегодня утром появилось второе сообщение. Ты сказал о нем доктору Эндрюсу?

— Черт! Забыл. В нем опять это слово «люблю». Скоро в баре всем об этом станет известно. Чертово радио! Отправь с ним Теда. Скажу я тебе, что любовные приключения доктора Эндрюса до добра не доведут. В любое время может начаться другая драка.

— Мне нравится девушка наверху. И Кэти тоже.

— Все равно придется передать им это сообщение. По закону.

— Я не верю, что говорят об этой девушке, Джо. Пока не верю…

— Скажешь это ее брату, лесничему.

В пятом номере Ким уже успела принять ванну. Надела новые лифчик и рубашку, купленные в магазине. Уселась на табурет перед зеркалом и принялась выдавливать на лицо холодный крем. В зеркале ей был виден двор. Она увидела, как через него шагает Джон Эндрюс. Рука Ким, наносившая толстый слой крема, замерла. Она облокотилась на столик и подперла другой рукой намазанный кремом подбородок. Высокая, поджарая фигура Джона находилась в постоянном движении. Он сунул руки в карманы брюк и стоял, уставясь в никуда. «Наверное, думает, — решила про себя Ким. — О чем-то очень важном».

Она следила за ним. Сначала он покачивался на каблуках, потом закурил, потом швырнул сигарету на землю и затоптал ее. Задумчиво наклонив голову, пошел по двору. Наконец, вернулся к деревьям и опять уставился за горизонт.

«У него что-то на уме! — сочувственно кивнула Ким. — Наверное, duboisia и hopwoodi ».

Ей стало его немного жаль. Ким опять погрузила кончики пальцев в холодный крем и нанесла следующий слой.

«Что, если я оставлю его на час? — подумала она, имея в виду крем. — Поможет он моему бедному лицу или нет?»

Она наклонилась и испытующе уставилась в зеркало.

Потом начала смазывать кремом руки и ладони. Когда Ким опять выглянула в окно, Джона уже не было видно.

«Совсем потерянный. Бедный доктор Эндрюс! Такой величественный и надменный. И ему приходится гулять по двору в одиночестве».

О чем он думает? Наверное, о чем-то более важном, чем растения. Через несколько минут Ким услышала шаги на лестнице, потом в коридоре. Они замерли перед ее дверью.

Стук в дверь прозвучал очень требовательно. Затем раздался голос Джона:

— Ким? Ты одета? Я могу войти?

Ким резко развернулась на табурете:

— Да, на мне кое-что есть, — с сомнением протянула она, — но, боюсь, ты меня не разглядишь. У меня на лице крем.

Джон повернул ручку двери и вошел в комнату. Закрыл за собой дверь и прислонился к дверному косяку. Он внимательно глядел на девушку, сидящую напротив него. Свет от окна создавал ореол вокруг ее только что вымытых волос.

Ее босые ноги теперь показались ему совсем крошечными. Шорты и рубашка были безупречно чистыми. Руки, шея и лицо были покрыты густым слоем белого крема, кроме узенькой щелочки рта и серых глаз, которые с удивлением взирали на него.

— Прошу прощения за вторжение, — начал Джон. — Я хотел задать тебе важный вопрос.

— Что ж… — Ким пальцем смахнула с брови капельку крема и взглянула на него:

— Я о чем-то забыла? Ничего, что я в креме? Это все из-за загара.

Она заметила очертания письма в кармане его рубашки. Вне всякого сомнения, в такой красный конверт кладут радиосообщения. Странно, но мысль о Майри, посылающей письма, когда Джона спасали от песчаной бури, вызвала у нее бешенство. В груди Ким словно разыгрался маленький чертенок. Майри не шла четыре дня и четыре ночи по пустыне, ее лицо и руки не обгорели от солнца!

— Ты можешь послушать меня внимательно несколько минут, Ким?

Судя по выражению его лица, Джон собирался сказать что-то серьезное. Ким удалось унять чертенка.

— Если ты не против моего внешнего вида, — начала она, — может, мне стоит торжественно одеться по такому случаю?

«Черт! Опять она сболтнула что-то не то! А он так серьезен».

Джон поймал ее взгляд, это уникальное выражение испытующего удивления в ее глазах.

Он медленно подошел к ней. Он был такой высокий, что Ким пришлось задрать голову. Комочек крема упал с ее щеки на рубашку.

— Ты выйдешь за меня, Ким?

Она не шевельнулась. Джон тоже молчал.

Он смотрел вниз, а она подняла глаза. Его взгляд уже не был ледяным, а почти нежным — или это ей только показалось? А может, он или она сошли с ума?

— Прошу прощения? — вежливо произнесла Ким, не веря своим ушам.

— Ты выйдешь за меня, Ким? — повторил он.

Она поднесла руки к лицу и вытерла крем со лба. «Черт! Теперь опять придется мыть голову».

Выражение его лица изменилось.

— Я подумаю, — сказала она, словно это было предложение совершить прогулку. — Спроси завтра утром. — Ей казалось, что она играет на сцене, произнося заранее написанный монолог.