Карен Брукс - Карусель

Оставшись одни, они, не сговариваясь, кинулись друг другу в объятия. Осыпаемая поцелуями, Нора почувствовала, как в ней стремительно нарастает желание скинуть с себя все, чтобы немедленно отдаться мужу. Дрожащими от волнения руками она начала с лихорадочной поспешностью расстегивать пуговицы блузки.

— Лучше не надо, дорогая, — с трудом оторвавшись от нее, произнес Клайв.

— Почему?! — воскликнула пораженная Нора.

— Потому что я тогда не смогу сдержаться, — хриплым голосом сказал он. — А по плану у нас с тобой обед при свечах, тур вальса… прогулка по ночному пляжу…

— Нет, ты не смеешь бросать меня в таком состоянии, — сердито сверкая глазами, потребовала Нора. Она решительно расстегивала одну за другой пуговицы, а потом, взяв Клайва за руку, повела к кровати, занимавшей полкомнаты.

Нора даже не предполагала, что способна на такую страсть. Ласки любимого сводили ее с ума. Его сильные руки, влажные губы, горячий язык — казалось, они были повсюду одновременно. Не оказалось такого кусочка тела, который он оставил бы без внимания. Некоторые его прикосновения вначале смутили ее. Но потом она и сама была в восторге от того, что скованность покинула ее, что радость взаимного обладания может быть такой острой, яркой, всепоглощающей.

Когда распаленная ее ласками плоть заявила о невозможности сдерживать желание, Клайв уверенно, по-хозяйски положил Нору на спину и одним сильным движением вошел в нее. Испытанное ею наслаждение было настолько сильным, что в какое-то мгновение Нора испугалась, что может потерять сознание. Напрягая каждый мускул своего тела, она выгнулась дугой, чтобы впустить его как можно глубже в себя. Последний рывок — и ослепительная вспышка озарила мир… Наконец оба затихли, но долго еще лежали вместе, плотно прижавшись друг к другу и не размыкая объятий…

— Господи! Нора, дорогая, если бы ты только знала, как я люблю тебя. Прикажи, и я поползу на коленях по осколкам стекла.

— С чего бы мне отдавать такие идиотские приказы?

Да, он любит! Он любит ее! Она знала, что Клайв из тех мужчин, которые все равно будут заглядываться на других женщин. Сколько тигра ни учи, он никогда не станет травоядным. Клайв будет приударять за хорошенькими женщинами даже в восемьдесят лет. Ничего! Если он тигр, то он же ее тигр!

— Скажи, ты нарочно делал вид, что у тебя начинается роман с Марией?

— Я хотел, чтобы ты испытала то же, что и я, наблюдая за твоим романом с Даниилом, — ухмыльнулся в ответ Клайв. — И кажется, трюк сработал.

— А зачем ты сказал сестре, что боишься меня?

— Вспомни, какие яростные взгляды ты бросала на нас. А главное, я хотел сразу же дать понять твоей милой родственнице, что она не должна питать никаких надежд на мой счет.

— Неудивительно, что сестра не поверила моим словам о том, что мы не спим друг с другом. Клайв, я совсем забыла — мы не распаковали наши чемоданы. И зачем только я покупала ночную сорочку! Знаешь, у меня тоже был свой план: открывается дверь и я вхожу к тебе…

— В ночной сорочке, — заинтересованно встрепенулся Клайв. — С черными кружевами? О, ты будешь просто неотразима!

— Как ты догадался про черные кружева? Поторопись ими полюбоваться! Боюсь, что дома из-за Эвы я не смогу носить подобные наряды.

— Ну, на этот счет у меня свои планы. Надо же заранее позаботиться не только о нас с тобой и Эве, но и о ее сестренках и братишках. Купим большой, красивый дом с расчетом на потомство.

— Ты собираешься их так же баловать, как Эву? Признайся, что и дом-то тебе потребовался сейчас, чтобы было место для Эвиной лошади, не так ли?

— Мы будем жить в нашем новом доме вместе с Эвой и дюжиной других ребятишек, пока они не вырастут и не покинут родовое гнездо. И тогда мы останемся с тобой вдвоем и будем жить исключительно ради друг друга. Как тебе мой план? Он тебе нравится?

— Да, мой любимый, — с улыбкой ответила Нора.

Ребенок закричал сразу, как только замер крик матери. На земле появился новый человек!

— О, поздравляю вас, миссис Хартли, с прекрасным, здоровым мальчиком! — сказал доктор.

Нора лежала, отдаваясь блаженному покою, и с улыбкой наблюдала за тем, как акушерка умело и проворно обрабатывала тельце новорожденного. Увидела лишь судорожно двигающиеся ручки и ножки и голенькую, чуть-чуть припушенную светлыми волосиками головку. Мальчик, видимо, пойдет в нее. Волосы не обещают стать черными. Сын, похожий на мать, — хорошая примета…

Рожала Нора в доме, который год назад купил Клайв. В свое время она была против приобретения этой роскошной усадьбы. Но, как всегда, победил глава семьи. Вот и рожать она хотела поехать в ту клинику, где появилась на свет Эва. Снова в горячем споре супругов верх взял неукротимый Клайв.

— Миссис Хартли!

Нора повернула голову к двери. На пороге стояла их служанка Рут. В руках девушка держала огромный букет белых роз.

— Мистер Хартли счастлив, что у него родился сын. Он поздравляет вас и спрашивает, можно ли ему войти?

— Доктор? — Нора переадресовала вопрос врачу. Тот ответил нерешительным отказом.

— Лучше чуть попозже, миссис Хартли. Сейчас мы вас перенесем в вашу спальню, подготовим малыша и тогда — пожалуйста.

— Как там Эва? — спросила Нора у Рут.

Та возвела светящиеся радостью глаза к потолку, не найдя, видимо, слов, достойных выразить счастье старшей сестры новорожденного.

Нора лежала, отдаваясь приятным неспешным мыслям. Она счастлива, как только может быть счастлива женщина. У нее прекрасная семья, где все трое… где все четверо соединены взаимной любовью. Конечно, жизнь состоит не из одних роз и шампанского, бывают радости, бывают и огорчения. Да и впредь их с Клайвом ждут не только веселые, но и грустные минуты. А еще она думала о том, что семья — это прежде всего труд и терпение, умение прощать и жертвовать. Но все жертвы и самоограничения с лихвой окупаются ни с чем не сравнимым счастьем — шагать по жизни плечом к плечу с любимым и любящим мужчиной.