Молли Ингрем - Стань собою

Луиза как-то обмолвилась, что хотела бы оформить зал в белых тонах, но Крис подумал вслух, что тема их пьесы требует чего-то похожего на цирк-шапито или старинную ярмарку. Гарет попытался защитить точку зрения Луизы, однако Линн поддержала Криса, заявив, что для того времени была характерна мода на яркие цвета. Гарет испугался, что Луиза может обидеться, но Крис огрызнулся:

— Может, я и должен жениться на ней, но это не значит, что я должен выполнять каждый ее каприз! По-моему, теперь это совершенно понятно!

Шокированный Гарет бросил испепеляющий взгляд на сестру, как будто считал, что это ее вина. Линн почувствовала себя несправедливо обиженной. Если Крис не может поладить с Луизой, то при чем тут она? Внезапно она пожалела, что Крис так безоглядно соглашается с ее предложениями. Брат уже что-то подозревает. Она вспомнила недавний поцелуй на тротуаре у магазина и представила себе, что было бы, если бы это увидел Гарет. Наверняка ей досталось бы по первое число...

Отогнав от себя эту неприятную мысль, Линн предложила начать распределение ролей. Поскольку реплик в пьесе было немного, внешность и характеры исполнителей становились важнее наличия таланта. Тексты были относительно легкими для заучивания, но зато началась оживленная дискуссия о том, как ставить мизансцены. Конец ей положил Крис, решительно заявив, что это будет решать Линн. После чего все посмотрели на нее.

Смущенная Линн предложила восстановить приблизительную обстановку первой сцены, происходившей на кухне прадеда Криса. Это оказалось не так уж сложно, поскольку у них имелись снимки. Антураж составили старый металлический стол, трехногий письменный стол и несколько ящиков. Линн вслух прочитала текст, который они с Гаретом написали от руки, а его секретарша напечатала и размножила. Потом она передала текст Гарету и вместе с Крисом прошла на сцену.

Все оказалось на удивление легко. Филипп быстро нашел нужный темп и выражение, а Линн и Крис вообще понимали друг друга с полуслова. Когда Филипп говорил о решении новобрачных уйти с работы (Уинфред был поваром, а Джиневра — продавщицей) и начать торговать цыплятами, зажаренными по рецепту Уинфреда на их новой кухне, текст предусматривал, что они берутся за руки и смотрят друг другу в глаза. Крис и Линн сделали это, но затем Крис непринужденно обнял Линн за плечи и привлек к себе так, словно подбадривал ее. Это было настолько естественно, что публика зааплодировала. Только Гарет нахмурился и сделал вид, что углубился в сценарий. Линн, ощущавшая и восхищение аудитории, и неодобрение брата, быстро отпрянула, но расстояние, разделявшее их с Крисом, не могло умерить биение ее сердца и острое желание, чтобы происходившее на сцене было реальностью.

Слава Богу, тут вмешался Фредди. Он на пару с другим студентом сделал очень дельное и разумное предложение. После долгих споров было решено разбить сцену на три части, в каждой из которых можно будет сыграть два явления с минимальной сменой декораций. Дабы избежать возни с установкой занавеса, решено было играть с ширмами, которые могли становиться практически невидимыми с помощью обратной подсветки. Фредди пообещал узнать, нельзя будет позаимствовать такие ширмы в университете.

В общем, первую репетицию можно было считать удачной. Во всяком случае, все ушли окрыленные. Но когда Крис стал вполголоса уговаривать Линн выпить с ним кофе или съездить поужинать, ей пришлось отклонить приглашение. Она знала, что Гарет не уйдет, пока не убедится, что ничего подобного не случилось. Трейси шепотом пообещал позвонить ей, прикоснулся губами к щеке и неохотно проводил Линн до машины.

Гарет подошел и удостоверился, что она едет домой, причем одна. Пришлось так и сделать. На обратном пути Линн сделала неприятное открытие. Она не рождена для тайных романов, даже платонических. Впрочем, кажется, Крис тоже не мастер на такие вещи. Отсюда следовало, что их отношения нужно поставить в какие-то рамки, и она решила поговорить об этом с ним, когда он позвонит.

Но он не позвонил. В десять часов он вошел в дверь, нервный, взволнованный, с волосами, еще влажными после душа. На нем были просторные темные джинсы, белые кроссовки и красная майка под гладким пуловером из синей фланели.

Крис сел на диван и сказал:

— Нам нужно поговорить.

— Согласна, — ответила Линн, опускаясь в кресло.

Не успела она открыть рот, как он выпалил:

— Линн, мне очень жаль, но я не умею притворяться. Кажется, то, что вы сводите меня с ума, видно невооруженным взглядом. Но я еще свободен, а пока это так, мне хочется быть с вами.

На мгновение Линн окаменела, но потом собралась с духом и спросила:

— Крис, а разве это возможно? Что скажет Луиза? Она не почувствует себя оскорбленной, если нас будут слишком часто видеть вместе?

Он провел ладонями по лицу и ответил:

— Не знаю, Линн. Честно говоря, меня это не волнует.

Линн не знала, что возразить. Впрочем, если она правильно разбирается в ситуации, ее слова не могут ничего изменить. Может, с этого и следует начать. С прояснения ситуации. Она собрала остатки смелости и сказала:

— Крис, вы действительно должны жениться на ней?

Воцарилась мучительная пауза. Крис сидел и рассматривал свои руки. А потом тихо сказал:

— Да.

Линн закусила губу и отвернулась, чтобы скрыть проступившие на глазах слезы.

— Я не в состоянии придумать ничего другого. Все козыри у нее на руках, и она ясно заявила, чего хочет. Я могу спасти дело и доходы всей семьи только одним способом: дать ей желаемое. Правда, я никогда не понимал, почему она хочет выйти за меня замуж, зная, как я к ней отношусь.

Линн грустно улыбнулась.

— Крис, вы считаете, что ею руководит желание стать официальным членом семьи, но я думаю, что она любит вас.

Он покачал головой.

— Просто вы никогда не видели таких людей. Линн, я убежден, что Луиза не любит никого. В том числе и себя саму.

Линн вздрогнула, задумалась и задала следующий вопрос после долгой паузы:

— Как по-вашему, она согласится на фиктивный брак?

— Будет вынуждена, — мрачно ответил он. — Луиза абсолютно уверена, что после свадьбы я передумаю, но я не могу представить себе, что занимаюсь любовью с этой бездушной, расчетливой...

Ты уже занимался с ней любовью! — невольно подумала Линн. Как ни странно, эта мысль тоже причинила ей боль. Но с какой стати? Она собралась с силами и пробормотала:

— Крис, вы должны знать, что Гарет не одобряет нашу... наши отношения. Я не...

— Лучше бы ваш брат следил за собой! — с жаром прервал ее Крис. — Мне не нравится, что он третирует вас! В конце концов, какое у него на это право?

Линн была тронута. Она сама злилась на Гарета, но сейчас у нее все путалось в голове. Поэтому она улыбнулась и спросила: