Кэтрин Манн - Будь со мной

— Так это ты уличила Нолана в мошенничестве?

Боже праведный, какая сила духа нужна, чтобы изобличить собственного мужа?!

— Это было невероятно трудно, но я предоставила полиции факты. Нолан ограбил столько людей, что я не могла молчать. Его родители внесли залог, и Нолана выпустили до суда. Меня никто не предупредил… Когда он вошел в дом, у него в руках был пистолет.

— Боже мой, Шеннон! Я знал, что он покончил с собой, но не предполагал, что ты была при этом. Мне очень жаль.

— Это еще не все. Пресса не узнала всего. — Шеннон выпрямилась. — Нолан заявил, что убьет Колби, потом меня, потом себя.

Она замолчала. На лбу Тони выступил пот. Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Шеннон дрожала, однако нашла в себе силы продолжить.

— В этот момент к дому подъехали его родители. — Она вздрогнула, ее лицо болезненно исказилось. — Нолан понял, что у него нет времени осуществить задуманное. Он заперся у себя в кабинете и только потом спустил курок.

— Шеннон… — Тони готов был задохнуться от ужаса, но ради Шеннон держался спокойно. — Мне не хватает слов, чтобы утешить тебя. Ты прошла через ад…

— Я не сказала свекру и свекрови, что он собирался сделать. Они потеряли сына. Я не могла причинить им новую боль.

Глаза Шеннон были полны слез и отчаяния. Тони поцеловал ее в лоб, потом прижал к груди:

— Ты благородно поступила, хотя он этого не заслужил.

— Я это сделала не ради него. Что бы там ни было, Нолан — отец моего ребенка. — Она обняла Тони. — Колби придется жить с сознанием, что его отец был мошенником, но будь я проклята, если позволю сыну узнать, что собственный отец хотел лишить его жизни.

— Ты отважно боролась за сына. — Тони погладил ее по спине. — Ты — хорошая мать и сильная женщина.

Шеннон разбудила в нем воспоминания детства. Как мама, когда они бежали с Сан-Ринальдо, закутала его в серебристый плед и сказала, что этот плед его защитит. И оказалась права. Вот только ее этот плед защитить не смог…

Шеннон вытерла глаза:

— Слава богу, мне встретился Вернон. Я продала все, что у нас было, даже мое пианино, чтобы заплатить долги Нолана. Денег нам не хватало. Мы были на грани нищеты, когда Вернон нанял меня. Все остальные обращались со мной как с парией. Даже родители Нолана не захотели иметь с нами дело. Многие считали, что я знала о его махинациях и, наверное, припасала кое-что на черный день. Это было ужасно.

Тони все понял. Он нашел свою женщину. Сегодня же он попросит ее стать его женой.

Вот только она, судя по всему, не стремится опять выйти замуж.

Три часа спустя Шеннон сидела на полу в своей комнате и вместе с Колби катала по рельсам деревянные поезда. Ветер с океана проникал через открытые двери балкона.

Она больше никогда не позволит запереть себя в клетку, как это произошло во время ее замужества.

После откровенного рассказа о прошлом ей необходимо было увидеть сына. Вернувшись к себе, Шеннон приняла душ, переоделась и больше не отходила от Колби.

Последние двадцать четыре часа были невероятно напряженными. Тони поддерживал ее и при этом не давил. К тому же он был очень нежным любовником.

Может ли она рискнуть и дать им еще один шанс, когда они вернутся на континент?

Кто-то потянул ее за юбку и вернул к реальности. Колби смотрел на маму широко открытыми серо-голубыми глазами:

— Я хочу есть.

— Конечно, родной. Пойдем в кухню и что-нибудь раздобудем. — Она надеялась, что повар… то есть кулинар не будет возражать, так как сейчас с головой погружен в приготовление ужина. — Только сначала надо убрать игрушки.

Шеннон потянулась за коробкой и услышала осторожное покашливание. Обернувшись, она увидела стоящего возле балконной двери Тони.

У Шеннон перехватило дыхание. Она потерла вспотевшие руки о джинсы:

— Как давно ты здесь стоишь?

— Не очень давно. — Тони тоже принял душ и надел рубашку и брюки цвета хаки. — Я могу приготовить Колби ужин.

Тони хочет побыть с ее сыном? Вот знак крутого поворота в их отношениях.

Отказать ему значило сделать шаг назад.

— Ты уверен?

— Совершенно, — ответил он твердо.

— Ну хорошо. — Шеннон вздохнула, — А я приберу здесь.

— Ну что, приятель, договорились? — обратился Тони к мальчику.

Колби посмотрел на него с опаской, но не отказался.

— Отлично. — Шеннон встала. — Я только…

Тони дотронулся до ее руки:

— Когда ты рассказывала, что продала свое пианино, твой голос звучал очень грустно. В восточном крыле есть великолепный рояль. Элис или кто-нибудь из охранников проводят тебя, если захочешь поиграть.

Захочет? У нее задрожали пальцы. Музыка была для Шеннон светом в окошке в период затворнической жизни с Ноланом. Как это мило со стороны Тони!

— Я бы с удовольствием… Спасибо, что подумал об этом и что побудешь с Колби.

Вот мужчина, которым следует дорожить.

Горло Шеннон сжалось от эмоций. Антонио Медина, принц и миллиардер, опустился на колени рядом с Колби и стал убирать деревянные вагончики.

— Твоя мама когда-нибудь готовила тебе «циклопа»?

— Что такое «цик-лоп»? — с любопытством спросил мальчик.

— Чем скорее мы уберем игрушки, тем скорее я тебе покажу.

Шеннон прижала руку к сердцу. Тони легко поладил с Колби.

Шеннон, получив у Элис инструкции, нашла восточное крыло и музыкальную комнату. Слишком скромное название для такого потрясающего места. Комната походила на круглый бальный зал с натертым до блеска полом и куполообразным потолком, улучшавшим акустику. Лучи заходящего солнца играли на хрустальных канделябрах.

А инструменты… Шеннон бросилась в глубь комнаты, к арфе и прекрасному роялю. Она осторожно дотронулась до клавиш, попробовала сыграть гамму. Просто волшебство!

Молодая женщина присела на скамейку и опустила руки на клавиши. И вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Она быстро обернулась.

Энрике Медина смотрел на нее, сидя в кресле у окна. Несмотря на болезнь, свергнутый монарх излучал силу и властность. Собаки спали около него. На Энрике был черный костюм, прекрасно скроенный, но несколько широковатый. Король похудел еще больше.

— Не обращайте на меня внимания.

Неужели Тони нарочно послал ее сюда, зная, что король тут? Вряд ли, если принять во внимание натянутые отношения между отцом и сыном.

— Я не хочу вам мешать, — пробормотала Шеннон.

— Вы мне не мешаете. У нас еще не было случая побеседовать наедине.

Шеннон ежедневно встречалась с королем, но, как правило, за обедом. Большую часть времени он проводил со своей дочерью. Но Элоиза вместе с мужем уехала сегодня после обеда, и Энрике, должно быть, стало грустно. Шеннон завидовала их родственной близости и остро тосковала по своим родителям. Ее жизнь была бы совершенно иной, если бы они были живы. Мама тоже любила музыку…