Триш Мори - Девушка на одну ночь

«Подойди же ко мне, возьми меня на руки, отнеси в свою постель, займись со мной любовью!» – мысленно умоляла она Лео, но он лишь тяжело вздохнул, на мгновение остановившись рядом с диваном, и ушел в спальню. Она услышала щелчок замка на двери в ванную и закрыла глаза, из которых струились тихие слезы.

Она ему больше не нужна? Или он больше не хочет ее? Какая в сущности разница, если оба варианта с одинаковой силой ранят ее бедное сердце?

Может ли такая боль быть вызвана лишь обидой и ущемленной гордостью? Конечно да, иначе Ив придется признать, что Морин была права, а это невозможно.

Или?… Господи, неужели она влюбилась в Лео Замоса? Принимая его предложение, Ив знала, что рискует, но убедила себя в том, что сможет совладать со своими чувствами. Оказалось, что это не так-то просто и все то время, которое они провели на острове, она лишь глубже и глубже погружалась в этот любовный омут.

Даже осознание того, что сердце Лео сделано из камня, не спасло ее.

А теперь ей оставалось лишь лежать, закрыв глаза, прислушиваться к тому, как Лео ворочается на кровати, и желать ему счастья, даже если он не может обрести его рядом с ней.

Его опять разбудили крики, доносившиеся из-за двери. Голос отца снова и снова называл его мать ужасными словами, значения которых Лео до конца не понимал, а он лежал в кровати, спрятав лицо под подушкой и молясь о том, чтобы буря поскорее утихла. Затем раздался странный звук, который бывает, когда пинаешь футбольный мяч, его мать вскрикнула и упала.

Лео больше не мог этого выносить. Он вскочил с кровати, распахнул дверь и замер, увидев страшную картину. Его мать лежала на полу в крови. Она уже не могла плакать, только тихо стонала, прикрывая разбитыми руками лицо и живот. Он увидел, что отец снова заносит над ней кулак.

– Stamata! Stamato to tora! Остановись! Прекрати немедленно! – кричал Лео, бросаясь на него с кулаками.

Отец отмахнулся от него, как от глупого кутенка, но Лео тут же поднялся на ноги, почти не ощущая боли в разбитых губах, и снова бросился на него. Он должен был сделать хоть что-то. Он должен был заставить его прекратить избивать мать.

Лео изо всех сил ударил отца и замер, неожиданно услышав крик матери. Но это было невозможно, как и звук упавшего тела, и надрывный плач ребенка. Он не понимал, что происходит.

Моргнув, Лео протер глаза и наконец проснулся. Реальность оказалась даже хуже, чем его кошмар.

Ив лежала на полу, и кровь стекала по ее разбитым губам, смешиваясь со слезами, а в соседней комнате плакал перепуганный Сэм.

Он хотел помочь ей, но не смог пошевелиться. Пол под его ногами ходил ходуном, а мышцы словно свело ледяной судорогой. Он вдруг оказался в прошлом, на той проклятой кухне, рядом с кричащим отцом, лежащей в крови матерью и ребенком, который видел слишком много ужасов за свою короткую жизнь. Ему хотелось лишь одного – зажать уши руками и бежать прочь отсюда.

О господи! Что он натворил?

Что же он натворил?

Эвелин с трудом поднялась и, морщась, потрогала подбородок.

– Мне нужно успокоить Сэма, – сказала она Лео, не понимая, почему он стоит как статуя, но, заглянув в его совершенно дикие глаза, поняла, что он все еще был во власти кошмара.

– Я ударил тебя, – прошептал он, сам не веря в то, что произносит.

В свете луны его побелевшее лицо казалось серым.

– Ты не виноват, Лео. Ты метался во сне, а я хотела тебя разбудить и подошла слишком близко…

– Я ударил тебя!

Это было так, но сейчас боль в подбородке волновала Ив меньше всего. Гораздо больше ее беспокоило отчаяние на грани безумия в глазах Лео.

– Это был несчастный случай. Ты не хотел… – Она попыталась взять его за руку, но Лео резко отшатнулся.

– Я ведь предупреждал тебя!

– Все в порядке, Лео, успокойся. Прости, мне нужно успокоить Сэма. – Она поспешила в гардеробную, где стояла кроватка Сэма, и взяла его на руки. – Все хорошо, мой маленький, все хорошо, – зашептала она, поцеловав соленую от слез щечку, и начала укачивать все еще всхлипывающего малыша. – Все будет хорошо.

В спальне раздавались странные звуки, поэтому, уложив заснувшего Сэма в кроватку, она поспешила в спальню. Полки шкафов были пусты, а Лео стоял над распахнутым чемоданом, лихорадочно скидывая туда свою одежду.

– Что ты делаешь? – воскликнула она, не понимая, что происходит.

– Я не могу так поступать с тобой. Я просто не могу…

– Что ты не можешь?

– Я боюсь опять причинить тебе боль.

– Лео, успокойся, все в порядке, тебе снился кошмар, а я подошла слишком близко. Ты не виноват в том, что произошло. Ты ведь даже не знал, что я там.

– Возможно, но я знаю, кто я. Собирай свои вещи, мы уезжаем.

– Нет, Лео, я никуда не поеду. По крайней мере, до тех пор, пока ты не объяснишь мне, что происходит.

– Я не могу, – в отчаянии покачал головой Лео. – Пока вы с Сэмом со мной, вы в опасности.

– Все это бессмысленно, – помотала головой Ив. – Почему ты это делаешь? Из-за кошмара, из-за того, что ты случайно ударил меня?

Лео обессиленно опустился на кровать и закрыл лицо руками.

– Как ты не понимаешь, если я причинил тебе боль даже во сне, что я могу сделать с тобой, когда я не сплю?

Хотя от его слов по коже Ив побежали мурашки, она взяла себя в руки, отгоняя прочь пугающие мысли. Все это было похоже на бред.

– Ты никогда сознательно не причинишь мне боль, – сказала она, опускаясь на кровать рядом с ним.

– Ты не можешь знать этого наверняка! – Теперь он почти кричал. – Никто не может!

Ив понимала, что сейчас она должна быть храброй, и она уже знала, что именно должна сказать. Она пододвинулась ближе, не касаясь, но ощущая тепло его кожи. Она хотела быть достаточно близко, чтобы Лео, заглянув в ее глаза, увидел, что она говорит правду.

– Я знаю это, Лео, потому что знаю тебя. Я провела с тобой эти три дня: три ночи, полные страсти и нежности, три дня, когда ты помог мне почувствовать себя по-настоящему живой. Я видела, как ты бросился спасать моего ребенка, когда его чуть не унесло волной.

Ив помолчала, собираясь с духом – ей предстояло признаться ему в новом для нее чувстве, удивительном, драгоценном, хрупком, которое она сама еще не успела до конца осмыслить. Она сделала глубокий вдох, надеясь с ним обрести хоть немного храбрости, и наконец произнесла:

– Я знаю это, потому что люблю тебя, Лео.

Может быть, сейчас было не самое подходящее время для подобного признания, но Ив не видела другого способа достучаться до него.

Ив ожидала увидеть в его глазах раздражение, удивление, но вместо этого в них вспыхнул первобытный ужас.

– Не говори этого! Ты не должна так говорить, – выдохнул он сквозь сжатые зубы.

Но хотя его отрицание ранило Ив, одновременно оно придало ей сил. Она уже признала самое худшее, а значит, ей больше нечего было терять и нечего бояться.