Вильям Райс - В тихом омуте

— Понятно. — Она с улыбкой встала. Миниатюрная ладная фигурка. Осиная талия, круглые бедра, точеные ножки. Из-за тонкой талии груди Тони казались крупнее, чем были на самом деле. Бен, уже собравшийся было выйти из спальни, остановился, разглядывая её. Тони, покачивая бедрами, босиком направилась в ванную; она ощущала жгучий взгляд мужа на своих обнаженных ягодицах, но даже это её сейчас раздражало. Разве не правда, что он спутался с этой мымрой Элинор?

— Сейчас слишком рано, — проворчала она. — А когда ты возвращаешься домой — слишком поздно. Если же мне вдруг посчастливится застать тебя днем, то ты слишком занят. Именно это я и имела в виду.

— Что ж, значит, ты сама все понимаешь.

Несерьезно, снисходительно. Бен рассчитывал, что всегда сумеет обернуть дело шуткой. Дверь в ванну закрылась, щелкнула задвижка, и Бен скорчил себе в зеркало гримасу. Должно быть, Тони опять мучили боли в спине; они возникали периодически и были связаны, по мнению Бена, с врожденной неспособностью Тони произвести на свет ребенка. Так, во всяком случае, сказал ему врач. Вот нервишки и пошаливают… А ныть по поводу его вечной занятости просто глупо — не далее, как на прошлой неделе она сама согласилась, что, взлетев на такую высоту, он уже не должен отвергать новые, ещё более заманчивые предложения. Конкуренция была бешеная, и опередить соперников можно было только ценой колоссальных усилий, не щадя себя.

Про его связь с Элинор Тони не подозревала — во всяком случае, он тешил себя этой надеждой. Ну, флиртует он с ней иногда — это она знала… Бен призадумался. Он испытывал некоторую неловкость, обманывая Тони. Но держать себя в руках он не мог — уж очень соблазнительна была Элинор, и он был не в силах устоять перед её чарами. Элинор никогда не ныла, не шпыняла его — с ней ему было интересно, да и в постели она была неподражаема, изобретательна, без комплексов… Бен покачал головой, отгоняя прочь эти мысли, чтобы не чувствовать уколов совести.

В одном он, впрочем, был виноват перед женой. Уступил её навязчивому стремлению переехать в этот Богом забытый уголок Суссекса, тогда как их лондонский врач говорил, что, останься их в Лондоне, у Тони оставался бы шанс зачать ребенка, о котором так мечтали оба супруга.

Окончательно одетый, он уже собрался спускаться, когда дверь ванной открылась, и вышла Тони. Она была облачена в шелковый салатового цвета халат, под которым, разумеется — это бросалось в глаза — не было ничего. И это увидел бы любой. Почтальон, например, или молочник. Одна мысль об этом возбудила Бена. Он заключил жену в объятия и прижал к себе — привычный способ заканчивать семейные размолвки. Тони запрокинула голову, глядя ему в глаза, в то время как её бедра прижимались к его лону, чувствуя закипающее в них желание.

— Что на тебя нашло, Бен? К чему такие нежности?

— Нежности? — Он насупился, но быстро подавил нарастающую досаду. — А как мне, по-твоему, вести себя, если ты меня возбуждаешь?

— Я? — Тони прикинулась удивленной. — Только я?

Она не шутила. Улыбка завяла на губах Бена. Медленно разжав объятия, он попятился и отвернулся.

— Так как насчет завтрака? — процедил он, кидая взгляд на часы. — Черт возьми, я уже опаздываю.

— Настолько опаздываешь, что даже не можешь мне ответить?

Бен остановился как вкопанный.

— Черт побери, Тони, у тебя, наверное, спина болит?

— Немного, — кивнула Тони. — Но дело вовсе не в…

— Тогда сходи к врачу. Нельзя же пускать это на самотек. Так называемый специалист ни черта тебе не помог. Пожалуйся старому Кайту-Фортескью — пусть он посоветует, к кому ещё тебе можно обратиться.

— Ничего не выйдет. — Опередив мужа, Тони принялась спускаться по лестнице. — Он в Америку улетел, на какую-то конференцию. Оставил вместо себя какого-то молодого парня. Я не хочу идти к незнакомому врачу — лучше дождусь, пока К-Ф вернется. Или все же обращусь к остеопату на свой страх и риск — говорят, в Брайтоне неплохой специалист есть. Или в Льюисе. Так вот, Бен, насчет моей привлекательности…

— Ты у меня просто чудо, — попытался отшутиться Бен. — То рассуждаешь вполне здраво, то вдруг ни с того, ни с сего несешь какую-то ерунду.

— Куриные мозги — так это называется. Кстати, ты не забыл, что сегодня мы приглашены на вечеринку к Элинор?

Мог ли он это забыть? Хотя и прикинулся, что дело обстоит именно так.

— Ах да, черт возьми — совсем из головы вылетело. — Тяжкий вздох. — Во сколько?

Тони горько усмехнулась — она давно раскусила его игру.

— В семь. А ля фуршет.

Бен покачал головой.

— Ничего не выйдет. К семи я в Льюис никак не поспею — работы по горло. Боюсь, что вернусь не раньше восьми.

Тони, хлопоча над плитой, спокойно ответила:

— Если ты не вернешься до половины восьмого, я поеду сама, а ты можешь появиться, когда тебе заблагорассудится. — Вылив на сковороду взбитые яйца, она принялась резать хлеб на тосты. — Кто-нибудь подвезет меня. Хорошо?

— Что ж, пусть будет так.

— Только не стоит, наверное, оставлять Элинор в неведении, промолвила Тони. — Она же там изведется, гадая, приедет её любовничек или нет. Верно, дорогой?

— Тони!

Она холодно посмотрела на своего мужа.

— Что, заткнуться мне, да?

Двадцать минут спустя она, стоя у окна, провожала мужа взглядом. Автомобиль Бена вихрем промчался по гравийной аллее и, почти не снижая скорости, вылетел на шоссе. Тони покачала головой и, собрав со стола тарелки, составила их в раковину.

Она ломала голову, как вести себя в этой ситуации. С супружеской изменой она столкнулась впервые.

Тони понимала, что, донимая Бена Вальдшнепа своим ворчанием, она сама подталкивала его к пропасти. Если же она станет делать вид, что ничего не замечает, Бен будет преспокойно развлекаться с Элинор.

Сама Тони питала к Элинор симпатию. Нравился ей и её муж Майк. Да и Холты, её друзья, были ей приятны. Николя и Оливер. Она уже давно знала, что две эти пары устраивают сексуальные игрища — обмениваются женами. Они с Беном не раз обсуждали это, даже посмеивались. Тогда это выглядело даже экзотично, поскольку их самих не касалось.

А теперь касается. Элинор соблазнила её мужа.

Может, проще вести себя так, словно ничего не происходит? Отдаться на волю течения.

Нет, не о такой семейной жизни она мечтала, когда выходила за Бена. Какое он имеет право решать за них обоих? Почему может в одностороннем порядке разрушить их семейную идиллию?

Медленно поднимаясь по ступенькам, Тони с грустью размышляла на привычную тему.

Собственно говоря, дело вовсе не в каком-то мифическом праве. Ей требовалось прежде всего принять решение — понять, чего она, собственно, добивается. Устраивая Бену сцены, она подталкивала его к неизбежному разрыву. А нужно ли ей это?